Прибалтика. Почему они не любят Бронзового солдата

Но одновременно с Великобританией усиливала экс­пансию в Прибалтику Г ермания. При этом Г ермания стре­милась опираться на немецкое меньшинство в трех рес­публиках. 27 декабря 1920 года Министерство иностран­ных дел Германии направило директивы германским миссиям в Риге, Каунасе и Таллине, в которых говори­лось: «Прибалтийские немцы должны стремиться к со­трудничеству с господствующими нациями окраинных го­сударств, а не к отчуждению от них, что могло бы ослабить позиции как самих проживающих в Прибалтике немцев, так и Г ермании».

Продвижение в Прибалтику рассматривалось в герман­ских правящих кругах как трамплин для экспансии в Рос­сию. 26 января 1921 года в Министерстве иностранных дел Германии состоялось совещание по экономическим отношениям с Латвией. На совещании было сказано, что «Германия ничего не боится так сильно, как быть обойден­ной или опоздать при занятии позиций, с которых она мог­ла бы начать завоевание России мирными средствами».

Помимо конкурентной борьбы за овладение Прибалти­кой, ведущие державы Запада занимали различные пози­ции относительно будущего трех республик. Если Вели­кобританию и Германию устраивало сохранение у них ста­туса номинальной независимости, что позволяло им укреплять свои позиции в этом регионе, то позиция Фран­ции и США была иной. Эти державы не оставляли надежд на скорую реставрацию дореволюционных порядков в России. Так, министр иностранных дел Польши Сапега пи­сал польским представителям за рубежом 10 сентября 1920 года, что Франция считает прибалтийские государ­ства «временным и неизбежным злом» и «будущей добы­чей возрожденной России».

Аналогичную позицию занимало и американское прави­тельство. Последнее упорно старалось спровоцировать во­оруженный конфликт на советских границах Прибалтики с тем, чтобы развязать оттуда новую интервенцию против Советской России. Так, 9 августа в государственный де­партамент было направлено письмо Юнга о возможности советского нападения на прибалтийские республики. Следствием этого явилось прибытие в Балтийское море американского крейсера «Питтсбург», а также военных су­дов «Брум» и «Брукс». 6 и 24 декабря 1920 года Юнг напра­вил новые телеграммы в Государственный департамент об угрозе советского нападения. В последней телеграмме он утверждал, что в середине января 1921 года ожидается на­падение Красной Армии на Эстонию и Латвию.

Позиция двух влиятельных держав Запада заставляла правительство Латвии искать, с одной стороны, поддержки Великобритании, а с другой стороны — укреплять военно- политические связи с другими лимитрофами. Министерст­во иностранных дел Латвии информировало своего пред­ставителя в Великобритании о том, что союз возможно бо­льшого числа государств является необходимой гарантией на тот случай, если в России будут установлены прежние порядки и новое правительство России начнет добиваться восстановления «единой и неделимой». Поэтому, говори­лось в письме министерства, «мы не возражали бы против заключения союза новых государств от Белого до Черного моря; наоборот, если возникла бы возможность заключить такой союз... мы его энергично поддержали бы».

Это предложение было поддержано и Эстонией на кон­ференции трех прибалтийских стран, а также Польши и Финляндии в Булдури 6 августа 1920 года. На этой конфе­ренции был выработан ряд статей военного соглашения, предусматривавшего, что оно направлено против России. При этом под «Россией» подразумевалась «любая военно- политическая организация, которая возникла или могла бы возникнуть на территории России». На конференции было также признано желательным заключение военного договора между Польшей, Эстонией, Латвией и Литвой, направленного против Германии. (Финляндия категориче­ски отказалась стать участником такого договора.)

Разногласия между западными державами проявля­лись и в других областях. Если Франция стремилась свя­зать три республики союзом с Польшей, находившейся под сильным влиянием Парижа, то Англия настаивала на создании политического блока прибалтийских стран со скандинавскими странами. Однако французские планы создания блока Польши и трех прибалтийских республик наталкивались на сопротивление Литвы, настаивавшей на возвращении Польшей Вильнюса и Виленской области.

Считая независимость прибалтийских государств «вре­менным явлением», Франция не спешила с их признанием де-юре. Лишь разгром белых армий заставил француз­ское правительство несколько изменить свою позицию. Журнал «Эроп нувель» писал: «Нет больше генералов, ко­торых можно было бы признать, поэтому признают новые государства». Министр иностранных дел Латвии писал по­сланникам страны: «Единственной антибольшевистской силой остались новые государства, которые Франции, ес­тественно, пришлось признать». 26 января 1921 года Вер­ховный совет стран Антанты по предложению Франции признал независимость Эстонии и Латвии.

Латвийский посланник в Лондоне Бисениек писал в Ригу, что одной из причин признания Францией Эстонии и Латвии было желание французского правительства со­здать «сплошную полосу буферов между Германией и Россией от моря до моря».

Лишь США долго возражали против признания Латвии и Эстонии, исходя из необходимости реставрации «еди­ной и неделимой» России под властью белых генералов. Правда, 28 июля 1922 года правительство США приняло решение о признании Латвии и Эстонии де-юре, но при этом не исключая возможности восстановить Россию в дореволюционных границах.

Созданию прочного антисоветского блока «от моря до моря» мешали разногласия между прибалтийскими госу­дарствами и Польшей. Не удовольствовавшись захватом Виленской области, Польша претендовала на шесть воло­стей Юго-Восточной Латвии, а то и на весь юг республики. Поэтому не только Литва, но и Латвия выступала против участия Польши в общем военно-политическом союзе. Однако ничто не помешало заключению 7 июля 1921 года договора о военном союзе между Эстонией и Латвией.

12—13 июля 1921 года в Риге состоялась конференция министров иностранных дел Эстонии, Латвии и Литвы. На ней Литва пыталась привлечь две другие прибалтийские республики к ее конфликту с Польшей на своей стороне, но потерпела в этом неудачу.

Через несколько дней, 25—30 июля, в Риге состоялась другая конференция, с участием представителей Эсто­нии, Латвии, Финляндии и Польши. Литва отказалась в ней участвовать. Очевидно, на ней вновь был поставлен вопрос о создании антисоветского военно-политического блока. Информируя своих посланников за рубежом после этой конференции, Министерство иностранных дел Лат­вии подчеркнуло, что слухи об агрессивных намерениях России не могут быть приняты всерьез; напротив, прихо­дится опасаться, что Польша и Румыния сами могут спро­воцировать конфликт с Советской Россией.

17 марта 1922 года на созванной по инициативе Фран­ции конференции представителей Польши, Латвии, Эсто­нии и Финляндии (Литва не была приглашена из-за ее конфликта с Польшей по поводу Виленщины) был заклю­чен так называемый Варшавский договор четырех стран о взаимной помощи. Таким образом, был оформлен антисо­ветский политический блок под эгидой Антанты.

7-я статья договора гласила: «Представленные на Вар­шавской конференции государства обязуются в случае, если одно из них без провокаций с его стороны подверг­нется нападению другого государства, соблюдать благо­склонную позицию по отношению к атакованному госу­дарству и заключить немедленно соглашение о необходи­мых мерах».

Планы создания военно-политического блока «от моря до моря» беспокоили не только Советскую страну, но и Германию. Чтобы убедить Германию в том, что данная статья не была направлена против нее, представители По­льши, Эстонии, Латвии и Финляндии подписали 22 апреля 1922 года секретный меморандум, в котором указыва­лось, что в статье 7 имелась в виду Россия. Сообщая 1 мая латвийскому посланнику в Финляндии о подписании ме­морандума, Мейеровиц подчеркивал, что он должен со­храняться в тайне, «чтобы русские не имели основания считать, что Варшавский договор направлен против них».