Полет к солнцу (СИ)

Тот загорел, медовые волосы его выцвели, и в легком льняном костюме он казался куда более энергичным, чем во фраке. Пожав руку профессору Кею, он поздоровался со студентами.

— Мистер Дамблдор, мистер Принц… и мистер Слагхорн, конечно. Да, да, Виктория мне писала. Проходите, вы как раз к обеду.

Кей кашлянул.

— Нам, наверное, нужно заполнить какие-нибудь бумаги. И вообще, это неудобно…

Альбус вздохнул сквозь зубы; на пароходе учитель не разрешал им есть ничего, кроме хлеба, да и пока они тащились через всю Европу, питаться приходилось скудно — денег с собой достаточно дали только Горацию. Он чувствовал, что если ему не дадут поесть хотя бы через час — убежит в пустыню ловить страусов. Мистер Уркварт предлагал нечто очень заманчивое, и отказаться было невозможно.

— Мне кажется, профессор, — он блеснул очками, — Лэму и Горацию не повредил бы отдых. А мистер Уркварт, надеюсь, на нас не рассердится…

— О, что вы! — рассмеялся хозяин в усы. — Жена не простила бы мне, если бы я не привел гостей сразу к столу. Тем более, у нас есть, кому составить вам компанию.

В гостиной, убранной просто, но просторной, чистой и светлой, их приветливо встретила миссис Уркварт, на сей раз показавшаяся Альбусу улыбчивой и беззаботной. Только теперь ему бросилось в глаза, что все особенности жестов и мимики Викки явно унаследовала от матери. Она живо усадила путешественников, приказала слуге подать зеленый чай и представила всех поочередно другому гостю — уютно устроившемуся в мягком кресле старичку с кротким лицом священника. Римский профиль не добавлял ему жесткости: глаза лучились благодушием, мягкие руки поднялись в приветственном жесте, а на румяных щеках выступили ямочки, когда он заговорил:

— Простите, что остаюсь сидеть. Меня, увы, с утра разбил ревматизм. Надеюсь, и миссис Уркварт извинит мне такое непочтительное отношение к остальным гостям?

— С удовольствием, — мать Виктории послала ему обворожительную улыбку. Он кивнул, изображая поклон:

— Эдмунд Бальфорт, председатель отдела международного сотрудничества. Здесь, как и вы, по случаю конференции в основном.

Мистер Уркварт неслышно вошел и примостился у окна. Хозяйка, послав улыбу и мужу, обратилась к гостям:

— Как вы добрались? Надеюсь, благополучно? — он взмахнула широким рукавом легкого причудливого платья — бежевого, расшитого вишневыми шнурками — и Альбус подумал, что и голос, и манера показывать запястье у нее точь-в-точь, как у дочери.

— Славно добрались, — кивнул Кей. — Экспресс от Лондона до Ла-Манша, переправа, потом Восточный экспресс: вчетвером в купе второго класса — весьма недурно.

Уркварты и Бальфорт рассмеялись негромко, словно опасаясь огорчить гостей.

— Ну и наконец, — Кей пожал плечами, — пароход.

— Жаль, ни на что не успели посмотреть, — вздохнул Лэм. — Очень торопились. Зато, — у него заблестели глаза, — вы знаете, что воздух Франции ночью и воздух на Балканах совсем по-разному пахнут? Выходил посмотреть, как виден Млечный Путь, и принюхался: вот, это почти как два разных воздуха!

Гораций печально вздохнул и с позволения миссис Уркварт взял щербета. Альбус пододвинул к себе вазочку с рахат-лукумом.

— А как дела с Млечным Путем? — мягко спросила хозяйка.

— На Балканах здорово, я почти все рассмотрел. Вот во Франции не так, слишком много огней. Жаль, мы останавливались в Париже, там смотреть неудобно. Если бы где-нибудь в сельской местности… Но воздух! Чем только он не пахнет, когда вдали от города…

— И благоухает коровьим навозом и конским потом, — закончил Гораций и чуть покраснел, взглянув на хозяйку. — Извините, мэм. Не могу разделить лирического настроения своего друга.

— Так ты бы обосновал, чем с химической точки зрении объясняется то, о чем говорил Лэм, — Альбус вытер губы от сахарной пудры и озорно улыбнулся. Слагхорн с печальным и усталым видом поджал губы. Хозяин, видимо, решил переменить тему.

— Да, — вздохнул он, — да, без изобретений магглов нам не обойтись. А ведь сколько было криков и стонов, когда появился «Хогвартс-Экспресс», к примеру. Мы сами до сих пор не изобрели ничего подобного, но вместо того, чтобы заимствовать удобные изобретения у магглов и магически их корректировать, предпочитаем морщить нос и заявлять, будто оберегаем традиции и самобытность!

— Да, Фрэнсис, — улыбнулся краем губ Бальфорт, — мы оба понимаем, как многие пренебрегают достижениями человеческого ума — мы вечно забываем, что магглы, как и мы, прежде всего люди — а ведь их открытия за прошедшие века помогают чуть ли не обогнать нас… Но ты же знаешь, как дипломат, сколь многие в силу консерватизма возмущаются, когда слышат такое…

— К сожалению, да, — вздохнул мистер Уркварт. — И самое скверное, что возмущаются те, кто в силу своего материального и общественного положения мог бы в первую очередь помочь прогрессу.

— Получается, сэр, что богатые чистокровные фамилии из-за своего консерватизма просто-напросто тормозят развитие общества? — аккуратно спросил Альбус: разговор начинал его заинтересовывать.

— Давно завидую молодым, — поддержал его Бальфорт, переведя взгляд серых глаз на Альбуса, — вы можете позволить себе говорить, что думаете, не оглядываясь на стягивающие и сковывающие вас рамки приличий, условностей и этикета, присущего должности, — чиновник слегка вздохнул, отведя на мгновение взгляд.

Гораций кашлянул и очень выразительно посмотрел на Альбуса, но тот отмахнулся:

— А к чему это, сэр? Пока мы говорим намеками, так вечность пройдет, а мы так и не выясним, что же нам надо друг от друга. А надо-то нам одно: идти вперед!

— Поверьте, друг мой, некоторые крепости нельзя взять лобовой атакой, — возразил Бальфорт, но Альбусу показалось, что тот смотрит на него с одобрением.

— Точнее, можно, — вмешался Кей, до того сидевший в углу и потягивавший вино. — Но сколько при этом будет жертв… Вы всю армию положите, Дамблдор, если всегда будете идти только вперед. Трупы в три ряда… Вы на это согласны?

Альбус поколебался.

— Если… — проговорил он нерешительно. — Если ситуация такова, что или эти трупы, или в десятки раз больше…

— Да! — нервно хохотнул учитель. — А вам не приходило в голову, что всякая человеческая жизнь имеет ценность, всякая? А вы с таким подходом похожи на русских революционеров. В тот год, когда вы родились, они у себя там убили императора. Взорвали бомбу. От взрыва погиб мальчишка. Их повесили. Правильно это или нет? — Кей оскалился, глаза его засверкали, как у голодного волка. — Я считаю — правильно! И не за императора стоило их повесить, нет. За мальчишку, который имел право жить и был абсолютно ни в чем не повинен!

Все в комнате испуганно притихли. Лицо Кея, налившееся было кровью, вдруг побелело. Только Лэм робко пробормотал:

— Тот, кто вешает, кто казнит — тоже убийца. Одним нельзя убивать, а другим можно?

Хозяйка вскочила и хлопнула в ладоши, радостно смеясь (в этот момент Альбусу показалось, что вместо нее в комнате появилась Викки):

— Обед! Я совсем забыла про обед. Идемте скорее, я думаю, вы все ужасно голодны.

За обедом удалось попробовать местной кухни: их угостили тушеными бобами, говяжьей колбасой — эль-белехат, лепешками с острой бобовой намазкой — фуль мудаммас и египетским кофе.

Миссис Уркварт, видимо, не давала покоя худоба Лэма: она подкладывала ему лучшие куски и все расспрашивала, как у него дела дома.

— Нормально, — растерянно отвечал Лэм. — Тетя Доротея немного болеет, зато со свадьбой Филиппа все решено. А так я сейчас звездными картами занимаюсь. Там некоторых звезд нет, которые недавно открыли…

— Думаю, мои внуки будут учиться по вашему учебнику, — миссис Уркварт жестом, который Викки тоже явно у нее переняла, поправила белокурые волосы. Лэм вздернул брови, покраснел и принялся объяснять, что именно не так с картами. Бальфорт послал мистеру Уркварту умиленную улыбку и прошептал, что на месте хозяина дома уже извелся бы ревностью.