Будни «Чёрной орхидеи» (СИ)

Алекс провёл носом по щеке, вдыхая знакомый льдистый аромат одеколона, остающийся таким и теперь, создавая некий контраст со своим владельцем, совершенно точно не имеющим ничего общего с холодом.

Поцеловал в висок.

– Что именно? – поинтересовался.

– Почему мы не сделали этого раньше?

– Не знаю. Зато мне известно кое-что другое.

– Что?

– Наверстать упущенное никогда не поздно.

========== Глава 7. Тот, кто жаждет торжества справедливости. ==========

В последнее время всё чаще настроение у Роуза было мерзопакостное, что он активно и демонстрировал окружающим. Не умел страдать в одиночестве, оттого виртуозно портил жизнь и другим людям, вынужденным с ним общаться.

Вообще – не только сегодня, но и в любой другой день, когда доводилось попасть под горячую руку – реагировали одноклассники по-разному.

Одни сдержанно улыбались и виртуозно уходили от диалога с упоминанием неприятных тем, стараясь не раздувать конфликты до огромных масштабов.

Другие закатывали глаза и называли Роуза полоумным кретином, которого давно пора сдать в психиатрическую клинику на опыты. Заодно предлагали провести курс лечения в не самых щадящих условиях. Откровенно говоря, таких вот красноречивых, выдвигающих на обсуждение бескомпромиссные предложения, набралось немного. Всего двое, но зато каких. Мистер Марвел-младший и Глен Томпсон.

Но если к выпадам Гаррета Розарио более или менее привык, поскольку такой пункт программы, как «колкости от Гарри» фигурировали в его жизни много лет подряд, то куда лезет Глен, вообще непонятно было. С ним Роуз контактировал по минимуму, лишь в случае самой крайней необходимости, а потом благополучно забывал об этих кратковременных пересечениях. Говоря откровенно, он Глена недолюбливал.

И Глен, и его девушка, появившаяся, что неудивительно, в этом году, являли собой пример типичной парочки, в обязательном порядке фигурирующей на страницах молодёжных романов. Мистер «Мои спортивные достижения превосходят умственные способности в несколько раз» и мисс «У меня идеальное всё, когда речь заходит о внешних данных». Этого у Сибиллы, конечно, было не отнять. Красотка на зависть многим, ещё и натуральная блондинка. До анекдотичности не дотягивала, поскольку отличалась умом и сообразительностью. Да и свиту «мы все носим розовое и пьём только диетическую колу» вокруг себя не собирала, неплохо общаясь со всеми, не разделяя людей по классам перспективных и не очень подпевал. В общем-то, проникаться к ней нелюбовью было не за что. Несколько раз Роуз пытался отыскать своей неприязни разумное объяснение, а потом перестал тратить время на это неблагодарное занятие. Просто смирился и принял, как данность. Ему не нравится данная парочка, он не грезит дружескими отношениями с ними, а потому не станет тратить время на попытки сближения.

Сибилла, впрочем, несколько раз пыталась завязать с ним дружеские отношения. Ей Роуз нравился. Точнее, не он сам, а его увлечения, которые она частично разделяла.

Две страсти, которые многие считали истинно девчачьими. И пусть бы считали. Общественное мнение на Роуза не влияло, он продолжал спускать деньги на свои увлечения – женские духи и фарфоровых кукол. Тем более что никому вреда от его материальных страстей не было. Духами он не обливался с ног до головы, использовал в повседневной жизни исключительно мужской парфюм. В женских его привлекали не ароматы, хотя они были довольно приятными, а упаковки, точнее, сами флаконы. Красивые и разнообразные, не то, что у ароматов, рассчитанных на представителей сильного пола.

От кукол тем более никто не страдал.

Роуз считал себя настоящим эстетом, падким на всё красивое, а куклы в это понятие прекрасно вписывались.

Зато не вписывался он сам, о чём неоднократно заявляло с особой жестокостью вредное зеркало.

Зеркало, зеркало, что на стене, кто всех прекраснее в этой стране?

Кто угодно, но только не Розарио Чарльз Астерфильд, увы и ах.

Смиритесь, юноша и живите с осознанием этого до конца дней своих. Сколько там их осталось? Вот столько и живите.

Иногда Роуза накрывало настоящим отвращением к собственному отражению. Правда, такие приступы дикой ненависти случались с ним в былые годы, когда определённые личности, посчитав повод благодатным, ухватились и начали активно эксплуатировать оскорбления, построенные на упоминании внешних данных. Кто старался больше всех? Ну, разумеется, Гаррет – ненавистная тварь – Марвел.

Может, он и не был отличным психологом, но подмечать кое-какие особенности умел. Безошибочно находил у людей слабые места, а потом беспощадно наносил удары.

Раз за разом.

Роуз неоднократно схлёстывался с ним в словесных перепалках, нередко и до драк дело доходило, причём не шуточных, а таких, когда участники столкновения расходятся по углам изрядно потрёпанными и отправляются не праздновать победу с размахом, а зализывать раны. Жизнь Гаррета ничему не учила, он напарывался на одни и те же препятствия с завидным постоянством. С такой же частотой и получал за свой длинный язык.

Оскорбления и унижения – вполне себе причина для зарождения ненависти, а Роуза угораздило развить в себе иное чувство. Вместо положенного отторжения – влюблённость. Тупо и недальновидно, однако, он ничего не мог с собой поделать, приходилось мириться с неприятной действительностью. Особенно, когда знаешь, что объект тёплых чувств ничего подобного к тебе не испытывает и никогда испытывать не будет. Его мнение сформировалось давно и прочно, а потому на стремительные перемены рассчитывать не приходится. А подколки и попытки зацепить вызваны не большой любовью, а настоящим отторжением. Не стоит надеяться. Не стоит ждать, что однажды в этом человеке проснётся любовь.

Когда Роуз начал носить свою мантию, Гаррет не упустил возможности в очередной раз намекнуть, что эта маскировка спровоцирована именно незавидными внешними данными, но смысла она не имеет, потому что рано или поздно плащ придётся снять. Капюшон упадёт с головы, и тогда от Роуза разбегутся вообще все, кто прежде с ним разговаривал. Нет, Роуз не плакал. Ни единого раза не позволял себе слёз по столь нелепым поводам. Он не был ранимым мальчиком, не умеющим постоять за себя. Иногда он даже перегибал в этом смысле палку. Только в мыслях, но… пока. Бывало, он ловил себя на том, что если услышит с той стороны ещё одно замечание о своей внешности, холодным кофе, выплеснутым в лицо, это не ограничится. Ещё немного, и он разобьёт тарелку о голову Гаррета, а потом поднесёт осколок к его щеке и полоснёт со всей силы, чтобы уравнять участников спора, лишив своего соперника преимуществ.

Заткнуть Марвела удалось неожиданным способом, и то, что подобная тактика сработала, у Роуза до сих пор в голове не укладывалось. Как и то, что Кэндис однажды заявил во всеуслышание, что ему нравится внешность Розарио. Очень. На словах он не остановился, умудрившись разыграть перед наблюдателями небольшую сценку, в ходе которой сделал вид, будто поцеловал Розарио.

Он был невероятно близко, дыхание касалось губ, а в глазах мелькали смешинки. Ни единого намека на действительно романтические порывы, только кураж от происходящего. Не нежность, а азарт, присущий ребёнку, удачно укравшему из заветной коробки парочку конфет.

Волосы закрыли окружающим людям обзор. Никто не понял: то ли Кэндис Роуза поцеловал, то ли нет. Впрочем, большинство склонялось к первому варианту, а Кэндис не опровергал. Роуз, и подавно, этого делать не собирался. То, что он нравился Кэндису, как будто подняло его ценность в глазах Гаррета. А, может, реально подняло. Этого Роуз не знал наверняка, но добровольно разрушать новое положение не планировал.

Тогда его занимали иные вопросы.

Поведение Кэндиса ошарашило и озадачило порядочно. Розарио впервые задумался о том, может ли у них что-то сложиться, если вдруг ни один из них не добьётся взаимности от своих вроде как недосягаемых идеалов.