Не отбрасывая тень (СИ)

Бэр тяжело выдохнул сквозь сжатые зубы, но послушно отпустил меня, а секундой спустя сбил меня с ног мощным ударом по коленям. Не устояв, я рухнул на землю, ударившись плечом, и тут же обратился в демона; низкое рычание сорвалось с моих губ, когда я перевернулся на спину и выставил перед собой связанные руки, приготовившись защищаться.

Свет огня ослеплял меня; я видел капюшон на голове демона, но его лицо было скрыто тенью, и я даже не столько увидел, сколько почувствовал, как он расплылся в неприятной улыбке, а мгновением позже и рассмеялся - тихо, отрывисто, неприятно.

- Он тебя даже надрессировал, - поддел он. - А кличка у тебя есть?

- Бэр, - перебил его Арм.

Демон его не послушал. Он наклонился ко мне и протянул руку, но я так и не узнал, что он собирался сделать: в этот момент я ударил его связанными руками в подбородок и тут же оттолкнул, упершись ногой в живот. Он рухнул на землю, корчась от боли, и я без промедлений кинулся на него, вонзая когти в его плечо. Он дернулся, и я крепче сжал его руку, а через мгновение с рычанием вцепился клыками в кожу на его предплечье и прокусил так глубоко, что его горячая кровь хлынула в мой рот: я задел артерию. Демон зарычал от боли и ударил меня по голове свободной рукой, и от его удара даже перед глазами все потемнело, но я не отдернулся.

Его кровь текла по моему подбородку и рукам, пропитывала мое одеяние и капала на горячую землю, с шипением растворяясь на раскаленном камне, и мне кажется, что я мог бы держать его так до тех пор, пока не обескровлю до последней капли, но в тот момент, когда я подумал об этом, чьи-то руки обхватили мою голову, положив одну руку под подбородок, а вторую на затылок.

- Не отпустишь его, - процедил над моей головой холодный голос, - я сверну тебе шею.

После короткой заминки, я медленно разжал зубы, и кровь из прокушенной артерии мгновенно пропитала его одеяние. Я втянул носом воздух и почувствовал, как запах крови разбавил частицы пепла и пыли; выпрямившись и стараясь не делать резких движений, я посмотрел на демона, лежащего передо мной, и свои окровавленные руки.

- Не свернешь, - возразил я, и руки Арма сильнее сдавили мою голову. - Иначе Он не придет.

- Это ловушка для Него, - согласился демон, - а клюнет Он только на тебя. С другой стороны, если мы убьем тебя, Он и Его приближенные падут от рук Судей. Ты хочешь посмотреть на их смерть или умереть сейчас из-за своего упрямства?

Кровь демона стекала по моему подбородку; я ощупал языком солоноватые клыки и неохотно разжал руки. С трудом двигая раненой рукой, Бэр отполз от меня в сторону, морщась от боли и оставляя за собой слабый кровавый след, за которым я проследил, будто голодный хищник: дав волю демоническим инстинктам, я почти не прислушивался к разуму и жалел только о том, что оставил его в живых.

Арм отпустил мою голову, выпрямился и вдруг ударил меня чем-то по затылку. Резкая боль разнеслась по всей голове; я увидел, как ко мне стремительно приближается земля, и отключился.

…

Даже несмотря на тяжелые цепи и связанные руки, плотная вода не дает мне опуститься на дно. Она словно бы обладает разумом и крепко держит меня, и над своей головой я вижу рассеянный на поверхности оранжевый свет, будто заходящее солнце опустилось так низко, что тонет в прозрачных волнах.

Но это не солнце.

И когда я выдыхаю, кислород пузырьками поднимается вверх, будто притягиваемый этим ярким светом.

Это огонь. Огонь, который разгорается и змеем клубится на потолке; огонь, от которого так жарко и земля кажется совсем раскаленной; это пламя, которое не приручила бы даже Грета; это пламя, которое кажется совсем ледяным по сравнению с тем, что заключено в Нем.

«Борись, Томми, черт», - яростно звучит в моей голове.

Я опускаю голову и вижу, как градиентом меняется вода под моими ногами: от прозрачно-серебристого у поверхности она становится все темнее и темнее, и где-то там, глубоко внизу, она черного цвета, будто дым, который душит меня, осел на дне. Чем больше я всматриваюсь в эту темноту, тем сильнее она притягивает меня, словно магнит; тем сильнее мне хочется нырнуть и раствориться в этой тьме, ожидая, когда ее спокойное равнодушие разбавится огненными всполохами безумного пламени.

На уровне моих глаз вода еще прозрачная, похожая на растопленное серебро, и я могу видеть свои израненные, связанные руки и растворяющуюся в воде кровь, и я машинально барахтаю ногами, чтобы не опускаться во тьму, хотя вода и так не позволит мне утонуть.

«Не могу, - мысленно отвечаю я и не слышу собственный голос даже в своей голове, будто он транслируется в мыслях на радиоволне. - Я больше не могу.»

«Борись, Томми, я рядом. Я вытащу тебя. Борись. Сделай вдох.»

Я раскрываю губы, чтобы сделать глубокий вдох, и вода попадает в рот. Я чувствую ее сладкий, будто у сиропа, привкус, и то, как она заполняет меня, сахаром оседая в моих легких и заставляя дым, который наполняет меня, подняться к горлу.

Глаза чуть пощипывает от этой сладости; я часто моргаю и ощущаю, как они начинают слезиться.

«Только дыши», - твердит голос в моей голове.

Я закрываю глаза и машинально дергаю связанными руками. Вода держит меня, не дает мне опуститься; я чувствую ее давление со всех сторон, будто у нее есть разум и она не знает, чего хочет - сжать меня, утянуть вниз, поднять на поверхность или унести в сторону.

«Дыши», - тихо повторяет голос, и я чувствую странное касание к губам, похожее на поцелуй, но я знаю, что здесь, под водой, я один. Я просто хорошо помню вкус и тепло этих губ, я ни с чем его не спутаю. Это тепло наполняет мое пустое тело, выталкивая воду сквозь мою тряпичную кожу; я тянусь за ним и ощущаю трепет, охватывающий всю мою грудную клетку, словно сердце сбилось с ритма и глухо стучит, сотрясая каждую мою косточку. Эти удары, будто молотом, разносятся по волнам мелкой дрожью, эхом поднимаются на поверхность и пугают пламя, ядовито шипящее высоко под потолком.

В одно мгновение я вижу всю свою жизнь, мелькающую перед моими глазами, будто кинолента, но вижу не детство, школу и попытки создать группу и играть на гитаре; я вижу свое обращение. Как будто у меня не было жизни до того момента, пока Сафина не раскрыла над моей головой свои крылья; будто я родился в ту ночь, когда она впилась когтями глубоко в мое сердце, словно хотела вырвать его и отнести Дьяволу.

И только в тот момент я родился и начал жить. В тот момент, когда я переступил порог Ада, мое прошлое рассыпалось в прах, и жизнью стало лишь то, что касалось моей второй сущности; и даже сейчас, не принимая в Аду демоническое обличие, я только сильнее подчеркиваю, что я мертвец, погибший в ту ночь, когда девушка с походкой крадущейся кошки подобралась поближе к сцене и улыбнулась мне.

«Дыши», - тихо говорит Он, и я делаю вдох.

Вода забивается в мои легкие, и я машинально обращаюсь в демона. Демонический огонь, сосредоточенный где-то в солнечном сплетении и не поддававшийся контролю на тренировках, вдруг вспыхивает с новой силой, полыхая внутри так, что загораются даже кончики пальцев. Я так неожиданно легко хватаюсь за него в своих мыслях, что даже удивляюсь, когда он подчиняется. Пламя разгорается, обжигает мои руки изнутри, кидается к спине и вспыхивает, протекая в позвоночник растопленной лавой. Там оно поднимается вверх по позвонкам, застывает под косточкой в основании шеи и раскаляет мою кожу, и с громким шорохом за моей спиной вдруг раскрываются мои крылья. Я каждой клеточкой чувствую их силу; от резкого движения вода яростно выталкивает меня на поверхность, и я всплываю, барахтая в воде связанными руками и ногами и отплевываясь. Носоглотку и горло жжет от проглоченной воды; я встряхиваю головой, сдвигаю с лица мокрые волосы и открываю глаза. Оба демона стоят на берегу, наблюдая за мной; они различаются даже в позах: непоколебимо спокойный Арм со скрещенными на груди руками и Бэр, припавший к земле на одно колено и наблюдавший за мной с плохо скрытым восторгом.