Не отбрасывая тень (СИ)

Надвинутые на лица капюшоны мешают мне увидеть их лица, но я буквально кожей ощущаю их эмоции, словно они имеют свою радиоволну, которую я ловлю и расшифровываю еще подсознательно.

- Выжил! - восклицает Бэр, хлопнув в ладоши, и громко хохочет. - Он всплыл! Я же говорил, что Монстр не бросит своего щенка. Все равно Он его вытащил.

Арм цокает языком, но ничего не говорит.

Я чувствую, как крылья бесшумно скрываются обратно под кожу, и, не сводя с демонов взгляд, прикусываю тугую веревку на запястьях острыми клыками, чтобы освободить руки.

К сожалению или к счастью, но Он меня не бросит, и я знаю, почему это плохо и почему я хочу, чтобы Он не появился, чтобы забрать меня.

========== Глава LXXIII. ==========

- Ты не посмеешь, - едва двигая губами, говорю я. - Нет, ты не посмеешь.

Потолок плавится над моей головой от огня, блуждающего по нему. Я слышу тихий треск пламени, осыпающиеся со стен каменные крошки и тихий шорох, когда крылья движутся за моей спиной: я обнимаю себя ими за плечи и вздрагиваю от того, какими прохладными они кажутся мне на этой раскаленной земле.

Я делаю глубокий вдох и ощущаю Его запах. Он растекается по бесконечно огромной комнате, будто разбавленный в воздухе; он заполняет меня, и мое тело реагирует на Его присутствие: меня тянет к Нему, будто магнитом.

Цепкие когти сжимают мою шею, нарочно задевая глубокие царапины сзади; я морщусь и закусываю губу, но не издаю ни звука. Крылья дергаются за моей спиной; мне хочется закрыться, оттолкнуть руку, которая так бесцеремонно хватает меня, и демон, словно почувствовав мое желание, усмехается.

- Ты знаешь, - громко говорит он, обращаясь к моему… к Нему, - что ты должен сделать, чтобы забрать его.

И рывком поднимает мою голову.

Сквозь растрепанные волосы и взъерошенную челку, тяжело дыша, я перехватываю Его взгляд. Он выглядит спокойным, но в темных глазах полыхает пламя; такое яркое и опасное, что кажется, будто оно может обратить в пепел весь Ад за одно мгновение.

И оно может. Он может.

Он безоружен; держит пустые руки на виду, но я по себе знаю, что Ему хватит и доли секунды, чтобы напасть, а в этих руках с огромными перстнями и длинными когтями, в руках, которые ласкают так же умело, как причиняют боль, оружием может стать все.

Нас разделяет огромное пространство, Его безразличие, моя глупость - все смешалось и закрутилось вокруг, будто песчаная буря, и единственное, чего я сейчас хочу - это броситься к Нему, и даже если бы не было этих демонов, этой комнаты и веревки на моих руках; даже если бы мы были дома - и мне все еще странно произносить это слово, говоря о «нас», - я бы все равно не смог сделать этого. Всегда между нами будет что-то, что удержит меня от проявления чувств, а Его - от излишней нежности; будет это имя человека, которого Он когда-то любил, или Его привычка к одиночеству, но мы всегда будем держать эту дистанцию.

- Ты не посмеешь, - шиплю я, и мне кажется, что у моих слов есть подтекст, который Он чувствует так же, как и я.

Но Он едва заметно качает головой.

- Уже посмел, - тихо возражает Он.

- Хватит нежничать, - перебивает Бэр и крепче сжимает мою шею; я зажмуриваюсь, но не двигаюсь и не пытаюсь вырваться, хорошо зная, в какой сумасшедший восторг его это приведет. - Если ты знаешь, зачем ты здесь, тогда не будем терять время. Начинай!

- Не смей, - выдыхаю я, и Бэр отталкивает мою голову от себя.

На мгновение я замираю, ожидая удара, а потом медленно поднимаю глаза и смотрю на Него через растрепанную челку, мечтая о том, чтобы земля разверзлась и поглотила нас всех раньше, чем Он решится.

- Ты хочешь, - говорит Он и переводит взгляд с меня на Бэра, - чтобы я принес Клятву Света… Хорошо.

Шиплю сквозь сжатые зубы, и Он пристально смотрит в мои глаза. Несколько секунд или минут, или целую вечность Он сверлит меня взглядом практически черных глаз, а потом создает из воздуха короткий кинжал с чуть изогнутым в форме полумесяца лезвием и медленно, словно взвешивая каждое движение, опускается на одно колено. Когда Он касается земли пальцами, она вспыхивает и чернеет.

Я буквально кожей чувствую, как напрягаются оба демона, когда видят это, но ничего не говорят. Мне не видно, что Он чертит на земле, но, когда Он выпрямляется и стряхивает пыль с пальцев, Бэр чуть подается вперед.

- Начинай, - с плохо скрытым восторгом говорит он.

Я перехватываю Его взгляд и качаю головой, но Он на меня не смотрит. Выпрямившись, Он раскрывает крыло и закатывает рукав одеяния на правой руке, оголяя запястье и с преувеличенным вниманием рассматривая свою кожу.

«Не смей, - мысленно произношу я. - Черт, даже не думай.»

«Я тебя вытащу», - тихо отвечает Он в моей голове и надавливает острием ножа на запястье.

Я чувствую Его боль. Она пульсирует в вене на моем запястье, там, где кровь густая, почти черного цвета; она медленно стекает по Его белой коже и капает на подставленное под руку лезвие кинжала. Рукоять ярко вспыхивает и тихо шипит, будто раскаленный металл закаляется от Его крови; выпрямившись, Он оборачивает рукав одеяния вокруг порезанной руки, поднимает голову, смотрит на меня невидящим взглядом и начинает говорить.

И моя голова взрывается от резкой боли; такой сильной, что она практически ослепляет меня. Я хватаюсь за виски; я не слышу ни слова, но почему-то понимаю все, что Он говорит: Он приносит клятву на мое имя, чтобы забрать меня домой.

Проклятую клятву, которую не разрушишь во веки веков; клятву, которая сковала его по рукам и ногам и заключила под землей; клятву, страшнее которой нет ничего.

- Остановись! - срываюсь я, перекрикивая шум в своей голове. - Остановись, черт… Адам!

Он запинается и замолкает, услышав от меня свое имя, и комнату вдруг сотрясает страшный грохот, как будто земля под ногами разверзается на части. Каменные крошки и пыль осыпаются со стен, а огонь под потолком с яростным шипением разгорается еще сильнее; так мощно и ярко, что пламя вспыхивает над головой, будто салют.

Я чувствую себя так, будто меня клеймили раскаленным железом; на спине, в том месте, где раскрывались мои крылья, кожа горит, и я сжимаю зубы до скрежета, чтобы не выдать того, какую безумную боль мне причиняет эта клятва.

На мгновение все останавливается; кажется, оба демона не ожидали того, что произошло, когда я назвал Его имя, и я получаю заминку, во время которой успеваю поднять голову и перехватить Его взгляд, и меня вдруг осеняет.

Этот жар на спине, это ощущение клейма, эта боль - все это мне не чудится. Оно реально. Но я чувствую лишь отголосок той боли, которую молча переносит Он, потому что пока Он приносит клятву, этот след выжигается на Его коже.

На белой спине, испещренной звездной картой маленьких веснушек и длинными следами бесконечных битв.

И я вдруг понимаю, откуда все Его шрамы и рубцы; и это поражает меня так сильно, что я задыхаюсь и не могу вымолвить ни слова.

А в следующее мгновение Бэр запрокидывает мою голову за подбородок и приставляет к горлу нож.

- Продолжай, - произносит он неожиданно знакомым голосом. - Продолжай, Адам.

Я чувствую, как бледнею, когда слышу этот до боли знакомый голос, разливший во мне холодный и липкий страх, сковавший меня по дрожащим рукам, сжатым в кулаки так сильно, что когти вспарывают кожу на ладонях.

Зажмурившись, я делаю глубокий вдох, и все во мне обрывается, заполняя место от разбитых надежд внутри запахами солнца, вина, весеннего леса и гвоздики. Земля подо мной накреняется и стены осыпаются; я распахиваю глаза и перехватываю взгляд знакомых насыщенно-фиолетовых глаз, искрящихся неподдельным весельем и лукавством.

Виктор держит нож у моего горла и смотрит на меня сверху вниз с ласковой улыбкой отца, а рядом с ним, на месте демона, которого звали Арм, вдруг оказывается такой же непоколебимо спокойный и уверенный Сайер - копия своего создателя. Он смотрит на меня без эмоций, спокойно и равнодушно, как смотрят люди, у которых нет домашних животных, на питомца своего знакомого, когда приходят в гости; я задыхаюсь, когда вижу этот ничего не выражающий взгляд.