Факелы на зиккуратах (СИ)

В любом случае Мариус был рад видеть Фабиана, даже если и знал, что почти наверняка тот обратится к нему с какой-нибудь просьбой. Как правило, ничего незначительного. И как правило, просьба будет требовать некоторых интеллектуальных усилий – что уже хорошо – и, вероятно, не полностью соответствовать общепринятым представлениям о приличиях и благопристойности – что самого Мариуса волновало меньше всего. Но прежде всего, он был рад поделиться с Фабианом новыми достижениями своего отделения, посетовать на недостаточное финансирование – оно всегда недостаточно, и Фабиан без малейших угрызений совести пропускал эту часть их беседы мимо ушей, и подозрительно посмотрел на Фабиана, который вручил ему пакет, на сам пакет и снова на Фабиана.

– Чай, всего лишь чай, – пояснил Фабиан, усаживаясь в кресло. – Новомодный сорт, выращенный на чистейших, благословеннейших склонах каких-то там гор, собираемый нежнейшими руками местных девственниц, в общем, избавь меня от удовольствия воспроизводить рекламный проспект. Но чай неплох.

– Никогда в них не разбирался, – буркнул Мариус.

– Я знаю, – невозмутимо ответил Фабиан. – Но это не супер-пупер-элитный сорт, Мариус. У него есть вкус, который способен распознать даже дилетант.

– Вроде меня? – покосившись на него, спросил Мариус.

– Вроде нас с тобой, – уточнил Фабиан, криво улыбаясь. – Не поверишь, учили меня, учили чай любить, а только и научили, что самую малость разбираться и вовремя делать умное лицо.

Мариус выдавил смешок, занялся чаем; Фабиан встал, прошелся по его кабинету, подошел к доске-напоминалке, поизучал записки, в обилии к ней прикрепленные, подошел к столу, передвинул пару журналов, лежавших поверх бумаг, взял один и снова устроился в кресле.

Принеся чай, поставив чашки на стол, Мариус замер рядом с Фабианом, глядя на страницы, которые тот читал.

– Когда ты рассказываешь о своих экспериментах, это звучит куда более увлекательно, чем… – Фабиан потряс журналом.

Мариус пожал плечами, сел напротив, вцепился руками в колени, оглядел кабинет.

– Можно подумать, ты не знаешь, какова разница между самим исследованием и способами его представления, – хмуро буркнул он. – Нам постоянно нужно думать, чтобы не сделать слишком оптимистичных замечаний, правильно? И чтобы слишком пессимистично не звучало. Кстати, вон та выдержка, которую ты читаешь. Очень рекомендую присмотреться к исследовательской группе. Конечно, масспродуктовые лекарства – это вроде как устаревающая сфера, но у них очень интересная разработка по адаптации лекарств к организму-реципиенту.

– Киберфармакология в действии, – развеселился Фабиан, листая журнал.

– Ничего смешного, – надулся Мариус. – Это действительно очень интересно. Понимаешь, какая штука, важно ведь не только разработать само вещество, но и продумать способы его транспортировки.

– Наноботы? – Фабиан на секунду поднял на него глаза и снова перевел их на страницу журнала.

– И дозировки…

– Наноботы? – ухмыльнулся Фабиан.

– И взаимодействия с тканями внутри организма.

Фабиан поднял на него глаза, прищурился – Мариус самодовольно улыбнулся. Фабиан отбросил журнал.

– Э! – вдруг, спохватившись, дернулся он и потянулся за журналом. – В этом было или не в этом? Хитрая такая капсула с дозатором, которая еще и поставляет внешнему компьютеру данные о биохимии организма.

– Этой разработке уже два десятка лет, – снисходительно махнул рукой Мариус. – Каждые два года придумывают к ней новый трюк и выдают за новую. Есть разработки с узи-анализаторами, например, или, скажем, попутно определяющие индекс здоровья. Пытались даже многоразовые ввести, но это для совсем отмороженных эко-людей.

Фабиан поежился, представив капсулу, которую раз за разом отправляют в рот, после того как она покинула организм естественным путем. И плевать на то, как энергично ее мыли-стерилизовали.

– Ты никогда не слышал? – удивился Мариус.

– Слышал, но затея до сих пор поражает меня, эм, своей возобновляемостью, – скривился Фабиан. Мариус пожал плечами и снисходительно улыбнулся.

– Это было в то время, когда возобновляемость была ключевым словом к успеху, – ответил он.

Фабиан листал журнал, внезапно остановился, сложил его, чтобы было удобней читать, сосредоточенно нахмурился. Мариус вытянул шею.

– Какая прелесть. – Задумчиво произнес Фабиан. – Индивидуально подобранная диета и физиотерапия способны продлить жизнь больным боковым амиотрофическим склерозом на целых пятнадцать процентов.

Мариус подался вперед.

– Что за группа?

– Центр междисциплинатрых исследований в пятьдесят четвертом округе. Кстати, это не там расположена та странная деревушка, в которой на восемь относительно здоровых людей приходятся два больных этим БАС?

Фабиан поднял на него глаза: Мариус смотрел на журнал, словно пытался что-то в нем разглядеть.

– Кажется, – сделав вид, что не заметил ни паузы, ни обращенного к нему вопроса, буркнул Мариус. – Чай стынет, – сурово сказал он, пододвигая чашку ближе к Фабиану.

– Ваш центр ведь тоже принимал участие в совместных исследованиях? – беспечно поинтересовался Фабиан, откладывая журнал и беря чашку.

– Да, некоторые отделения, – угрюмо ответил Мариус и повернулся к нему вполоборота. Он уставился на мемо-доску, словно в его кабинете на этот момент она была самым интересным предметом.

Фабиан отпил чаю.

– Неплох, не так ли, Мариус? – любезно поинтересовался он.

Мариус буркнул что-то невразумительное.

– Позволь узнать причину твоего внезапно испортившегося настроения, – все так же любезно продолжил Фабиан. – Ты хотел бы заполучить эту тему безраздельно в свою власть?

– Чушь какая, – фыркнул Мариус, покосился на Фабиана и снова уставился на доску.

– Да? – настаивал Фабиан.

– Ты вообще представляешь размах проблемы? – вскинулся Мариус и попытался посмотреть на него свысока. Но под внимательным, слегка сочувствующим взглядом он сник, ссутулился, зажал руки между колен.

– Объясни мне, – кротко предложил Фабиан. Мариус поёжился. Такого Фабиана он тоже знал – видел пару раз, как глава центра стоял перед ним, исходя на пот, боялся вздохнуть, только мял платочек в руках, а Фабиан с этой вот улыбочкой объяснял, почему главе – мужику под семьдесят, перекусывавшему оппонентов одним движением челюстей, следует считать себя неправым, а самое главное – что глава центра соглашался. Очевидно, пока все было некритично, но до той грани, за которой Фабиан возжелает аннигилировать все живое, доводить все-таки не хотелось.

– БАС – заболевание редкое, под него, естественно, не выделяется такого финансирования, как, скажем, под кансер, – издалека начал Мариус. – Я так понимаю, для тебя это не секрет? – он осмелился посмотреть Фабиану прямо в глаза, оживился, осмелел. – Проблема еще и в том, что… в общем-то, и в нашем центре есть рабочие группы, которые сотрудничают со многими другими группами в других центрах. Иначе проводить исследования смысла нет, да вообще нет смысла проводить исследования в одном изолированном центре. Знаешь, я рад, я просто счастлив, что мы установили гиперкомпьютер в нашем центре, потому что возможность мониторинга отдельных научных исследований – она просто дар небес, честно!

– Мы отвлеклись, – изобразив улыбку, произнес Фабиан.

– Да, прости.

– БАС, исследования, редкое заболевание, – напомнил Фабиан Мариусу, растерянно моргавшему, словно припоминая, о чем шла речь.

– Исследования. Их много, очень много, и при этом они… – Мариус встал и прошелся по кабинету. – Для тебя ведь это не будет сюрпризом, да? Мы до сих пор не понимаем, что за болезнь такая этот БАС. Фактически каждый, каждый случай уникален, – говорил он, то замирая, то снова продолжая ходить вокруг стола и кресел, подходя к окну, выглядывая из него, снова подходя к столу. – С достаточной степенью вероятности установлены геномы, дефекты в которых могут, могут, Фабиан, становиться причиной отмирания нейронов, но при этом, не все из этих дефектов однозначно указывают на БАС, ты понимаешь? Иногда дефект гена есть, а болезни нет. Или, скажем, какая из комбинаций дефектных генов послужит триггером для болезни, а какая нет. Или, скажем, механизм отмирания нейронов. Да даже протеины, чье накопление в нейронах может вызывать их отмирание, даже и они не унифицированы. И кстати, исследование влияния среды на возможность запуска механизма болезни – оно просто абортивное, по правде говоря. Исследуется влияние отдельных микроэлементов, устанавливаются какие-то корреляции, но никогда и никто не скажет: в почве избыток магния, цинка, в организм поступает недостаточно селена, и на этом фоне может запуститься БАС. Это просто хамелеон какой-то, а не болезнь. Я уже не говорю, что возможность предсказать развитие болезни отсутствует. Есть пара десятков случаев, когда болезнь удавалось сдерживать в течение пятнадцати лет, пятнадцати! Совершенно уникальные – до шестидесяти. Но это уж просто единичные. Но есть и другие случаи, когда пациент умирал через три месяца после установления диагноза. Причем, осмелюсь отметить: по-прежнему методом исключения, ты представляешь?