Полет к солнцу (СИ)

Альбус подавил горькую усмешку. Казалось, то, как поступили с Клеменси директор и Фортескью, должно было бы послужить для нее доказательством, чего на самом деле стоят люди, — и тем не менее, она продолжала смотреть на людей, как на полуангелов. Мать спешно поправила на ней плед, брат снова что-то забубнил, Айла погладила по спине и попросила мистера Йорка подлить подруге горячего чаю, что тот и сделал. Кажется, от тревоги за дочь он растерялся, позабыв, о чем вообще говорил.

…Распрощались с Йорками тепло, даже Джастин выдавил подобие улыбки, а остальные и вовсе уговаривали остаться ночевать. Альбус потихоньку пожелал Клеменси быстрее окрепнуть; когда ей стало бы лучше, они немедленно отправились бы за новой волшебной палочкой. Мистер Йорк выразил надежду, что им с Альбусом доведется поспорить еще не раз.

С тех пор часто кто-нибудь из компании Альбуса аппарировал с ним в деревню, где жила семья Клеменси. Бывало, что кого-то из них прихватывал с собой профессор Кей. Едва девочка окрепла, Альбус отправился с ней в Косой переулок, и там — не у Олливандера, конечно, а в какой-то невзрачной лавчонке — ей купили очень хорошую палочку из ивы с волосом единорога внутри. Друзья натаскали ей учебников, и под руководством профессора Кея она спешно наверстывала упущенное, попутно помогая матери шить перчатки, воротнички и салфетки и иногда занимаясь с младшими детьми в школе, где работал отец.

Альбус привык к суматошному дому Йорков, и выходные у них казались ему почти поездками к родственникам — тем более, к таким, с которыми никогда не скучно. Джастин, правда, при появлении Альбуса хмурился и старался уйти, зато миссис Йорк откармливала мальчика всем, что было в доме, а мистер Йорк разрешил пользоваться довольно большой библиотекой, хаотично забитой трудами философов вперемешку с маггловскими естественными науками и классикой литературы. Часто Альбус захватывал книги с собой в Хогвартс и там с упоением читал ночами.

Единственное, что удивляло его поначалу — поведение Финеаса. Блэк с трепетом выслушал рассказ о семье Клеменси, несколько раз спросил, все ли у нее хорошо теперь, однако навестить ее отказался, хотя Альбус предлагал помочь с аппарацией. Даже писать девочке Финеас не хотел.

— Если отец узнает, что она жива, у нее все хорошо и мы поддерживаем связь, последствия могут быть катастрофическими, — пояснил он наконец Альбусу, когда тот вздумал его отругать, напомнив, что Клеменси, наверное, ждет его письма, а лучше прихода. — Ей еще жить, и жить в нашем мире. Пусть лучше отец забудет о ее существовании, а для этого должен забыть и я, — он горько вздохнул и опустил голову.

— Больно? — с жалостью вырвалось у Альбуса.

— Конечно, — ангельское лицо исказила судорога. — Но так надо. Ради нее я должен это вытерпеть.

Альбус сочувственно похлопал его по плечу, подавив желание поцеловать в щеку.

Между тем воздух стал теплеть, а снег в несколько дней стаял — наступила весна. Почти сразу зарядили дожди, сменявшиеся необычайно жарким для марта солнцем. Вечера стали куда светлее и дольше, и вся компания Альбуса, включая присоединившихся к ним Финеаса и Камиллу, часто до темноты гуляла по окрестностям школы. Однажды, уже на закате, их довольно далеко от Хогвартса застиг бурный ливень; Альбус трансфигурировал свой плащ в огромный зонтик, и все сбежались к нему. Камиллу, прижавшуюся к нему в испуге, он для верности укрыл мантией, посмеялся, когда Викки и Гораций в один голос взвизгнули — на них попали капли — и не сразу заметил, что двоих под зонтиком недостает.

— Мистер Принц и мисс Хитченс, вон они! — воскликнул Саид Раджан, указывая на обрывистый склон у озера. Альбус оглянулся — Лэм, точно, отстал от остальных и стоял теперь под косыми струями дождя, раскинув руки, запрокинув голову и громко смеясь. Он, кажется, совершенно не замечал, что с его волос уже текли потоки, а мантия мгновенно промокла. Между тем Айла торопилась к нему, на ходу превращая в зонтик собственную шляпку. Ее прическа разбилась, темно-каштановые волосы рассыпались и тут же отяжелели от влаги, но, торопясь к Лэмми, она ничего не замечала. Несколько раз поскользнувшись и чуть не упав, она все же добежала, вытянула руку, чтобы укрыть Лэма зонтом, стала обсушивать его одежду. И тут он вдруг быстро и нежно поцеловал ее в губы.

Несколько секунд они не шевелились, кажется, просто глядя друг другу в лицо. Потом, неловко отбросив зонтик, крепко обнялись и стояли под ливнем вместе. Викки радостно ахнула, прикрывая рот ладонью, Элфиас и Гораций беззвучно зааплодировали, переглядываясь, тонкое смуглое лицо Саида расцвело улыбкой, и Финеас, растроганно моргая, рассеянно растрепал маленькому индусу волосы. Альбус посмотрел в небо, затянутое сизыми тучами, но с алой полоской заката на горизонте, улыбнулся и крепче прижал Камиллу к себе, привычно замерев от ее дыхания. Айла и Лэм между тем, подобрав зонтик, не спеша пошли к остальным.

…Камилла постепенно приживалась с их компании, хотя, кроме Альбуса, тесно общалась только с Финеасом и Горацием, наиболее близко ей знакомыми. Викки и вслед за ней Элфиас предпочитали игнорировать девочку; Айла, Лэм и Саид были приветливы, но как-то не находилось общих тем. Однако постепенно они все-таки сближались; к примеру, когда учитель ухода за магическими существами принес в Хогвартс раненого маленького единорога и поручил Айле за ним ухаживать, она сама настояла, чтобы Альбус привел Камиллу полюбоваться прекрасным животным.

Жеребенка поместили в одном из лодочных сараев, спешно набросав соломы и соорудив загон. Он был еще слаб; когда Альбус и Камилла вслед за Айлой вошли, он полулежал на соломе. Шкурка его в свете лучей, пробивавшихся сквозь затянутое паутиной оконце, отливала золотом, грива лунно блестела. Грудь и одну из передних ног обвивала, контрастируя с нежнейшей шерстью, бинтовая повязка. При появлении незнакомцев он испуганно дернулся, начал тоненько и встревоженно ржать и успокоился только когда Айла, присев рядом, погладила его по холке.

— Все хорошо, малыш. Они тебя не обидят. Альбус, ты лучше встань подальше, а Камилла может подойти. Они не боятся девочек.

Камилла осторожно подошла и опустилась на солому рядом с животным. Через минуту она уже гладила узкую морду, смотревшую недоверчивыми, испуганными глазами, и трепала серебряную гриву. Жеребенок довольно пыхтел и перебирал слабыми ножками. Его настало время кормить, Айла передала Камилле соску и научила, как засунуть ее детенышу в рот. Жеребенок зачмокал губами. Камилла, придерживая соску, кажется, вся отдалась заботам о слабом существе, с интересом наблюдая за каждым его движением, — а Альбус наблюдал за ней, за тем, как играет солнце в ее гладко зачесанных волосах, как детски приоткрывается от удовольствия ее алый ротик, светятся черные глаза, и как ее маленькая рука гладит золотистую шерсть.

А после они долго бродили, держась за руки, по коридорам Хогвартса, наблюдали игру лучей заката сквозь витражные стекла, и Альбусу стало одновременно так хорошо и так волнительно, что он начал нести околесицу, какой не бывало давно.

— Вы знаете, мне даже не по себе, — признался он. — Вот мы с вами все твердим, что любим друг друга. А если однажды нам надоест это говорить? А никакого другого слова не придумано. И что тогда?

— Почему же нам должно надоесть, если мы это чувствуем?

— Не знаю… Но повторять одно и то же слово — вам не надоело бы никогда, точно?

Она звонко рассмеялась, распахнув глаза:

— Вы правда не шутите?

Альбус смутился:

— Не знаю, пока я себя чувствую прекрасно, просто иногда меня волнуют какие-то странные мысли…

— Вы не будете против, если я опять отвечу стихами? Наверное, это глупо выглядит, но что делать, если эти слова лучше, чем я когда-либо могла бы сказать…

— Только не для меня! Хотя, я и правда хочу, чтобы вы прочитали, — Альбус поймал себя на непоследовательности, но все же взял Камиллу за руку, ожидающе глядя ей в глаза, и она прочитала сонет 76 — и так красиво, что под конец защипало в глазах. Мысли взвились потоком, и он, как старательный ученик, делающий успехи, но боящийся ошибиться, стал лихорадочно говорить: