Факелы на зиккуратах (СИ)

Эти его монологи случались во время их романа с завидной частотой. Очевидно было, до какой степени Альбрих желает этого, до какой степени он желает быть тем самым единственным консулом; желание было достойным и геополитически нисколько не зазорным: практически все страны мира именно так и были устроены. Но при этом его монологи были похожи один на другой; поначалу они хотя бы интонацией и модальностью различались, а потом и эти отличия испарились. Альбрих был великолепен, если его допускать к большой аудитории, но весь его пафос, направленный на одного-единственного Фабиана, производил унылое впечатление. Альбрих неистовствовал, Фабиан скучал. Альбрих даже пытался строить планы для них двоих: он на самом верху, и в его тени Фабиан. Личный помощник, что-то такое. Максимум роскоши, минимум телодвижений, минимум обязанностей, максимум материальных благ. Это Фабиан вообще пропускал мимо ушей, потому что если вслушиваться, хотелось дать Альбриху по морде. А так – собака лает, караван идет.

Наверное, прав был Аластер, обращая внимание Фабиана на удивительное карьерное долголетие Велойча. В сравнении с тем же Альбрихом, который сделал умопомрачительный рывок из магистрата в консулат, а оттуда в первые консулы – невзрачное совершенно. Эх, не оттуда начал Альбрих. Нужно было сначала Велойча убрать, а затем уже что-то предпринимать.

Но это было не его ума дело. Что бы там ни творил Альбрих, к Фабиану это не имело никакого отношения.

Фабиан был уверен в этом ровно до того момента, как из тени вынырнул Тимбал. Фабиан возвращался домой с затянувшейся тренировки, он был уставшим, как триста чертей, хотел есть и в душ и желательно именно в такой последовательности, и появления кого бы то ни было из прошлого почти в полночь, да еще рядом со своим дормиториумом он не ждал. Но Тимбал стоял перед ним, улыбался растерянной улыбкой деревенского дурачка, оказавшегося на балу в консулате, и Фабиан чертыхнулся про себя из-за своей самонадеянности. Он подчеркнуто неторопливо оглядел Тимбала с ног до головы, а затем так же неторопливо огляделся, ища других сотрудников его службы. Двоих он заметил точно.

– Ну? – недовольно бросил Фабиан.

– Поехали, что ли. Прогуляемся. – Тимбал неопределенно пожал плечами, пожевал губы, подбирая слова. – Ну, в смысле, прокатимся.

Фабиан тихо рыкнул. Влип, зло подумал он.

– Я могу хотя бы вещи в комнате оставить?

– Да в машине побудут, не проблема, – беспечно улыбнулся Тимбал, и Фабиан понял: этот ублюдок отпустит его сейчас только после драки. В которой шансов у Фабиана было как-то маловато. Поэтому он обреченно вздохнул и цыкнул.

– Я могу рассчитывать, что вы остановитесь у круглосуточной забегаловки в соседнем квартале, чтобы я купил себе пожрать? – обреченно спросил он.

– Так… ну-у-у, – задумчиво протянул Тимбал.

– Я даже могу остаться в машине, а твои головорезы метнутся за кебабом. Такой вариант тебя устроит?

Тимбал усердно поизображал работу мысли, вытянув лицо и пожав плечами.

– Сколько их, кстати? – холодно спросил Фабиан.

– Сколько их? – весело спросил Тимбал, обходя его.

Фабиан повернулся за ним.

– Я увидел двоих. Трое было бы слишком много. Просто толпа, чтобы доставить хозяину его вожделенную игрушку.

– Лучше парами, – охотно отозвался Тимбал и добавил недовольным шепотом, словно Фабиан был его сообщником: – эти их методики, чтобы три или даже шесть – идиоты. Они как пауки, много ног, ка-ак запутаешься в них!

– Пауки были бы удивлены услышать такое, – бросил в сторону Фабиан.

Тимбал радостно засмеялся и открыл дверь машины. Он обвел глазами пространство за спиной Фабиана, и тот ощутил: один из тех, замеченных им, готовился остановиться у ларька, а второй – купить какой-нибудь хрени пожевать. Эффективно. Чего же у таких эффективных охранников такой идиот за шефа?

Фабиан был удивлен, что Тимбал вел его не к знакомым уже апартаментам в очень личных этажах Первого Консула, а в официальные личные покои. Отчего-то это было одновременно и жутким, и унизительным. Счастьем было, что на их пути никого не встречалось. Фабиан тихо зверел, идя за Тимбалом. Тот шел впереди, мягко ступая, не оборачиваясь, не поднимая головы к потолку. Фабиану хотелось спросить, как эти идиоты собираются корректировать видеозаписи, но необходимость снова обращаться к Тимбалу не вызывала ничего, кроме раздражения.

Тимбал не осмелился даже заглянуть за дверь, только открыл ее, пропустил Фабиана и тут же закрыл ее за его спиной. И Фабиан остался один на один с очень далеким прошлым.

Альбрих ждал его. И он выглядел жалко. Словно постарел лет на пятнадцать, осунулся и похудел. Брюки и рубашка висели на нем, как на швабре. Щеки впали. И потухли глаза. Фабиан ждал, что этот совершенно незнакомый, неожиданно постаревший, неприятно уязвимый, даже уязвленный Альбрих объяснит, к чему вся эта суета с похищением и конвоированием в его официальные покои, этакая оплеуха приличиям и здравому смыслу. А тот все молчал. Медленно подходил к Фабиану и молчал.

Подойдя совсем вплотную, положив руку на щеку Фабиану, заглядывая ему в глаза, Альбрих спросил:

– Надеяться на то, что ты выступишь со мной на одной стороне, глупо?

Фабиан хотел сдержаться, но не получилось – он закатил глаза от несуразности вопроса. Отвечать он не удосужился.

Альбрих, помолчав, начал говорить. О том, что он решил сделать то, что планировал уже давно, что у него не останется после этого союзников среди тех, кто были готовы поддерживать, а враги заведутся новые, что эта пирамида прогнила давно и окончательно и он готов перерясти ее. Что у него достаточно компромата, чтобы убрать со своего пути всех, всех, и прочая, прочая. Фабиана во всем этом потоке словесной шелухи волновало одно: что он здесь делает?

– Прошу тебя, – наконец сказал Альбрих тихим, глубоким, глухо вибрирующим голосом, – прошу тебя, вернись ко мне. Нас будет двое. Я поделюсь с тобой всем, Фабиан. Всем.

Фабиан отвел голову назад, высвобождая ее из его ладоней.

– Я, кажется, просил оставить меня в покое. Или вы не хозяин своему слову? – желчно поинтересовался он. – И нет. Спасибо за предложение. Оно несколько фантастично, в каком-то смысле привлекательно. Но нет, спасибо. Я могу идти?

Альбрих опустил руки, недоверчиво усмехнулся.

– Ты бессердечен, Равенсбург, – с блеклым удивлением отозвался он. – Тебе доставляет удовольствие бить лежачего?

Фабиан не счел нужным ответить. Он просто развернулся и пошел к двери.

– Я уничтожу тебя, – зашипел сзади Альбрих. – Стоять! – рявкнул он. – Стоять! Приказываю!

Фабиан, уже открывавший дверь, повернулся к нему. Он мог сказать очень много, но предпочел удержать этот фонтан в себе. Альбрих бесновался за спиной. Фабиан вышел и аккуратно закрыл за собой дверь.

Тимбал стоял напротив двери, прислонившись к стене. Он осмотрел Фабиана, недовольно покачал головой и буркнул: «Ну ясно же было, что фигня будет». Вздохнув, он спросил:

– Отвезти? Или сам того?

– Сам того, – сквозь стиснутые зубы выдавил Фабиан. – Что будет с записями камер наблюдения? Надеюсь, вы додумаетесь их подправить? Мне ни к чему светиться на них.

– Все нормально, – грустно сказал Тимбал. – Разберемся. Давай провожу.

Два дня спустя Фабиана разбудил Аластер. Точнее, его разбудил цепкий и очень любопытный взгляд Аластера. Он открыл глаза, сдернулся, потому что Аластер лежал на кровати рядом с ним и разглядывал его лицо. Фабиан потянулся к часам.

– Какого хрена ты делаешь в моей комнате в четыре часа ночи? – сиплым спросонья голосом спросил он.

– В твоей комнате? Ты называешь этот склеп комнатой? Моя гардеробная больше твоей комнатульки раза этак в четыре. – Засияв улыбкой, промурлыкал Аластер. – А ты знаешь, что пресс-секретарь первого консула объявит в девять утра о его отставке?

Фабиан застыл. Справившись с удивлением, он сел на кровати и взъерошил волосы.

– Так, – механически произнес он. – Сначала я отолью.