Портреты Пером (СИ)

– Мёрзну, – тихо.

Джим накрыл их всех пледом.

Арсений слушал ровное дыхание старшего Файрвуда и сопение младшего. Потом Джим стал дышать тише, размеренней. Уснул.

С дальнего конца подвала заскрежетали инструменты копальщиков, закашлял Билл. Он старался давить кашель, но от этого только хуже получалось.

Джек пошевелился.

– Спасибо, – еле слышно.

– За что? – Арсений в полутьме повернул к нему голову.

– Что Джиму не дал ступить.

– Само получилось.

Они помолчали.

– А Донован постоянно молился. Вечером. Из набожной семьи, наверно. Я стоял сегодня на чердаке и такая мысль пришла: вот смотри, самый страшный грех считается самоубийство. Ну, в заповедях. Получается, если выйти туда, в игру, и перерезать себе горло, спасти жизнь противнику – это будет хуже чем убить. – Он хмыкнул. – Полная дребедень.

– Точно…

– Держи.

В руку ткнулось что-то небольшое, прямоугольное.

– Выиграл, – Джек потянул на себя плед и удобней привалился к его плечу.

– Жвачка, что ли?

– Угу. Береги её, – строго сказал крыс. – Я ещё отыграю.

Второй день ходить за руку. Джиму было тяжело осознавать, что он ограничивает Арсеня в передвижении, в работе. Пусть это пока что незаметно, пусть пока им за руку ходить приятно (хоть и немного неудобно из-за разницы роста и шага), но чем дальше, тем больше это будет тяготить.

Значит, нужно как можно быстрее уничтожить Мэтта, – решил док. Эта мысль немного успокоила.

И попросить поставить меня с Нэт

Пусть девочка умрёт быстро

В том, что сам выиграет, Джим не сомневался. Он не давал себе права на проигрыш.

Они предупредили Билла о вылазке, он должен был проинформировать остальных, как себя вести. Только брату Джим самолично шепнул, предупредив, чтоб не смел за них волноваться. Джек только пробухтел что-то, а Джим ощутил острый укол совести. Каково ему, неугомонному младшему, понимать, что без него творится что-то грандиозное, полезное, интересное, и где задействованы Арсень и брат?

Ничего не поделаешь.

Они пережидали время «загона» обитателей в кладовке, почти вплотную друг к другу. Джон и Райан – на коробках, Исами – стоит между ними, прислонилась спиной к полкам. Арсень опирается плечом о дверной косяк. Джим просто рядом, прислушиваясь к его теплу и звукам особняка.

Говорить не о чем.

Они – работают. Джим обшаривает гостиную. Где-то внутри назойливый червячок шепчет, что нужно, пока есть шанс, выйти на поиск записок, но его можно пока сдерживать, а рядом с Арсенем он и вовсе почти неслышен.

Снаружи разливается Мэтт.

– Нэт, ну-ну, третий день так переживать, Рой, Энди… ага, все? Умницы, детки, теперь, – хлопок ладоней, – дружно спать. Всем добрых снов, да.

Отключается. Джим чувствует, как подпольщик отталкивается спиной от косяка. Переглядываются с Райаном, коротко кивают.

Арсень открывает дверь.

Мэтт выбрался из подпольного лаза неподалёку от кухни, насобирав на себя кучу паутины и пыли. Бесшумно раскрыл дверцы шкафа, выбираясь в тёмный коридор.

Обычно он выходил через дверь кабинета и ходил по особняку свободно, но сегодня будет пробираться по тёмным коридорам как крадущийся зверь.

Сегодня было что-то не то, нутро чуяло, паршиво жалось и заставляло его прижиматься к стенам.

Стабле доверял этому чувству. Много лет назад в подворотне, когда его компания напала на тощего и вроде б безобидного верзилу, он держался позади. И это спасло ему жизнь – шокер долбаного Форса его не убил, как остальных. Так, пришкварил слегка.

С тех пор ещё много раз. Тигр звала это интуицией, а он просто знал: засвербело нутро – держись тише воды ниже травы.

Тёмные коридоры сегодня напрягали. Поворот, прихожая, приоткрытые двери. Чернота. Она уютная, эта чернота, и скользнуть бы в первую попавшуюся. Но надо обновить ловушки в зимнем саду. Да и змею покормить не мешает, она нужна для запугивания.

Он осторожно прокрался мимо гостиной. Ухо уловило едва слышный шорох, Мэтт резко обернулся. Ничего. Из-за приоткрытой двери сверкал желтющими буркалами Кот. Увидел его, скрипнул вместо мява. Шмыгнул обратно в темноту.

Стабле про себя чертыхнулся, настороженно вгладываясь всеми пятью чувствами в окружающую темень.

Ничего.

Свербение в нутре слегка улеглось. Он выпрямил спину и расправил плечи. Алиса всё равно не смотрит на мониторы, когда он выходит ставить ловушки.

Я – Трикстер. А вы мои марионетки. Все-все.

Дракон, я доберусь до тебя и буду пытать электричеством. Столько, сколько захочу. Или на твоих глазах стану пытать Тигра. Красиво, правда? Красиво.

Забывшись, он сделал рукой выпад вперёд, вжимая воображаемый раскалённый прут в гладкую кожу. Клеймо прямо под ключицей, левой. Ей очень пойдёт, алеющие буквы на ровной гладкой коже.

Вишнёвое от жара железо вжимается в податливую плоть, ноздри Мэтта расширяются, трепещут – запах обугленного мяса сладко дразнит, как её мучения, не упустить, нет. Она заходится криком, откидываясь… на чём? Пусть будет стул, да, стул. Табурет. И верёвки, с потолка, чтобы она могла в них изгибаться, как тряпичная кукла.

Значит… она запрокидывается, блестят белые зубы из-под запёкшихся раскрытых губ, а грудь вздымается часто от судорожных захватов воздуха, раз за разом, рывками…

Мэтт сжимает зубы, мотает головой. Рука, скрючивая пальцы, почти ощущает под собой гладкое тело Исами, беззащитное, податливое, жаждущее. Могли ласкать руки любимого, но ничего: огонь и железо тоже могут быть ласковыми. А уж какими горячими – как ни один Дракон на свете.

Алису можно заставить жечь ей пальцы. Она же любит огоньки, Алиса-Элис…

Мэтт вздрагивает, и иллюзия осыпается, оставляя его тяжело дышать в пустом коридоре. Он у дверей зимнего сада. И оттуда, из приоткрытой тьмы, доносятся тихие и вполне себе отчётливые шаги.

Алиса не могла выйти

И она ходит по-другому хромоножка

Вмиг всё встаёт на свои места: и то, что марионетки сегодня перед входом в подвал вели себя очень похоже на то, что он видел вчера, и эти шаги… Форс что-то сделал с камерами, умный ублюдок.

Мэтт пригибается к щели, едва ли не приникает к ней. Бесшумно.

Это не шаги Дракона. Ну правильно, пошёл не один. Нортон ранен, не он. Малыш Джонни? Исами? Пёрышко? Похоже…

Но ученики где-то в доме. То-то мне чудилось дерьмо какое-то случится

Медлить нельзя. Форс ловит его, скорей всего, у выхода из кабинета. Кто-то второй – Тэн ли, Джон – ждёт в кинотеатре, у люка. Про третий ход Джон либо не знал, либо не подумал, что он узнает.

А если б подумал, меня б уже сцапали

Как же хорошо, хорошо, что он умеет ходить бесшумно!

От ощущения, что его враги всего в десяти шагах, за чернеющим провалом двери, ведущей в кинотеатр, сердце забилось часто и больно.

Схватят не уйду

Сюда в зимний один выход

Рука шарит в кармане, но нож – не то. Если Перо, он будет драться.

Пульт управления, джонов. Он им двери блокировал. Да.

Мэтт перекладывает пульт в левый карман, держа пальцы на нужной кнопке блокатора. Надевает рюкзак и второй лямкой, так на одном плече висел. Теперь не помешает движениям.

Глубоко вздохнув, рывком распахивает двери и врывается внутрь. Доля секунды – захлопнуть дверь и нажать кнопку.

Сработал блокатор, но испытание не началось.

Стабле хватает с пола тяжёлый горшок, уже видя тёмный силуэт с фонариком у дивана, только-только оборачивается я быстрей и горшок обрушивается на голову. Тело валится мешком на пол, фонарик падает из разжатых пальцев.

Мэтт переводит дух. Комья земли, из горшка вывалились. Кудряшки по полу, кровавый след на белом виске.

Трикстер подбирает фонарик. Нечего ими разбрасываться, дефицит. Светит на жертву.

О-па

Джеймс Файрвуд

А ты что здесь забыл?

Мэтт действует быстро. Он кидает фонарик на пол, снимает со спины рюкзак. Но вместо припасённых материалов для ловушек достаёт верёвку. Ещё одна есть тут, за тумбой для аквариума. Взгляд уже ищет в полумраке – вон стремянка, а с потолка, угрожающе-чёрные, свисают крюки для гирь. Свободные.