В тот год ликорисы цвели пышнее (СИ)

Саске ненавидел, но избавиться до конца от спрятанных им самим где-то глубоко внутри чувств, он не мог. Поэтому все, чем он занимался в свободное время, это ежеминутно думал о своей ненависти, все больше и сильнее копил в себе жажду отмщения, и в момент убийства, о, он не ограничится одним ударом катаны. Итачи будет страдать, сильно, мучительно долго, пока не умрет тогда, когда это захочется его брату. Его тело потом, остывшее и посеревшее, Саске похоронит сам, не предавая сожжению.

После этих мыслей по телу бежал холодок.

Думать об этом в какой-то мере было даже дико, но притягательно.

Впрочем, Саске ждал не долго, лишь в течение пяти дней, за которые успел восстановиться и окончательно свыкнуться со своим положением. Неджи вернулся меньше чем через неделю, однако в ужасном состоянии: его била горячка, вызванная простудой, переходившей в первую стадию воспаления легких. Он слабо отдал свиток Саю, слег в постель, изнемогая от жара и бреда, туманящего сознание. Саске не подходил к Хьюге, смотря на то, как Сай начинает ухаживать за ним. Его это и удивляло, и бесило, а рука, сильная и не дрожащая, когда надо убить врага, почему-то боялась взять свиток, положенный у его ног.

Саске был абсолютно уверен, что ни единое слово не убедит его в чем бы то ни было. Не важно, что говорят вокруг и в чем убеждают, важно лишь то, что сказал сам Итачи, и важен лишь тот путь, который он наметил для своего младшего брата.

Но все же рука почему-то боялась дотронуться до рисовой бумаги.

Неджи не поторапливал Саске и только тогда, когда ему стало чуть легче, сказал:

— Твой брат в городе на границе Страны Земли, его не пропустишь. В гостинице Ин Окоши (1).

Саске молча кивнул головой. Руки сами по себе сжались в крепкие твердые кулаки.

Сегодня же он уйдет отсюда, никто ему не помешает. Через несколько дней Итачи не станет. Никакой свиток не поможет ему выжить.

Эти мысли калейдоскопом бежали у Саске в глазах и мелькали как тени на лице, его взгляд, стеклянный и жестокий, холодный и решительный в этот раз заставил Неджи злобно усмехнуться, и с язвительностью, внезапным злорадством в охрипшем голосе он добавил:

— Поторопись-ка, мститель Учиха Саске, а то твой брат умрет от болезни скорее, чем ты его прикончишь своими же руками.

Саске, услышав это, нервно повел плечом.

— Какая болезнь?

— Судя по лекарствам, — прохрипел едва слышно Неджи, — сердечная. Изуна-сан говорил, что он закашлялся кровью в ночь своего побега. И…

Неджи чихнул, прерываясь на полуслове. Сай, вставая с татами, кивнул Саске:

— Давай оставим его.

Действительно, утомленный лихорадкой и уставший от длительного многодневного пути, Неджи в горячке боролся со сном, который одолевал его, накрывая липкой пеленой жара температуры и бреда, навязчивого и неприятного, бьющего в голове подобно назойливой мухе, смешивая и реальность, и вымышленные образы в один яркий, но расплывчатый ком. Оставшись один, он сдался и устало закрыл глаза, коснувшись рукой мокрого лба.

Через минуту Неджи спал, забывшись в беспокойной горячке.

Саске и Сай вышли в соседнюю комнату, никто из них обоих не стал садиться на пол. Саске, нахмурившись, сжимал в руке взятый им свиток, который прожигал ему кожу, насильно заставляя раскрыть себя и прочесть, но ему вдруг стало почему-то страшно увидеть, что там написано. Хоть он и заверял себя, что это ни в чем его не убедит, но письмо и чертова болезнь неожиданно сбили его с толку, заставляя напрасно нервничать.

Сай задумчиво смотрел в пол, пока тихо не бросил:

— Мой брат болел похожей болезнью.

— Идиотизм, — без всяких разговоров отрезал Саске, — мой брат всегда был здоров, здоровее меня и всех нас вместе взятых. Это подонок переживет всех, если его не прихлопнуть.

— Как знаешь, тебе виднее, Саске-кун, — спокойно пожал плечами Сай.

Саске, хоть решительно отверг эти слова, все же с разжигающейся жгучей волной недовольства ощущал, что как будто был поражен ими, не на шутку начиная нервничать без определенной на то причины.

Итачи, конечно, умрет, непременно скоро пойдет на корм червякам, но не от болезни.

Саске закусил нижнюю губу, едва ли от всплеска неожиданной злости на весь мир не ударив по стене.

Почему его это волнует именно сейчас?!

Когда-то по его телу пробежала неприятная мелкая дрожь при мысли о том, что старший брат отправится на тот свет из-за какого-то заболевания. Саске тогда испугался, это гадкое, бьющее исподтишка чувство испуга до сих пор сидело, надежно спрятавшись в его душе, сейчас оно накалялось, почти приводя в состояние бешенства к своей слабости.

«Я должен убить его, только я. Все против того, чтобы я убил мерзавца своими руками. Неджи что-то путает. Точно, — Саске тряхнул головой, поджимая губы, — они специально дурачат меня, им выгодно, чтобы я не убивал Итачи. Конечно, как я раньше, как я… раньше…»

Но слова Неджи звучали правдоподобно, поэтому Саске поверил в них, отрицать сейчас это было глупо.

В любом случае неважно, болен Итачи или нет, от этого его смертный приговор не отменялся.

Не время думать об этом. Нельзя думать об этом.

— Ты не хочешь прочитать свиток? — раздался голос Сая.

«Ты думаешь, прочитав его, я поверю? Кто даст мне гарантию, что это не очередная ложь?»

Саске прислонился спиной к стене и решительно, даже небрежно развернул белый лист, свернутый трубочкой.

Сай не стал ему мешать, подходя к окну и смотря вниз на небольшую улочку, тянущуюся вдоль гостиницы. Был самый разгар дня, люди как трудолюбивые пчелы работали не покладая рук, чтобы на зиму не оставалось срочных дел; сновали плотники и рабочие, на своих обнаженных и мокрых от пота плечах несли доски, иногда сторонясь телег и рикш.

Небо, хоть оно и было полностью затянуто толстыми облаками, все же оставалось светлым, не давящим, как перед грозой или очередным дождем, обрушивающимся на город, и казалось, что оно вот-вот рассеется, солнце выглянет, глаза жадно ухватятся за бледно-голубой кусок неба, радостно вперяя в него свой истосковавшийся по свету взгляд.

За окном дул разгулявшийся в своем одиночестве ветер, Сай открыл раму, высовываясь наружу. Он закрывал глаза, подставляя лицо стремительному потоку воздуха, наслаждаясь его обжигающей и желанной прохладой, вдыхая запах пыли и снова поднимая глаза в небо.

Скоро в Отафуку выглянет солнце. Жаль, что Сай его здесь так и не увидит.

— Не верю. Не может быть.

Сай обернулся через плечо, облокачиваясь локтями о подоконник.

Ему не надо было ничего говорить и спрашивать тем более, остановившиеся темные глаза Саске, безотрывно вглядывающиеся в свиток, говорили сами за себя.

Его взгляд не дрожал, он был остановившимся, бесполезно было скрывать ступор, поселившийся в них, и ошеломляющую злость, разгорающуюся все сильнее и больше, как и удары в последнее время беспокойного сердца.

— Не может быть. Я не верю ни единому слову. Это слишком. Чья бы это шутка ни была, это не объясняет того, что он пытался убить меня, он же хотел убить меня, он хотел меня убить, хотел, хотел же, — Саске небрежно и быстро свернул свиток, все так же смотря в никуда глазами, в которых застыло то самое жестокое и в то же время потерянное выражение. Саске был на пределе своих душевных сил.

— Думаю, — Сай закрыл окно, — если бы твой брат хотел, он бы убил тебя. Непременно.

— Ты лжешь. Ты один из Конохи. У меня нет основания вам верить, этот свиток мог написать кто угодно. Как будто я вам поверю! Итачи был злом и доказал это, он преступник и предатель! — голос Саске дрожал в невероятной силы ярости, он почти задыхался в ней, он желал заткнуть свои уши, согнуться пополам и убежать, убежать, убежать.

— В любом случае, — заметил Сай, — ты еще жив.

Саске в злости стиснул зубы.

— Это ничего не значит, — по-прежнему упирался он.

Итачи — это самое воплощение зла.

Зло, зло, зло!

Саске пытался бороться с самим собой, пытался найти путь в лабиринте, куда попал, где зашел в тупик, пытаясь найти выход, хоть какой-либо, хоть самый трудный, уже было неважно. Как он ни старался подавить волнение в себе, оно все усиливалось, захлестывая Саске. Он смотрел на свои руки остановившимся взглядом, он чувствовал, как его тело словно связывают, не дают ему двинуться в тисках черной глубины, куда его спускают все ниже, топят, мучают, заставляют сходить с ума, Саске был готов убить всех, лишь бы остановить это, он почти молился, чтобы все закончилось.