Портреты Пером (СИ)

В голосе никакого желания извиняться, впрочем, не слышалось.

– Да всё нормально. Спокойной ночи, – Арсений постарался сказать это спокойно. Прикрыл за собой дверь кухни, оставив щель, побрёл по полутёмному коридору к себе. Даже туман, маячивший в прихожей у лестницы, почти не обратил на себя его внимания.

Почему-то от Дженни он такого разноса не ожидал, по крайней мере, по поводу своего выбора.

– А вот нечего, – пробормотал себе под нос тихонько. – Она тоже по-своему права.

Другое дело, что такая правота не для фракций. И зачем людям с одной целью и впрямь делиться и цапаться между собой? Ерунда какая-то.

Над шкафом, медленно мерцая, как сквозь туман, проступили знакомые уже буквы «HELP».

– Буду помогать лестнице, – бодро заявил Арсений в темноту, чтобы не скатиться в тоскливые умствования. – Она вот просит и просит о помощи, что я, изверг?

Надпись помаячила ещё с минуту и впиталась обратно в побелку. Только тогда Арсений понял, что замер посреди тускло освещённой прихожей, прямо в луже жёлтого электрического света. В полушаге, по правую руку, была дверь с восемью нераскрытыми замками.

====== 5 октября ======

Последние несколько недель вспоминались Джимом как благостное время затишья. Сначала некоторая часть его загруженности нейтрализовывалась помощью Арсеня всем и вся; после был период, когда Арсень оправлялся от раны, и док его выхаживал, в последующие дни бурная деятельность обитателей особняка в целом была снижена – как он теперь понимал – из-за подготовки к его дню рождения.

Время, наступившее сейчас, напоминало Файрвуду те дни, когда он только попал в особняк: ни у кого нет опыта, все вокруг постоянно получают раны, простужаются, паникуют и тому подобное. Тогда он, пока все не адаптировались к испытаниям, почти не спал, не ел, редкие передышки давал себе лишь из осознания, что ему нельзя переутомляться – качество работы снизится.

Зато у него была надежда, что хоть здесь он не будет одинок. Вокруг было много людей с теми же проблемами, с той же жизнью.

Помнится, Джим даже попытался подружиться с кем-нибудь. Безрезультатно.

Сейчас вокруг происходило то же самое: новые испытания, дезориентация проходильщиков, масса раненых. Только той надежды не было. Джим знал, что эра заполошности пройдёт, все успокоятся, и его работа войдёт в привычный ритм, как и жизнь.

Что вообще может измениться, если так и не изменилось?

Утром он обрадовал Марго предложением встречаться. Спокойно подошёл, ответил на радушное приветствие и, пока она не начала разговор на другую тему:

– Маргарет Стоунер, ты – прекрасный человек, пожалуйста, стань моей девушкой.

Кажется, она была счастлива. Бросилась ему на шею, тихо твердила: «Да, да, да!» – целовала щёки.

Джим тоже был рад. Это хрупкое создание, которое он держал в своих объятиях, столько перенесло рядом с ним – операции, даже одну ампутацию пальца, отсутствие лекарств и эфира, – что могло понять его образ жизни. И, вполне возможно, стать его спутницей, его радостью, тем светом, которого ему так не хватало.

Как бы хотелось в это верить. Как хотелось бы испытывать к ней не только теплоту и уважение. Док сжимал в ответных объятиях её тёплую талию, слегка водил ладонью по спине, даже улыбался.

Поверить в то, что у них всё получится...

Ну хоть девушку он действительно осчастливил: она весь день была радостная, лёгкая, как будто светящаяся изнутри. Смотря на неё, получалось надеяться на лучшее. Он даже принял решение назначить ей что-то вроде свидания – попросить у Дженни немного шоколада, принести в свою комнату чая и просто посидеть после работы.

Когда найдётся свободное время, разумеется.

Первая половина дня так и прошла – с надеждами, мечтами и наплывом пациентов, слава Гиппократу, с не особенно тяжёлыми травмами. Остаток дня был безвозвратно испорчен Алисой: ворвалась в гостиную как красный вихрь, перепугала рыскающего по комнате Закери, чуть не переломала лабораторное оборудование неудачным торможением.

Из её страстного и громкого монолога Джим узнал о себе очень много нового: он продаёт секреты (какие?) Последователей брату, он не желает (чистая правда) идти путём Кукловода, он не заботится о процветании фракции, он специально отпустил Арсеня в Подполье и теперь будет помогать подпольщикам больше, чем своим. Он уже даже не пытался переубедить разошедшуюся женщину, по опыту знал, что это бесполезно – она попросту не услышит ни слова за своими криками.

Под конец Алиса пообещала убедить последователей переизбрать лидера и вышвырнуть его из фракции. Ни её обвинения, ни её угрозы нисколько не поменялись с момента начала разногласий.

Когда вихрь в красном покинул гостиную, Марго обняла дока сзади, прижалась. Он было понадеялся, что уж она-то понимает, что нельзя лишать человека – Арсеня – свободного выбора в чём бы то ни было, как она заговорила:

– Не переживай. Все понимают, что ты убеждал его как мог. Я даже не представляю, как подпольщики его к себе заманили.

И Джиму стало совсем грустно.

Вечером его ждал новый сюрприз.

После того, как поток раненых из-за смены испытаний иссяк, он решил провести хотя бы немного времени с Маргарет. Они уютно расположились в кресле, удостоились нескольких ядовитых реплик от Кукловода, но больше пяти минут выдержать не получилось – и у него, и у неё попросту закрывались глаза от усталости. Джим проводил девушку до комнаты, поцеловал в щёку и отправился к себе.

В его комнате горел свет. Книги валялись на полу, подарки, большую часть из которых он так и не удосужился распаковать, были разбросаны по всей комнате, и в центре этого великолепия – на его кровати – восседала Кэт.

Интересно, что она мне скажет, – подумалось Джиму с горькой иронией, – неужели Канта обсуждать будем?

– Как ты мог?! – Девушка начала вещать громко, с почти истеричными нотками, – как ты мог его упустить?!

Джим понимал, что отвечать бессмысленно. Что бы он ни сказал, Кэт это сейчас только раззадорит. Поэтому занялся насущным – сбором разбросанных книг.

– Нет, ты меня не игнорируй!!! – взвизгнула последовательница, вырывая набранную стопку из его рук и швыряя на кровать. Джим мысленно порадовался – не хватало ещё швырнуть о пол его любимую энциклопедию, или, ещё хуже, в вазу. – Я убеждала Арсеня как могла, а ты его упустил!!!

Как же я устал…

Джим потёр виски. Истерика девушки его никоим образом не волновала – главное, чтоб до припадка дело не дошло, но Кэт слишком любит себя, чтобы опускаться до пены изо рта. Книги было жалко, но, в конце концов, все книги заменяемы. В крайнем случае, у него есть записи и целая библиотека под рукой. Но как же он устал от вечных претензий на пустом месте…

– Ты, ничтожество, какой из тебя лидер?! – Кэт уже чуть ли не бросалась на него с кулаками. Кажется, его спокойствие только сильнее её злило. – Сопля! Червяк! Слизень бесхребетный!!!

Начали стягиваться любопытные. В дверь уже просовывался длинный нос общеособнячной сплетницы, к огорчению Джима, тоже последовательницы. Прямиком посередине проёма нарисовалась Алиса: стояла, гордо скрестив руки на груди, и усмехалась с видом победителя – Джим даже начал подозревать, что спектакль ей и инициирован, чтобы подорвать его авторитет среди последователей. Вряд ли Кэт сама по себе прибежала покричать, в её духе было бы ходить, презрительно задирая нос, и смотреть на него волком.

А может, и нет. Он никогда не понимал, почему кричат девушки.

– Ты упустил такой ценный кадр, ты мразь!!!

Джим всерьёз заопасался, что Кэт всё же на него кинется. К тому же, от неё слегка попахивало вином.

– Чтоб тебя черти взяли, мне на тебя даже плюнуть противно!!!

– А может, для начала заткнёшься?

Через толпу протолкался Арсений, за ним маячил Джек. При виде его последовательницы отошли подальше, кидая злобные взгляды.

Кэт оглянулась с полубезумным видом. Арсений не дал ей опомниться, схватил поперёк, закинул себе на плечо и вытащил в коридор.