В тот год ликорисы цвели пышнее (СИ)

— Осторожнее, — прошипел Саске в ответ на виноватую улыбку. Но тут же отвернулся, снова нетерпеливо ударив по твердому полотну.

«Неужели его нет?»

Однако в квартире все же через некоторое время зашевелились, крикнув что-то наподобие: «Извините, прошу минутку!». Саске заметно расслабился, даже показалось, что он подавил в себе облегченный вздох, хмуро из-под иссиня-черной челки и глухого капюшона смотря на деревянную дверь, тяжело дрогнувшую, когда ее начали открывать с противоположной стороны. Наконец, на Саске, освещая его призрачную фигуру в длинном плаще с широкими рукавами, упал косой луч света комнаты, отразившись в его глазах нетерпеливым ярким бликом.

Сай осторожно выглянул из-за чужого плеча, рассматривая незнакомого ему человека, у которого им приходилось остановиться на какое-то время. Тот, изумленно оглядывая фигуру Саске, наконец, выдавил после неловкого молчания с толикой облегчения в бархатном голосе:

— Это ты, Саске?

Саске сдернул с головы капюшон, холодным и твердым тоном коротко бросив:

— Я, Какаши-сенсей.

***

Какаши не стал ни о чем спрашивать, ошеломленный неожиданным визитом к себе — в скромную обитель холостого джоунина Скрытого Листа. Он просто посторонился, молча пропуская обоих поклонившихся ему в знак приветствия гостей, и только мельком поинтересовался, давно ли они идут и не хотят ли перекусить, и, получив утвердительный ответ, он оставил все свои многочисленные вопросы на потом, едва увидел изнеможенные от бесконечных скитаний лица и отправился накрывать на стол скромный ужин.

Но Саске и Саю, изголодавшимся в длинном пути, было достаточно и той чашки риса и скупой подливки из овощей и рыбы, которую им предложили, к тому же Саске давно потерял аппетит, обедая лишь только для того, чтобы поддерживать силы.

Какаши, познакомившись с Саем, сел рядом со своим бывшим учеником, внимательно оглядывая его грязную одежду и осунувшиеся бледные щеки. Сай еще на пороге дома отметил про себя, что Какаши не просто удивился появлению перед собой столь неожиданного лица: в его донельзя спокойных глазах появилось что-то по-домашнему сочувственное и теплое, похожее на облегчение, поэтому Саске явно мог находиться здесь в безопасности.

Вскоре Какаши, подперев рукой подбородок, серьезно взглянул Саске в глаза, когда тот поднял свои на учителя, отодвигая в сторону опустевший глиняный стакан с холодным чаем.

— Спасибо, сенсей, — пробормотал он, снова смотря в стол. Какаши кивнул головой.

— Не за что, всегда рад помочь. Вот уж не ожидал тебя увидеть, Саске.

На лице учителя, скромно и по-домашнему одетого, по-прежнему была его полотняная маска, закрывавшая нос и губы, но даже с ней его голос явно говорил о том, что Какаши улыбнулся, но глаза его так и оставались серьезными и неподвижно внимательными, пытливо вглядываясь в лицо Саске, которого начал раздражать этот заинтересованный и, как ему показалось, подозрительный взгляд.

— Я тоже не думал, что когда-нибудь появлюсь в Конохе, а тем более в вашем доме. Какаши-сенсей, — Саске поднял голову, — я могу попросить остаться у вас на два-три дня? Мне больше некуда идти.

— А почему ты не пошел к Наруто? Я думал, первым делом ты пойдешь к нему, — бровь Какаши изогнулась.

— Я не хотел бы, чтобы Наруто и Сакура знали о моем пребывании здесь. Не говорите им обо мне, — уклончиво ответил Саске, многозначительно кинув быстрый и строгий взгляд на Сая.

— Так зачем ты здесь? Тебе опасно тут находиться, — Какаши протянул руку к своему глиняному стакану, вертя его в руке и посматривая на рядом стоящую свечу, ярко пылающую на столе.

— Дела, — коротко и твердо ответил Саске. Какаши не стал вдаваться в подробности, между тем что-то отмечая про себя: он знал Саске слишком хорошо, чтобы понять то, что он пока ничего больше не скажет, скрывая за своим молчанием ответ.

Темные глаза быстро и пристально взглянули на Сая, встретившись с ним взглядами, но тут же Какаши вернулся к Саске, снова мрачно смотрящему в стол.

Какаши осторожно кашлянул, отставив стакан в сторону, и оперся локтями на стол, чуть наклоняясь к Саске.

— Ты без Итачи?

Саске поджал бледные губы.

— Без Итачи, — холодно отрезал он.

Какаши поправил маску на лице.

— Ты знаешь, что произош…

— Знаю.

На секунду повисла тишина.

— А ты знаешь, кто…

— Знаю.

— Так где твой старший брат? — Какаши в упор смотрел на Саске. Тот раздраженно цокнул сквозь зубы.

— Какая вам разница, сенсей, где мой брат? — недовольно прошипел он.

— Он — преступник, ждущий своего наказания.

— Я прекрасно это знаю, — огрызнулся Саске.

Как Какаши может, как они могут говорить об Итачи, не зная его? Как они смеют в каждом доме поносить его имя и имя его родителей, клана?

— Тогда ты должен сказать, где твой брат, чтобы его нашли и покончили с расследованием резни Учиха, — небрежно сказал Какаши, как его тут же прервали злым и раздраженным криком:

— Я не знаю!

Саске встал из-за стола, снова усталым рывком накинув себе на плечи плащ, лежавший все это время рядом с ним.

— Не спрашивайте у меня об Итачи, Какаши-сенсей, — голос уже успокоился, став холодным и отрешенным, — я, как и вы, ничего о нем не знаю. Огромное спасибо за приют и ужин, сенсей, я недолго прогуляюсь, мне хочется побыть одному, — Саске поморщился, быстро выходя за дверь и хлопнув ею.

Какаши с теплым сожалением в глазах смотрел ему вслед, но тут же более опытным и серьезным взглядом пристально посмотрел на Сая, который, поймав этот взгляд, выдавил на губах улыбку:

— Приятно было познакомиться, Какаши-сан.

— Да, мне тоже, — растягивая каждое слово, буркнул тот. Помолчав, он осторожно спросил: — Скажи, зачем Саске сюда пришел, и напомни, кто ты?

— Я — член Корня АНБУ, был приставлен к Саске для его охраны после резни клана Учиха.

— Ясно.

— Так вы знали, что Саске-кун и Итачи-сан живы? — Сай смотрел с толикой любопытства.

Какаши кивнул.

— Да. Но теперь вы тут. Что же вы тут ищите?

Сай сухо прокашлялся в кулак, одновременно растягивая этим время и раздумывая: стоит ли ему обо всем рассказать или все же не рисковать отношениями с Саске, который неизвестно как на это отреагирует.

— Это долгая история, Какаши-сенпай, — последовал уклончивый ответ. Но Какаши лишь пожал плечами, неожиданно твердо и в то же время добродушно говоря:

— Я готов выслушать, у меня полно времени.

— Хорошо, — Сай твердо отложил палочки. — Но только лишь потому, что вы — учитель Саске-куна и должны хорошо знать его. Возможно, вы его сможете кое в чем убедить.

***

В Конохе разгорался поздний вечер, прохладой и темнотой опускаясь на плечи деревни и придавливая этим холодным и тонким одеялом ее жителей. Люди, скудными компаниями сидящие в тавернах, не спеша разбрелись по домам, и только их счастливые голоса были слышны на опустевших улицах: тяжелый бас мужчин, звонкий смех детей, разговоры женщин. Все уютно собирались у очага, рассказывали друг другу о том, как провели день. Перед окном одного из «общих домов», из которого громче всего слышались голоса мальчишек, что-то говорящих отцу и матери, и остановился Саске, вслушиваясь в их глупую беседу.

Когда-то раньше он тоже недовольно, не сдерживая обиды в голосе, жаловался отцу, упираясь пухлыми круглыми руками о стол, что Итачи мухлюет в прятках. О, как он тогда злился и обижался на брата и упрямо смотрел на него разозленными и раздосадованными колючими глазами, а Фугаку, скупо приподнимая уголки губ, иногда гладил его по голове или, едва сдерживая снисходительную улыбку, чтобы успокоить младшего сына, грозил пальцем Итачи.

Тот только спокойно улыбался. Он всегда был спокоен.

Постояв еще немного, Саске продолжил путь.

Никто здесь больше не имеет право пользоваться их с Итачи счастьем. Никто, кто не знает, какую цену тот за это заплатил.

Саске шел дальше, надежно скрывшись под капюшоном плаща и смотря себе под ноги, которые сами по себе несли его привычной и знакомой дорогой мимо тех домов, которые его когда-то грязно оклеветали, обвинив в родстве с дьяволом, унизили, позволили изгнать их с братом из деревни. Саске тошнило от этих мыслей, тошнило от понимания того, что когда-то им безумно восхищались, а потом закидали камнями, обрекая на вечный ад — уж лучше бы их с Итачи тогда казнили, очищая имена от позора, чем опять переживать новый. Щадить теперь всех этих людей он не собирался — их с братом не пощадили ни за какие заслуги перед Скрытым Листом.