Не отбрасывая тень (СИ)

- И все это ты видишь в том случае, если я останусь?

- Я не вижу, - она слабо качает головой. - Я говорю, как это может быть, потому что ты не останешься. Ты пойдешь спасать Его, и я могу только предполагать другой исход, потому что ты не оставляешь даже малейшего шанса на то, чтобы все сложилось по-другому.

- Я люблю Его, - в отчаянии выдыхаю я. - Я не могу бросить Его там. Я не могу позволить Ему умереть. Если ты знаешь, как выбраться из этой ловушки, скажи мне.

Она перехватывает мой взгляд на мгновение, а потом без лишних слов наклоняется и поднимает горящую свечу, воткнутую в центр круга. Черный воск причудливо застыл на свечи, а тот, что уже стек на землю, образовал странную фигуру; я смотрю на нее и пытаюсь понять, что мне напоминает это пятно, когда вдруг замечаю краем глаза, что девушка перехватывает свечу одной рукой, а пальцами второй касается огня.

И в следующее мгновение языки пламени перекидываются на ее кисть и лижут бледную кожу и рукава одеяния, стремительно поднимаясь вверх по ее руке. В оцепенении я смотрю на то, как Грета на моих глазах загорается, охваченная пламенем. Горит ее одеяние, ее руки и волосы, горит даже ее лицо. Я в ужасе смотрю на нее, ожидая крика или гримасы боли, но вижу только спокойную, бледную маску сквозь яркие языки огня, будто она обратилась в восковую статую, которая вот-вот начнет плавиться.

А потом она разжимает пальцы - и свеча падает на землю. Словно в замедленной съемке, я вижу, как вслед за звуком этого падения один за другим странные символы по сторонам света загораются и пламя в мгновение ока перекидывается на черту круга и по ней стремительно бежит вокруг нас, образуя огненное кольцо. Я не успеваю даже понять, что происходит, а пламя уже окружает меня и горящую Грету, и поднимается так высоко, что кажется, будто он может достать до потолка. Стена огня такая плотная, что я не вижу за ней даже остальную часть зала; куда бы я ни бросил взгляд - везде меня окружают яркие языки пламени, и я, поддавшись первородным инстинктам защиты, в испуге отступаю.

Грета тянет ко мне горящую руку. Она вся охвачена огнем, от кончиков пальцев до макушки, и ее лицо все так же не выражает боли. Я отшатываюсь от нее, не позволяя ей коснуться меня, и встаю вплотную к стене огня за моей спиной. Срабатывает инстинкт самосохранения: я прижимаю широкий рукав одеяния к своему лицу и несколько раз моргаю, чтобы смахнуть слезы, застилающие глаза из-за дыма.

- Не подходи ко мне! - глухо кричу я через ткань одеяния. - Ты убьешь нас!

- Это часть церемонии, - отвечает она; я с трудом слышу ее голос сквозь треск огня. - Ты должен взять меня за руку.

- Тебя нельзя касаться!

- Тебе можно. Я тебе не наврежу, Томми. Ничего из того, что Он готов сделать для тебя, не причинит тебе боль.

- Месяц назад я бы посмеялся над твоими словами, - огрызаюсь я. - Когда Он бросил меня умирать на глазах у сотен демонов, например.

Она улыбается и делает шаг ко мне. Мне некуда отступить; зажимая нос и рот рукавом одеяния, я испуганно смотрю на ее горящую руку и боюсь пошевелиться.

- Поверь мне, - говорит она. - Дай мне руку. Ты поймешь все сам. Это единственный способ выйти из круга. Давай, Томми! Он знал, что делал.

Не сводя с нее взгляд, я с опаской поднимаю руку, и Грета, сделав еще один шаг ко мне, хватает меня за пальцы. Огонь не перекидывается на мою руку; он даже не обжигает. Я чувствую тепло ее кожи и языков пламени, но ни ожогов, ни обугленной, сгоревшей кожи, ни боли - ничего больше.

А потом я смотрю на девушку и не понимаю, что происходит. Стена огня вокруг нас становится выше; пламя яростно взвивается до самого потолка и треск становится таким оглушительным, что мне кажется, будто это трещат мои барабанные перепонки, не выдерживающие грохота. Грета крепко сжимает мою руку; я испуганно оглядываюсь вокруг и упускаю момент, когда она вдруг тянет меня к себе и касается моих губ своими - легко и едва ощутимо, удерживая мой подбородок пальцами. Остолбенело замирая, я чувствую исходящий от нее жар огня и запах ее тела, смешанный с запахом липы, а потом делаю глубокий вдох и выдыхаю облако черного дыма. Оно окутывает ее лицо и скрывает его от меня, словно завеса; напуганный этим и не понимая, галлюцинации это из-за болезни или я на самом деле задыхаюсь черным дымом, я пытаюсь сделать глубокий вдох и чувствую, как горят в грудной клетке легкие, охваченные пламенем с ее губ.

Она не отстраняется от меня и не углубляет поцелуй, и я чувствую, как стремительно слабею. Из-за недостатка кислорода темнеет в глазах и голова начинает кружиться; я оседаю и ощущаю, как девушка мягко удерживает меня за плечи от падения и опускает на колени. Ее живые огненные волосы, падают на ее лицо и скрывают его; я чувствую, как мягкие пряди, охваченные огнем, касаются моего лица, а потом она перемещает пальцы с моего подбородка на мое горло и сдавливает его, заставляя меня раскрыть губы.

И жаркий, опасный, убийственный огонь охватывает мои губы, попадает в рот и горло, не обжигает, но сушит; я давлюсь этим пламенем и черным дымом, который выдыхаю. Голова разрывается от боли и недостатка кислорода, и последнее, что я слышу перед тем, как отключаюсь - это ее шепот, когда она чуть отстраняется и выдыхает в мои губы: «малыш Энтенэбре, любимец Тьмы».

========== Глава LXXXV. ==========

Что-то странное происходит с моим телом: я не ощущаю гравитации, будто парю в воздухе, не касаясь земли; ни холода, ни тепла, словно я в вакууме, в своеобразном воздушном пузыре, защищенном от всего и от всех, и единственное, что я чувствую - это спокойствие. Оно охватывает меня, словно теплый плед; оно опускается откуда-то сверху на мою кожу и проникает сквозь поры внутрь, в мое тело, которое реагирует на ощущение так, словно это наркотик.

Оно реагирует так, словно где-то там Он думает обо мне.

Я просто купаюсь в этом спокойствии. Я не хочу задавать вопросов о том, где я или что произошло; я не хочу знать, сон это или реальность. Все, что мне нужно - это остановить время и остаться в этом коконе спокойствия и защищенности навсегда, чтобы ничьи когти, ничьи клыки, ничьи крылья и ничьи чувства сюда не пробились.

Кроме…

Маленькая едва ощутимая пленка, защищающая меня от боли, отчаяния и необходимости бороться, вдруг дает трещинку. Я чувствую эту трещинку кожей и мне даже не нужно открывать глаза, чтобы увидеть ее: она там, на самом видном месте, на уровне моего лица, и через нее просачивается запах, от которого я столько раз пытался убежать: Его запах.

Его тела. Его волос. Его одеяния. Его крыла. Это Его головокружительный запах, который я столько раз пытался описать и не мог, а сейчас вдруг понял: у него нет определения. Это не запах экзотических цветов или тропических фруктов, это не запах смены сезонов или буйства природных красок и явлений, это не запах амброзии или подарка с небес.

Это любовь. Он пахнет для меня любовью. Он пахнет для меня той магической, головокружительной и отчаянной силой, которая толкает меня к Нему, толкает на безумства, на мольбу и на прощение. Этот сумасшедший и фантастический запах, совершенно не поддающийся описанию - это любовь. Любовь к Его крылу, к тому, как Он улыбается своим мыслям, к тому, как переплетает свои пальцы с моими, целует в губы и отбрасывает непослушные черные пряди со лба; как обнимает меня, прижимая к себе, и как понижает голос; как смотрит на меня из-под длинных ресниц и засыпает рядом со мной, уткнувшись носом в мое плечо.

Все это - любовь.

И в тот момент, когда я понимаю это, трещинка в коконе спокойствия вдруг расползается в разные стороны, расширяясь и увеличиваясь. Не открывая глаз, я прислушиваюсь к тому, как она увеличивается, покрывая тонкую поверхность защитного вакуума причудливым узором, пока не замирает где-то за моей спиной.

Одно или два бесконечных мгновения ничего не происходит.

Секунда.

Вдох.

Удар сердца.

И весь кокон разлетается на мелкие осколки, словно брошенная в стену чашка. Будто взрывной волной, меня отбрасывает назад, куда-то во тьму, в которой я плаваю еще несколько секунд, бултыхаясь во мрачной безвестности. Нет ни падения, ни спокойствия; только беспроглядная темнота.