Loving Longest 2 (СИ)

— Эолин, прости меня, но это бред, — покачал головой Саурон. — Если бы ты поседел, то Маэглин не родился бы седым. Если бы я снял череп с тебя, а потом приставил назад и зашил, у твоего сына не было бы шрама на лбу. Такие вещи по наследству не передаются.

— Откуда ты знаешь, что передаётся по наследству, — пожал плечами Эолет. — Ведь если Феанор был…

Саурон отмахнулся, потом вдруг вскочил и прижал пальцы ко лбу.

— Хотя… хотя… я бы не смог, но Мелькор, наверное, мог бы… ведь можно было бы… Если это было только внешнее проявление… подожди…

Он выбежал из комнат Маэглина и распахнул дверь в комнату Элеммакила и Келегорма. Они завтракали, и Элеммакил от неожиданности чуть не подавился яичницей.

— Келегорм, — спросил Майрон, — есть у кого-то из вас прядь волос Мириэль?

Келегорм недоуменно посмотрел на него и задумался.

— Не знаю, — сказал он. — У меня точно была, но, боюсь, я её оставил дома, в своих вещах. Наверно, она есть у всех — ведь по поручению отца все мы посещали Мириэль в садах Лориэна. Могла бы быть и у кого-то из родственников или знакомых… мне было всё равно, но я знаю, что другие братья иногда приходили туда не одни, потому что им было это неприятно.

— Хорошо, поищем, — кивнул Майрон.

— А ты что, Келегорм, сюда перебрался? — в комнату с этими словами всунулся Маэглин. — Элеммакил, он тебя не обижает? Если что, мне скажи.

— Тебе какое дело, — сказал Келегорм сквозь зубы. — Убирайся.

— Нет уж, — сказал Маэглин. — Я тебя сюда привёл, чтобы у Рингила был отец. Мальчику в этом возрасте отец нужен. А так-то тебя тут никто не ждал.

— Я явился по приказу Владыки, — сказал Келегорм. — Это не ты меня сюда привёл - ты, грязный, уродливый чумной крот, губитель родичей.

— Вот как ты заговорил! — ответил Маэглин. Здесь, в Ангбанде, он почти научился владеть собой; его лицо не изменилось, но он резко выпрямился и с силой нажал на дверную ручку, так что дерево под ней слегка треснуло. — По мне, так ты меня немногим лучше. Если хочешь знать, Келегорм, я когда передавал тебе последнее поручение, сам от себя ввернул про то, что Финдуилас нам больше не нужна, да так, что ты вообразил, что тебе приказывают её убить. Так что если бы не я, тебя бы сейчас тут не было. Ведь на самом деле тебе никто ничего такого не приказывал, верно, Майрон?

Маэглин действительно сильно разозлился, иначе он не стал бы обращаться к Майрону в таком тоне. Саурон, конечно, не особенно любил Маэглина, но то, что Келегорм позволил себе встать в благородную позу, ему тоже не понравилось.

— Если эльф не губит братьев, а шпионит за ними, то он кто? — тихо и насмешливо поинтересовался Саурон. — Кристально чистый белоснежный орёл? Я сам даже верить не хотел, Келегорм, что ты служишь Владыке: об этом догадался Гватрен, поскольку Владыка как-то узнавал то, что могли знать только нолдорские князья. Тургона мы исключили, Фингона и всех сыновей Финарфина, естественно, тоже, значит, оставались только сыновья Феанора. И вот когда Гватрен привез к вам Финдуилас, мы в этом окончательно убедились — ты сразу, в тот же вечер связался со своим хозяином. Фактически, Келегорм, я оказал твоим братьям услугу, выведя тебя из игры с помощью Маэглина. Мне кажется, по крайней мере Маэдрос не заслужил…

Келегорм сжал вилку в левой руке, обогнув её вокруг пальца, так что она сложилась вдвое.

— Хотя, может, и заслужил, — сухо сказал Майрон. - А, Гватрен, а мы как раз о тебе говорили. Пойдём, мне Эол сейчас рассказал кое-что интересное, мне любопытно знать твоё мнение.

Маэглин ещё раз бросил взгляд на Элеммакила, ободряюще улыбнулся и вышел, закрыв дверь. Элеммакилу стало не по себе от того, что сейчас Маэглин — его единственная защита. Он взял себя в руки и спросил:

— Туркафинвэ… ты сегодня не прикоснулся ко мне… но в будущем…

— Нет. Конечно, нет. Никогда. — Келегорм отвернулся, тяжело дыша; он с трудом говорил. — После того, что я сделал с тобой… Когда я ехал сюда… я не знал, кто ты, но я поклялся себе, что постараюсь быть хорошим отцом своему ребёнку и добрым помощником для тебя, кем бы ты ни был. Я тебе благодарен за предложение разделить твоё ложе. Мне очень одиноко. А никаких супружеских дел между нами, конечно, никогда не будет.

— Спасибо, — ответил Элеммакил.

— Ну вот, Гватрен, что мне рассказал Эол, — Саурон развёл руками. — Мне действительно хочется услышать твоё мнение — хотя бы твоё мнение, как квенди, поскольку я не очень понимаю, как это вообще всё это совместимо с эльфийскими обычаями.

— Знаешь, это всё очень странно, — ответил Гватрен. — Если предполагать, что Мириэль действительно согласилась зачать сына от кого-то ещё — а разговор как будто бы к тому и вёл — то как совместить это с последующей жизнью с Финвэ? Эльфы так не поступают: насколько я знаю, до Финвэ, которого Мириэль покинула, внезапно уйдя из жизни, никто не состоял в брачных отношениях дважды. Даже если допустить, что её отношения с Финвэ остались целомудренными, как она объяснила ему, откуда ребёнок?

— Видишь ли, — задумчиво сказал Саурон, — есть и такой вариант. Однажды, довольно давно, ко мне пришла одна эльфийка из местных и спросила, можно ли женщине-квенди иметь детей, не вступая с мужчиной в брачные отношения. Мелькор как раз был в Валиноре, так что у меня было время подумать над такими вопросами.

— Конечно, формального брака можно и не заключать…

— Нет-нет, Гватрен, речь шла именно о том, чтобы иметь детей от кого-то, кто уже заключил помолвку и брак с другой женщиной.

— Зачем? — спросил Гватрен.

— Не знаю, но я изучил этот вопрос, и ответил ей, что да. Насколько я понимаю, связь, которая образуется между супругами, носит телесный характер, причём не в чисто половом смысле этого слова, а в самом что ни на есть прямом. У влюблённых эльфов такого рода связь формируется очень быстро: половые отношения способствуют её возникновению, но не обязательны. После её закрепления близкие отношения с кем-то другим будут неприятны и мучительны до такой степени, что могут привести к гибели: именно так в природе квенди устроены отношения разнополых партнёров. При однополых отношениях такого не может быть, и мне очень интересно, что происходит с теми мужчинами, которых я сделал отчасти женщинами. Я не возражал убрать отсюда Тургона, когда вы с Натроном это предложили, но мне до сих пор любопытно, умер бы он, если бы Маэглин его изнасиловал после союза с Пенлодом, или нет. Ведь фактически сейчас Тургон-мужчина и Тургон-женщина — два разных эльфа: один несчастный одинокий вдовец, а другой — счастливая мать. Так вот, Гватрен, до Пенлода Тургон-женщина представлял собой как бы пустую страницу в этом отношении: он согласился родить ребёнка — именно родить ребёнка, и ничего более, не испытывая при этом, конечно, ни малейшей любви к Маэглину. Тогда я сказал той женщине, что если эльфийка, у которой ещё нет возлюбленного, просто родит кому-то ребёнка, то скорее всего, это не помешает её дальнейшим отношениям с другим. Особенно если семя этого мужчины попадёт в неё не естественным путём, а искусственно, никакой любовной связи между ними возникнуть не может. Думаю, что…

— Подожди, как это «искусственно»? — удивился Гватрен.

— Э, ну ты сам обзывал Келегорма «пальцем деланный», а теперь спрашиваешь меня, как это бывает, — усмехнулся Майрон. У Гватрена покраснели не только ушки, но и шея под волнами золотых волос. — Вот так примерно и бывает. Вполне возможно, что Мириэль пошла на что-то подобное. В Амане это сделать было даже легче: ей ведь сначала надо было всё-таки женить на себе Финвэ — тогда вопрос, кто отец, уже не возник бы.

— Слушай, а что за женщина тебя об этом спрашивала? Ей-то зачем такое надо было?

— Да, действительно, — задумался Майрон. — Это была женщина из синдар… постой… Ах, да, да ты её знаешь: это горничная Мелиан и няня Эльвинг. Ты ведь её видел, когда помогал Эльвинг уехать из Дориата. Вот она самая. Вряд ли это имеет отношение к Мириэль… Хотя надо бы выяснить, зачем ей это было надо и кто хотел родить ребёнка от какого женатого эльфа. Эх, зря я решил, чтобы… ну да ладно. Но всё равно это надо бы узнать. Что-то мне начинает казаться, что это важно.