Не отбрасывая тень (СИ)

Я попятился к дверям, не сводя с Него взгляд, как будто Он мог обернуться ко мне в бешенстве с пеной у рта, но Он не шелохнулся и больше ничего не сказал.

Двери открылись и тут же закрылись перед моим носом, а Он все так же напоминал статую, и еще несколько секунд я стоял в коридоре, прислушиваясь, но в Его покоях было тихо.

Не знаю, чего я ждал. Того, что Он разнесет покои? Начнет крушить мебель и кричать?

Я не был уверен, что именно я хотел услышать, но я только что видел Его без маски, и в эту минуту не меня одного давило сумасшедшим отчаянием и чудовищной болью.

Я был оглушен увиденным. Тоска, которую я почувствовал, душила меня, стояла комом в горле и была так тяжела, что буквально тянула меня к земле, и я невольно задумался о том, каково Ему носить весь этот груз прошлого.

И содрогнулся.

В коридоре было тихо, за дверьми Его покоев было тихо, и я сам молчал, будто обеззвученный, а в моей голове эхом отзывался тихий смех юноши, у которого теперь есть крылья.

========== Глава XXXIX. ==========

- Томми!

Эмили забарабанила в дверь, и чтобы хоть немного заглушить ее обеспокоенный голос, я включил воду. Склонившись над раковиной, я набрал воды в ладони и плеснул себе в лицо; на первые несколько секунд мне полегчало, а потом приступ тошноты подкатил к горлу с новой силой и я тут же склонился над унитазом.

- Томми!

В ушах шумело. Вытерев рот тыльной стороной руки, я, пошатываясь, вернулся к раковине и оперся на нее. Голова кружилась; я поднял взгляд и посмотрел на свое отражение.

Бледный. Круги под глазами. Капли воды и пота на лице. Волосы прилипли ко лбу. Губы белые.

Похож на призрака.

- Томми! Что происходит?

- Все в порядке! - крикнул я, но она начала стучать еще сильнее.

- Открой дверь! Что с тобой происходит?

Две минуты назад я ни с того, ни с сего попросил у нее перерыв, и едва Эмили заговорила с публикой, как я положил гитару и бросился в туалет, а вслед за мной и она, успев лишь извиниться перед залом.

И теперь я был уверен, что не переживу этот концерт.

Я еще несколько раз плеснул водой в лицо и глубоко задышал через рот. Ноги подкашивались от слабости, а затылок сдавило, будто на меня надели тесный металлический обруч. Продолжая держаться за раковину, я расстегнул три пуговицы и раздвинул воротник блейзера. Ткань была слишком плотной, а мне было слишком плохо и жарко; я сделал воду похолоднее, намочил пальцы и провел по шее и груди, пытаясь охладиться.

Мне так сильно хотелось кричать, что я бы зашил себе рот, если бы мог, чтобы не позволить этому вырваться.

Что со мной происходит? Я увидел слишком личное и болезненное воспоминание, слишком из глубины, которое не должен был видеть. О котором не должен был знать. Которое не должен был почувствовать.

Что со мной случилось? Я влюбился и вообразил, что смогу выдержать того, кого уже однажды не выдержали небеса.

- Томми!

- Уйди! - крикнул я и откинул волосы со лба.

Оторвав от рулона несколько бумажных полотенец, я протер лицо от воды и пота, смял их, но тут же расправил и разорвал. Они были почти полностью мокрые, рвались легко и бесшумно, и я разочарованно понял, что это и на сотую долю не избавило меня от раздражения и отчаяния, которые переполняли меня, будто кто-то открыл во мне невидимый кран негативных эмоций.

Я не спал всю ночь. Я даже не был дома. Сначала заехал в бар, опрокидывая один стакан за другим, а когда из посетителей остались только я, отрубившийся за столиком пьяница и заплаканная девица с разводами от косметики на лице, я расплатился и ушел. В соседнем супермаркете я купил бутылку виски и на половину опустошил ее на первой же попавшейся лавочке.

Я не сомкнул глаз за эту ночь. Первое время после виски меня клонило в сон; я забрел в парк и думал, что если этот смех в моей голове не стихнет и гладкая, белая спина перед моими глазами не исчезнет, я утоплюсь прямо в этом фонтане, у которого сидел.

Но я лишь допился до того состояния, когда в голове нет ни единой мысли, а все действия становятся автоматическими: замираешь в ожидании зеленого света, оглядываешься по сторонам, переходя дорогу, и идешь куда-то, куда и сам не знаешь.

Лишь бы убежать подальше от Него и Его боли, даже если не выйдет и Он все равно меня найдет.

- Томми! Пожалуйста, открой дверь!

Я бросил ком разорванных салфеток в корзину и снова повернулся к зеркалу.

Раздражение росло так стремительно, что я мог ощущать, как закипаю, и я уже начал оглядываться в поисках того, что можно сломать или разбить, как можно все это выплеснуть, но единственным, что не крепилось к стенам, было маленькое металлическое помойное ведро.

И тогда я открыл рот, даже не понимая зачем - крикнуть Эмили о том, чтобы она ушла, или сделать глубокий вдох и предотвратить очередной приступ тошноты, но в этот момент резкая боль вдруг пронзила мою спину, проходя через лопатку и грудную клетку, словно стрела. Она как будто бы задела жизненно-важные органы - сердце и легкие - и я попытался вдохнуть, но что-то в груди сильно сдавило. От боли я потерял контроль и на несколько секунд обратился в демона, а потом снова в человека; вцепившись в раковину пальцами, я склонился над ней и меня снова вырвало, а желудок скрутило так, будто меня тошнило им же.

На глазах выступили слезы; я поспешно смыл их водой, выпрямился и начал расстегивать блейзер: мне казалось, что он лежит на моих плечах дополнительным грузом и может стать той самой последней каплей, под которой я сломаюсь.

Боль в спине не позволяла много двигаться; стянув блейзер с себя, я бросил его на пол, в последний раз плеснул себе водой в лицо и закрыл кран.

- Эм? - негромко позвал я, даже не надеясь на ответ. - Эм, ты там?

- Томми? - раздалось за дверью.

- Принеси, - начал я и откашлялся, чтобы скрыть дрожь в голосе, - принеси, пожалуйста, мои таблетки. Они в боковом кармане куртки.

- Сейчас.

Я услышал ее торопливые шаги и стук каблуков, а потом снова посмотрел на себя в зеркало. Мне казалось, что если я отпущу раковину, то начну рвать на себе волосы, кричать и царапать себя, лишь бы заглушить эту боль внутри и тихий смех, а потом я почувствовал подкатывающую тошноту, и лопатка заныла, будто в ней застрял длинный ядовитый шип.

Открыв кран, я склонился над раковиной, чтобы умыться, когда вдруг мое тело напряглось, будто существовало отдельно от меня и почуяло опасность. Я прислушался к ощущениям и безошибочно узнал их, а через секунду мои опасения подтвердились, и я услышал голос в своей голове.

«Томми…»

Голос, который я бы ни с кем не спутал.

Голос, на который все мое существо реагировало как на опасность, потому что он и был опасностью.

Он позвал меня еще раз, и улыбка, хорошо слышная в нем, вдруг так явственно прозвучала в моей голове, делая нотки лукавства такими яркими, что все вокруг закружилось и я неожиданно оказался на холодном кафельном полу, задыхающийся и сжавший руки в кулаки так сильно, что ногти впились в ладони.

И тут меня вдруг осенило: Виктор.

Попытавшись сосредоточиться, я вытащил из памяти воспоминание, мучившее меня с момента выхода из Его покоев, и закрыл глаза. Мне нужно было снова очутиться в той светлой комнате, рядом с тем молодым человеком, а затем оживить в памяти ту ночь в Венгрии, когда мы с Виктором разговаривали о Нем и моей помолвке, и он оставил меня. Я видел, как он встал, поправил одеяние, развернулся, и его крылья такие пушистые…

Я распахнул глаза. Потолок расплывался перед моими глазами.

Со спины они были очень похожи, насколько я вообще мог судить, но я не хотел даже думать о том, что когда-то они были вместе. Что когда-то Он был с ним. Он говорил мне, что чуть не поддался чарам Виктора, но я не знал, как далеко все это зашло, прежде чем Он отверг венгерского принца. Что значило «чуть не поддался»?

Голова болела от количества мыслей, и я с мазохистским наслаждением пытался уцепиться за каждую из них и добить себя.