Портреты Пером (СИ)

Бугорок требовательно толкнулся глубже в его ладонь.

О боже…

Джим, оторвавшись от губ Арсеня, откинул голову назад и шумно втянул в себя воздух – между ними воздуха как будто бы не было – но ладонь, легшая на затылок, резко вернула его в прежнее положение.

Рука Джима сжала возбужденно пульсирующую плоть в пальцах, вторая, под рубашкой, поползла вниз, к первой.

Нитка!

Под его пальцами проскользнуло что-то чужеродное. Чтобы удостовериться, док вернулся к ней и огладил ещё раз.

В его губы требовательно зарычали – от промелькнувшего осознания он остановился, и Арсеню это явно не понравилось.

Нитка!

Шов!

Ведро ледяной воды не подействовало бы более отрезвляюще.

Да – это нитка, это шов, наложенный им самим на рану, и это – Арсень.

Джим отчаянно упёрся ладонями в грудь подпольщика.

На него вскинулись внимательные серые… удивительно трезвые глаза.

Джим покачал головой.

Взгляд глаз стал прищурено-вопросительным.

– Иди… – протолкать слова сквозь охрипшее горло было непросто, – иди… спать.

Отстранив Арсеня от себя, Джим кое-как протиснулся мимо него в узком лестничном пространстве.

Арсень до кровати дойдёт. Он обещал.

А вот у Джима маршрут изменился – теперь ему просто необходимо в ванную.

В голове всё ещё шумело.

Разворачиваться не очень-то хотелось, не падать-то получалось с трудом. Упёршись ладонью туда, где ещё несколько секунд назад был док, Арсений кивнул сам себе.

– Не хош-щет, знчит не надо, – сообщил двери на русском. – Свобода… эта… выбора. Ох ты ж… Мне в… туда… пусти, а?

Дверь молчала. Пускать тоже не хотела. Пришлось чуть качнуться назад и потянуть ручку. Первый шаг едва не стал завершающим. Под ноги метнулось что-то чёрное, пушистое, попыталось потереться ушастой головой.

Дышать было тяжело, воздуха не хватало, ещё и шатало вдобавок. Но идти было надо.

– Ну уйди ж… – попытался наступить носком кроссовки на пятку второй, чтоб стянуть, чуть не упал. Кроссовка поддалась со второго раза. Одна. На вторую пришлось забить. – Ты… ёбаный… ой, бля… чего… кто тут разбросал… ничё, дойдём…

Арсений всё-таки добрался до кровати и рухнул в груду разрытого постельного белья. Было жарко. Недовольно мыча, попытался стянуть с себя рубашку, но привставать было уже совсем невмоготу. Попытка расстегнуть джинсы тоже провалилась, пальцы просто не справились с верхней заклёпкой.

– А ну и…

Рядом что-то громоподобно заурчало, в лицо сунулась волосатая морда Кота. Арсений сгрёб его, придавив к себе.

– И ни-и буду спать один. Вот… сёдня ж этот… как его…

Сон перебодал благородную попытку пояснить Коту, за что именно он оказался прижат и уткнут мордой в складку одеяла.

Кот, впрочем, отнёсся к этому стоически: повозился, пытаясь выбраться, но быстро затих, даже начал мурлыкать.

Вскоре и мурлыканье медленно сошло на нет… смолкло.

В особняке воцарилась глубокая сонная тишина.

====== 4 октября ======

Засыпал Джим с трудом. Несмотря на то, что он достаточно долго стоял под холодным душем, несмотря на то, что сбрасывал напряжение вручную. Подействовало, конечно, в постель он ложился посвежевшим и уже далеко не таким возбуждённым, как после своего бегства. Но стоило ему согреться, как в голову полезли мысли. Образы и ощущения, всё, что он успел отогнать от себя за недолгое время душа.

Не так уж часто судьба баловала его настолько близкими контактами.

Губы Арсеня…

Руки Арсеня…

Горячее и душное пространство между их телами…

Это мучило его, не давая заснуть, и из сна Джим вынырнул с уверенностью, что и там видел что-то подобное.

Зато наутро, несмотря на то, что голова болела от лёгкого похмелья, у него получилось здраво поразмыслить над произошедшим. Он откинулся на подушках, прижимая ко лбу слегка смоченную тряпицу, и устремил взгляд в потолок.

Пространство комнаты медленно становилось из чёрного серым – он всегда, если выпивал, вставал очень рано, от жажды. Оно и к лучшему – в такое время к нему точно не нагрянут с визитами жаждущие его внимания и квалифицированной врачебной помощи, все потенциальные больные спокойно спят.

Что это было?

Док очень старательно морщил лоб, но это мало помогало ситуации.

Почему он поцеловал меня? Почему он поцеловал, почему я не оттолкнул?

Я… был ошарашен. Я не ожидал такого, но потом-то…

Сел. Сплёл пальцы замком.

Я… мне понравилось – признание далось непросто, но любой врач быстро отучается врать самому себе. – Мне понравилось, и я даже…

Последующие мысли пришлось проговаривать предельно чётко – сознание тридцатилетнего мужчины вовсю сопротивлялось признанию следующего факта.

Я – хотел бы – продолжения

От мысли о возможном продолжении стало жарко, воображение захлестнуло вариациями на тему «а если». После нескольких секунд борьбы Джим вылил себе на голову заботливо припасенный стакан воды на случай, если ещё захочется пить.

Полегчало.

Я хотел бы. – Джим кивнул сам себе, – и это было бы, – снова кивок. Арсень определённо был настроен решительно, – но так нельзя.

И опять кивок. Факты – вещь упрямая, так поступать действительно было нельзя. Ни он, ни Арсень не порадовались бы наутро.

– Поэтому сейчас я привожу себя в порядок, выкидываю из головы всякую чушь, – говорить с самим собой всегда нужно очень и очень убедительно, – и иду вниз, потому что часов в девять проснутся жертвы двенадцати винных градусов, и им нужно будет оказывать скорую противопохмельную помощь. Так? – Возражений не последовало. – Так. Пошёл.

После этих слов док залез под одеяло и выцедил остатки воды из стакана. Идти за новой было лень, а до девяти у него было как минимум ещё полтора часа.

– Мелки-и-ий, сгоняй за водой… – простонал Арсений с дивана. Он сидел, откинувшись на спинку и приложив ко лбу мокрую тряпку. Рядом в такой же позе развалился Джек, только ко лбу прикладывал донышко вазы.

Скорей всего, в ответ на просьбу Закери показал ему язык. Но поднимать голову с диванной спинки было выше человеческих сил.

– Ну не будь извергом… – повторил попытку Арсений, слушая шебуршание пацанёнка – с утра Дженни уже успела припрячь его собирать мусор в гостиной.

– А вот буду, – пробормотал Зак и что-то с грохотом уронил на пол. Джек едва не подпрыгнул на диване, поморщился.

– Зак, – прохрипел едва слышно, – с тебя пару бутылок притащить не обломится… на кухне есть.

– Ладно, – пробормотал мальчишка, нехотя выходя в коридор. – Я быстро, мастер.

– Я больше не буду пить, – раздельно произнёс Джек. Донышко вазы помогать перестало, нагревшись о его лоб, и подпольщик приложил вазу боковиной.

– Угу, – Арсений отложил тряпку. Пошарил в кармане толстовки, сунул в ладонь подпольщика тот самый пистолет из тайника. – Лучше сразу.

– Ты, блин, нашёл время…

– Угу…

Пришлось снова откинуться на спинку. Голова разваливалась, после половины утра, проведённых в обнимку с унитазом, легче нисколько не стало.

Джек щёлкнул чем-то, тихо хмыкнул, вроде бы спрятал пистолет в карман.

– Пуль нет… – глубокий вздох. – Кукловод, сука… чтоб ему так же… – невнятное бормотание. – Есть что холодное ещё?

– Табурет. Один удар – и проблем уже нет, – Арсений прикинул, сейчас вставать или с тошнотой ещё удастся некоторое время бороться. Подумав, что от попыток шевелиться тошнить начинает ещё сильнее, остался на месте.

– Да где Закери с водой… – подпольщик, тяжко вздохнув, сполз на пол, к подножию дивана. Разлёгся там, на прохладном полу, заговорил невнятно, – я ж подохну… С утра уже полведра выхлебал…

– У меня с утра вообще галлюцинации были.

– Что, явился маньяк в небесном сиянии?

Арсений вяло попытался пнуть подпольщика, но даже на это сил не было.

– Смешно зашибись. На картине… Ну в комнате которая… С видом особняка… там мыши бегают.

– Какие ещё мыши?..

– Да откуда я знаю, – в голове шевельнулось что-то смутное из области эзотерики. – Очевидно, что астральные…