Путь бесконечный, друг милосердный, сердце мое (СИ)

Берт пожал плечами: спиртного в организме было слишком много, чтобы думать о далеком будущем с опаской.

Рената тем же зловещим шепотом продолжила объяснять, что само существование военных баронов если не выгодно властям, то удобно для достижения определенных целей, попытка привлечь к ним внимание может озлобить обе стороны – это раз; и два: сама по себе эта тема крайне неудобна в Европе. Что-то там с политикой, легитимностью власти на всех континентах, ее репутации и прочем. Берт был согласен с тем, что она говорила, не дурак ведь, недаром провел столько времени в очень политической организации. Но легче от этого не становилось. Материалы он не удалял, но и часто к ним не обращался: некоторые были крайне тяжелыми для восприятия. И избавиться от мыслей об этих людях– не получалось особенно, они все возвращались, добавляя новых мазков к картине, подстегивая воображение, которое, в свою очередь, предлагало новые формы и подходы. И картинки самих детей, как муравьи суетившихся около своих воспитателей-конвоиров. Странным образом радовавшихся их обществу, державшихся на почтительном расстоянии, но никогда не отходивших слишком далеко.

И снова Коринт. Солнце за окном уже скользило к западу, Берт сидел, уставившись на экран головизора – без движения, не переключая каналы, не находя в себе сил на обычные действия: встать с дивана, обойти комнату, сделать обед, – и боролся с отчаянной, удушающей жалостью. За все время, проведенное за признаниями, Коринт не говорил именно о том, кто запустил цепную реакцию восстаний, действий, очень напоминающих гражданские войны и открытых партизанских войн; кто обеспечивал доставку оружия этим вот «повстанцам», если учесть, что Лига настаивала на очень жестких законах об оружии – и о полном контроле оружейной промышленности. И чем больше Коринт рассказывал, тем отчетливее Берт понимал, что он знает об этом куда больше, чем хочет показать – пусть это не радует Коринта, но он содействовал этому, пусть и собственным бездействием. Берту было плевать. Пусть другие мучаются угрызениями совести, пусть другие страдают от недопустимых с точки зрения моральной действий своих возлюбленных, но не Берт: он готов был переложить вину на Тессу Вёйдерс, тем более ей наверняка было бы все равно: что пушинка косвенной вины Коринта, когда Тесса уже несет ее многотонный груз?

Как бы там ни было, Берт вынужден был возвращаться в жизнь. Горрен Даг интересовался, как обстоят дела в кёльнском епископате, с ядовитым смирением просил передать привет своему благочестивому кузену и пытающемуся благочестиво бунтовать малышу Ильгейру. Сибе Винк – он-то уже с какой радости? – спрашивал, не хочет ли Берт выбраться на пиво, только в таком месте, где они вроде в безопасности и избавлены от необходимости приветствовать знакомых, а место – совершенно не пафосное и где можно честно наесться, а если будет настроение, еще и напиться. И еще человек двадцать людей требовали внимания Берта Франка.

Ингер Стов все интересовалась этим отцом Амором Дагом.

– Мы немного поинтересовались, где благочестивый отец находится сейчас, и вынуждена признать к моему прискорбию, что он не обнаруживается в сети, – сухо призналась она. – Я не настолько склонна к мистике, чтобы предполагать самое невероятное развитие событий вроде вознесения в Царствие Небесное живого благочестивца, но, признаться, Берт, я немного недоумеваю, что месье Даг кажется несуществующим в данный момент.

– А поиски по координатам комма? Они что-нибудь дали?

– В том и дело, что ничего. И упреждая возможные вопросы, да, мы обладаем технологиями, позволяющими определять местоположение комма по слабейшим сигналам и самым косвенным признакам, вроде остаточных следов в эфире. И они как раз не определяются.

– Угу, – хмуро отозвался Берт. – А если комм разряжен? Очень разряжен?

Ингер вежливо подняла брови.

– И в чем проблема зарядить его?

Берт не менее вежливо поднял свои.

– В отсутствии источника питания?

Брови Ингер поднялись еще выше. Берт хмыкнул и покачал головой.

– Ингер, я боюсь показаться дикарем, особенно в насквозь цивилизованной Европе, в которой электроэнергия в ряде случаев предоставляется бесплатно. Но если вы чуть более внимательно посмотрите на карту Африки, особенно ту, которая регулярно обновляется Советом по энергетике, вы увидите, что ряд областей на ней не окрашены ни в какой цвет. В некоторых местах энергия и кое-какие другие вещи, вроде чистой питьевой воды и медицинского обслуживания, все еще остаются предметами роскоши. Более того, я лично знавал людей, которые никогда в своей жизни не обладали даже самыми дешевыми коммами. Не могли себе позволить.

– Я почти не удивлена слышать это, – процедила Ингер. – Но отец Даг практически всегда за последние несколько лет легко обнаруживался именно благодаря сигналам своего комма.

– А где его комм обнаруживался в последний раз?

– Вот это и забавно. Сначала его местоположение было вполне стабильным, где-то в радиусе пяти-семи километров от деревушки. Кстати, вы можете произнести ее название?

– Э… – Берт втянул голову в плечи и виновато отвел глаза, – только прочитать, и то надо потренироваться. А вы?

– Я не утруждала себя тренировками, – усмехнулась Ингер. – Странно, чем меньше деревушка, тем длиннее название. Впрочем, неважно. Затем – пунктиры. Направление перемещения относительно устойчивое… – она развернула планшет, чтобы и Берт мог видеть карту. – По крайней мере, это можно предположить по перемещениям, установленным до того, как месье Даг выпал из эфира.

– Отец Даг, – механически поправил ее Берт. Ингер замолчала и пристально посмотрела на него.

– Он едва ли чей-то отец, Берт, – подчеркнуто размеренно, очень четко произнесла она.

– С точки зрения этимологии он и не месье, Ингер. Это условности, что одна, что вторая. Такие же, как и ваши титулы. Я, правда, могу предположить, что вы на каком-нибудь солидном собрании откажетесь называть какого-нибудь кардинала «Ваше Высокопреосвященство», если он будет недостаточно высок, у вас решительности хватит. Ладно, извините.

Берт махнул рукой и откинулся на спинку стула. Ингер все молчала и сверлила его взглядом. Ему было плевать.

– А вы не рассматриваете вариант, при котором его комм был просто уничтожен? Вполне допустимый вариант развития событий. Мародеры убивают отца Амора где-то здесь, – он прочертил пальцем линию, чуть продолжив пунктир, на котором отец Амор еще определялся, и обвел небольшой участок. – Тем более что здесь очень небезопасная территория. Или эти, партизаны, да простит меня Великий Семантический Дух. Или боевики мегакорпов, решили, что он диверсант, и бум.

– Что он делал здесь?

– Сбегал? Белый священник на территории, где ведутся военные действия. Очень, знаете ли, привлекательная добыча.

– Потому что белый или потому что священник?

– Ингер, я не диалектик, – поморщился Берт. – Обратитесь к своим аналитикам, чтобы они прикинули вероятность негодования боевиков оппозиции, завидевших белого, их же при встрече с экуменическим священником, и то же, но для боевиков мегакорпов. А вообще какая разница. Я бы просто признал, что отец Даг так и остался где-то там навсегда.

Он положил руки на стол и встал.

– Я отлучусь в туалет и, пожалуй, закажу себе пива. Вам что-нибудь заказать?

Ингер покачала головой.

Когда Берт вернулся, она позволила ему поднять бокал. Берт пробормотал: «Ну, за отца Амора, где бы он ни был». Она – закатила глаза. Чуть помедлив, сообщила:

– Я связалась с аналитиками. Они оценивают ваши гипотезы. Уже могу сказать, что они не невероятны. Что-то около шестидесяти процентов – пока.

Берт пожал плечами, выражая всем видом: этого следовало ожидать.

– Меня интересует другой вопрос. – Ингер очень недобро смотрела на Берта. – Откуда такая убежденность на счет боевиков мегакорпов? Вы лично с ними сталкивались?

– Я – лично – нет. – Берт обреченно помотал головой, вздохнул и приложился к пиву. Отпив добрую половину, он отставил бокал и поднял взгляд на Ингер. Подумать только, ему не было страшно, и почтения к такому значительному чиновнику, как Ингер Стов, полковник чего-то там, он не испытывал совершенно. Как будто что-то перегорело в нем, какой-то предохранитель, поддерживавший здоровый страх перед вышестоящими в рабочем состоянии. – А вы сами-то верите, что у мегакорпов с их бюджетами, с их возможностями и требованиями не будет личных армий? Чушь какая.