Не отбрасывая тень (СИ)

Только темноту.

Как будто это разверзлась Черная Земля, готовая меня поглотить.

«Томми», - прозвучало вдруг отчетливо в моей голове. - «Томми…»

- Томми.

Я отступил на шаг назад и вцепился в свои запястья. Мой рот был открыт, но я не мог издать ни звука - ни закричать, ни попросить о помощи.

- Томми!

«Томми…»

«Прекратите», - хотел сказать я, но в следующую секунду Он вдруг резко схватил меня за плечи и встряхнул. Поморгав, я начал оживать; тело чуть покалывало, словно я провел в одной позе несколько часов и все конечности разом затекли, но в эту минуту меня волновало не это.

Гораздо больше меня беспокоил взгляд, который я перехватил, когда темнота перед глазами рассеялась. Я поднял на Него глаза и чуть слышно выдохнул, ощущая, как кровь отхлынула от моего лица. Он так сдавливал мои плечи пальцами, что Его когти через кофту впивались в мою кожу, а лопатка снова начала ныть.

- Что ты слышал? - спросил Он.

- Ничего, - ответил я.

- Ты слышал зов, Томми.

- Я… я не понимаю, о чем ты говоришь.

Он сжал зубы и снова встряхнул меня, а потом приблизил ближе к себе, так близко, что я ощущал Его головокружительный запах и старался задержать дыхание, словно он был ядовит.

- Не лги мне, - прошипел Он. - Ты слышал зов суккуба или инкуба.

- Я…

- У тебя остекленели глаза, Томми. Ты слышал чей-то зов, лучше не лги мне.

Меня бросило в жар. Он всматривался в мои глаза, а я ощущал себя побитой собакой, которую собираются наказать; съежившись под Его взглядом, я отчаянно пытался сообразить, что убедительное можно придумать, когда Он вдруг выпрямился и чуть ослабил хватку.

- Ты позволил ему себя поцеловать, - тихо сказал Он.

- Я…

И Он вдруг отпустил меня и тут же ударил по лицу тыльной стороной ладони. Я запаниковал; приложив пальцы к щеке, я поднял на Него взгляд, ожидая, что Он разозлится, но Он молчал, холодно глядя на меня.

В этой сильной панике я успел подумать только об одном: если Он ударит меня еще раз, я не буду ни сопротивляться, ни защищаться.

Я бы сделал все, чтобы Он снял маску и сказал мне прямо, что Ему не нравится и чего Он от меня хочет; я бы сделал все для Него, все, о чем бы Он ни попросил.

«Я люблю Его.»

Я поморщился от боли и даже не понял - это напомнила о себе ноющая лопатка или я рушился на части, разрываемый невысказанными словами.

- Это было до того, как ты попросил не приближаться к нему, - едва слышно сказал я. - Я был у него в покоях, после возвращения от родителей. Я лишь хотел узнать, о чем вы разговаривали; Виктор сказал, что вы упоминали меня…

- Верно, - кивнул Он, пристально глядя в мои глаза. - Мы говорили о том, что он очень хотел тебя увидеть, а я тебя отослал специально, чтобы вы не встретились, и ты вернулся прямо в этот момент, а потом умудрился еще и пойти к нему в покои. И позволил ему поцеловать себя. Инкубу, Томми. И теперь он призывает тебя.

Он сделал паузу, скользя взглядом по моему побелевшему лицу, а потом резко добавил.

- Ради встречи с ним ты теперь летишь в Чехию? Если ты откликнешься на зов, Томми, это будет последнее, что ты сделаешь в своей жизни.

- Тогда защити меня.

Я отнял руку от лица, и Его взгляд скользнул по моей щеке, по покрасневшей коже и маленьким царапинам от Его когтей, а потом Он снова посмотрел в мои глаза.

- Защити меня, - на выдохе произнес я. - Помоги мне справиться с этим зовом. Что-то странное происходит со мной. Это пугает меня. Я теряю контроль, слабею и меня постоянно тошнит, и я… я был у врача.

- Я знаю, - вдруг спокойно сказал Он.

От удивления я растерялся.

- Как это ты знаешь?

- За тобой всегда есть несколько теней, которые пересказывают мне каждый твой шаг, - ответил Он таким тоном, словно это было в порядке вещей.

- А они рассказывали, что я упал со сцены? - спросил я и передернул плечами, будто мне мало было одних слов об этом и нужно было снова почувствовать боль как напоминание. - Что я ударился спиной об аппаратуру? Что сильная боль вынуждает меня сидеть на обезболивающих и я хожу в аптеку чаще, чем домой? Они сказали тебе, что проверка у врача ничего не показала - ни трещин, ни ушибов, ничего? У меня совершенно здоровое тело, а я после приема у врача иду в аптеку и покупаю упаковку обезболивающих и выпиваю несколько штук, не отходя от кассы. Об этом они тебе тоже рассказали?

Он молчал. Смотрел в мои глаза, словно увидел впервые, а я вдруг почувствовал себя таким беспомощным, что захотелось уткнуться лицом в Его плечо и спрятаться от всех проблем.

Просто попросить Его обнять меня и закрыть от всего волшебным черным крылом.

- Защити меня, - тихо попросил я. - Вылечи меня. Помоги мне. Я нуждаюсь в тебе, в твоем присутствии, в твоей защите. Неужели ты не видишь?

Неотрывно глядя на меня, Он медленно покачал головой, и я так резко выдохнул, что перед глазами все потемнело, но, как оказалось секундой позже, Он покачал головой не в ответ на мои слова о том, что Он не видит.

- Я не стану лечить тебя, - сказал Он.

- Что? - переспросил я.

Мне бы даже не пришлось читать по губам. Я и так все понял и услышал, но был так оглушен Его словами, что переспросил машинально, чтобы получить еще немного времени и собраться с мыслями, которых не было, и с силами, которых не хватало.

- Я не стану тебя лечить, - твердо повторил Он.

- Почему?

Кажется, я все еще надеялся, что это шутка, потому что Его улыбка в ответ в первые секунды вызвала у меня чувство облегчения, пока я не заметил, что она слишком холодна и равнодушна, и смотрится на Его лице ненатурально. Она превращала прекрасные черты в жестокий рисунок, словно прорисованный тонкой кисточкой, точно передавшей Его отстраненность и безразличие.

Боль, которую я испытывал после падения, не шла ни в какое сравнение с тем, что я почувствовал, увидев эту Его улыбку.

- Потому что я не могу тебя вылечить, - просто ответил Он. - Потому что ты умираешь.

Удар. Я смотрю на Него и не понимаю, что тут смешного, что происходит и почему я чувствую себя так, будто земля осыпается у меня под ногами и утягивает меня вниз, в пропасть, дно которой вымощено осколками.

Кажется, я только что себя расколотил.

- Умираю? - глухо переспросил я.

- Я сказал тебе об этом сразу, - тихо ответил Он. - Брак был идеальным средством, чтобы сломать тебя. Чтобы тебя уничтожить. На что ты надеялся, Томми? Что мы с тобой станем примером идеальной супружеской четы?

- Но… я не понимаю…

Я смотрел в Его глаза и пытался поймать Его на лжи, на неудачной шутке, но натыкался лишь на холодную стену равнодушия и безразличия, и это не укладывалось в моей голове.

Не укладывалось в голове, как я мог принести с собой музыку, которую Он слышит, и остаться с ней один на один, с тоскливыми скрипками и клавишами, сделанными словно бы из моей остекленевшей кожи.

- Процессы, происходящие с тобой сейчас, связаны с браком, - сказал Он. - И они будут ухудшаться. И я не могу вылечить тебя. Этот брак тебя убьет. Я сказал об этом сразу.

- Но… почему?

- Потому что я отравлен, - Он неожиданно легко рассмеялся, обнажив белоснежные зубы и клыки, и добавил с резкими, жесткими нотками в голосе. - Потому что все, к чему я прикасаюсь, умирает. Это как мое заключение здесь без возможности подняться на поверхность. Все, чего я коснусь, будет обречено. Это часть моего наказания. Часть моей проклятой сущности. Часть меня.

- Ты… ты… ты не можешь, - от волнения я начал задыхаться и заговорил быстрее, как будто Он мог перестать меня слушать. - Ты не поступишь со мной так. Я могу попросить тебя. Я могу встать на колени, если этого будет достаточно для тебя. Я…

Я не знал, что еще я могу сказать. Он молчал, глядя на меня; Его глаза напоминали безлунную ночь, спокойную и тихую в противовес тому, как себя чувствовал я.

А мне казалось, что я не буду умирать медленно. От меня ничего не останется уже сейчас, если Он оставит меня и уйдет. Если я буду смотреть ему вслед и наивно ждать, что Он обернется.