Loving Longest 2 (СИ)

— А как же ты… — Элеммакил замолчал; он решил, что не стоит поднимать болезненную для Келегорма тему о Лютиэн, но тот всё-таки ответил.

— Да не знаю я, — сказал он. — Я её полюбил. Всё вместе как-то: и влюбился, и думал, что должен жениться, чтобы стать наследником Тингола… и лестно было, что у неё мать — майа, а не просто квенди… Я просто очень хотел, чтобы жена у меня была самая лучшая, такая, которой ни у кого нет. Но это-то, я думаю, на самом деле даже к худшему; это я теперь только понял.

— А почему к худшему? — спросил Элеммакил.

— Ну как же: майар — существа разумные, но некоторые, как балроги, например, или как Унголианта, не разумнее нас, и живут поодиночке; кто к какому вала или валиэ прибьётся, то так и живут, как те их научат. Семей у них нет, дети — уж не знаю, может, у кого из них есть. Ну чему такая мать, как эта Мелиан, может научить, ты сам подумай? Разве она к семейной жизни может подготовить? Ну представь, если бы Саурон мне объяснял, как жить с женой, что бы из этого хорошего вышло?

Элеммакил согласился: да, ничего хорошего.

— Про него, конечно, ничего плохого не скажу, — Элеммакил понял, что он имеет в виду Берена, — сына воспитал; вон у того у самого двое сыновей… было.

Келегорм смешался и замолчал. Действительно, странно было бы ему хвалить Диора, которого он, как говорили, убил, за наличие сыновей, которые опять же благодаря ему пропали без вести.

— В любом случае, — сказал Келегорм, — айнур же не как мы: они ведь могут и бросить мужа или жену.

— Почему ты так думаешь? — удивился Элеммакил.

— Меня всегда интересовала суть брачных отношений, — сказал Келегорм. — Я об этом прочёл всё, что только можно; даже просмотрел несколько сочинений, написанных людьми. Ты подумай, ведь людям, чтобы повзрослеть, достаточно пятнадцати-двадцати лет; нам нужно пятьдесят. Сколько же нужно айнур? Ведь когда айнур пришли в Арду, они были, можно сказать, новорожденными: да, они существовали предвечно, но в новый мир они пришли, как маленькие дети… Я не уверен, что в тот момент они были способны на сознательный выбор спутника или спутницы жизни…

Он вздохнул, и Элеммакил увидел, что Келегорм засыпает.

— Понимаешь… — сонно сказал Келегорм, — я всегда представлял себе… Ещё когда был совсем мальчиком, когда мужчины ещё и не думают о семье… так мечтал, как у меня будет жена, добрый, светлый дом… что у меня будут свои… и…

«И ничего не вышло, — с болью подумал Элеммакил. — И ты получил меня. Бедный».

Элеммакил взял Келегорма за руку, и тот уснул, прижав его пальцы к своей щеке.

Келегорм был прав в том, что Саурон обязательно найдёт сына истерлингского жреца.

Звали этого юношу Белемир, и сейчас он стоял в кабинете Саурона — в том кабинете, что располагался внизу, в подвале для пыток и грубых экспериментов.

— Я тебя ждал, Белемир; ты мой желанный гость, — сказал Саурон.

— Спасибо, — с достоинством ответил молодой человек. Он выпрямился, засунув руку за широкий ремень, которым была подпоясана его простая серая рубаха; на поясе висел большой вышитый перьями, камушками и жёлтыми зубами зверей красный кошель.

— Вот, — Саурон показал на стол, где лежало истерзанное тело эльфа-синда — окровавленное лицо, вырванные с кусками кожи волосы, изрезанные, переломанные пальцы… — Как тебе это нравится?

— Нравится, — ответил Белемир. — Как раз.

Он подошёл к столу и протянул руку к кошелю; достал оттуда немного красноватого порошка, пощёлкал пальцами над белым лбом погибшего.

— Ты понимаешь, что порошок на самом деле не нужен? — спросил Саурон.

— Отчасти нужен, — сказал человек — и стал издавать какие-то совсем нечеловеческие звуки, которые будто одновременно вылетали из рта и носа.

Из горла эльфа вырвался крик; он присел, скорчился, прижимая искалеченные пальцы к глазам, которых не было.

— Где я? Где? Что это такое? Я опять ничего не вижу! — простонал он. — Я опять ничего не вижу! Прекратите!

— Прекратить? — спросил Белемир.

Саурон молча сделал жест кончиками пальцев. Белемир сделал такой же жест пальцами, чуть более широкий; пылинки алого порошка просыпались на лежавший на столе рядом безжизненный ком чёрных перьев. Большая чёрная птица встрепенулась и закричала.

Саурон подошёл и сжал отчаянно трепетавшую птицу в руках.

— Теперь ты снова хорошо видишь, не так ли? Интересно, только как? Когда я превращаюсь в птицу, я вижу так же, как вижу я обычно, а что видишь ты? Придётся тебе, эльф, научиться говорить хотя бы в этом виде, раз, когда ты был разумным существом, ты предпочёл молчать. Прекрасно, — сказал он, обращаясь к Белемиру, — жаль было бы терять такой талант, как у тебя. Говоришь, что уже твой отец пробовал заниматься такими делами, а?

— Пробовал, — ответил Белемир, — Ты забыл на Тол-ин-Гаурхот пару своих книг; мой отец купил их за большие деньги. Он использовал меня, как посредника, при вызывании духов: во многих обрядах требуется присутствие невинного маленького мальчика. Но я сам начал делать то же самое — и у меня получается лучше. Намного лучше.

— Ладно, — кивнул Саурон. — Теперь, пока ты работаешь на меня, будешь в безопасности. Но тебе лучше не покидать моих покоев без моего разрешения.

— Хорошо, — сказал Белемир. — Мне и незачем. Здесь есть всё, что мне нужно.

Через три месяца Саурон позволил Белемиру спуститься в другой подвал — в тот, куда вела лестница из его кабинета, где располагались лаборатории и операционные, где за стеклом хранились застывшие тела странных животных.

Белемир слушал объяснения Натрона, который давал ему инструкции; он машинально кивал, запоминал, но при этом не отрывал глаз от огромной витрины, где лежало — теперь уже поддельное — тело Аракано, сына Финголфина, и заключённое в лёд тело женщины. Краем глаза он видел и другую витрину — ряд ящиков с телами замёрзших нолдор. Он старался не смотреть туда, но его сердце колотилось — быстро, беспрерывно, как у мыши.

«Наконец, — думал он, — наконец я здесь. Я сделаю это. Ради своих родичей. Другого выхода нет».

====== Глава 28. Ученик чародея (1): Отлетевшая душа ======

Комментарий к Глава 28. Ученик чародея (1): Отлетевшая душа Никак не могли решить, резать эту главу надвое или нет – двое из трёх читателей были против:) Наконец, я её порезала чисто условно – выкладываю одновременно.

Большое-пребольшое спасибо Janew Daens и Adunithil anNair за обсуждение отдельных моментов в этой, честно скажу, сложной главе <3 – пристегните ремни))

В холодном подземелье тускло горел, мерцая, лишь один голубой светильник. Но Белемир уже знал дорогу. Дойдя до конца зала, он встал на колени и зажёг зелёную лампу, которую принёс с собой. Юноша легко поднял каменную крышку и заглянул внутрь. Когда Саурон запер Андвира здесь, в своём холодильнике, судьба оказалась милостива к истерлингу: в отчаянии пытаясь выбраться, он ударился головой об крышку, и, когда жизнь оставляла его, был без сознания.

— Дядя Андвир, — прошептал Белемир. — Значит, он и правда здесь.

Дела у обитавших в северном Хитлуме родичей Белемира шли неважно, и гибель его отца Андрога стала лишь последним ударом. От дома Ульфанга теперь остался лишь он один. Все остальные погибли в междоусобицах, были убиты собственными рабами или наложницами или умерли от пьянства; в распрях из-за остатков королевства Фингона и Финголфина не щадили даже маленьких детей, не говоря уж о женщинах. Другие князья тоже погибли, почти не оставив потомства: Бродда был убит Турином Турамбаром, хитрого Лоргана и его старших сыновей отравила молодая жена. Саурон, возможно, навёл бы порядок среди истерлингов, но Мелькор открыто выразил своё неодобрение по этому поводу: они были его любимцами, и ему казалось, что чем больше среди них зла и убийств, тем сильнее страдает и народ Хитлума. Отчасти это было так, но после Битвы Бессчётных слёз успело пройти уже два людских поколения: родилось много детей от насильных, горестных, но всё-таки смешанных браков.