Прибалтика. Почему они не любят Бронзового солдата

В то же время Франция не скрывала надежд на то, что новый военно-политический блок будет служить для раз­вязывания нового нападения на Советскую страну. Ком­ментируя итоги Варшавской конференции, французский посланник в Эстонии Жильберт писал: «Теперь наступило время для того, чтобы заговорили пушки... Польша, Лат­вия, Эстония, Финляндия достаточно сильны, чтобы свер­гнуть большевистскую власть в России».

Свое стремление укреплять антисоветскую направлен­ность Варшавского договора продемонстрировала фран­цузская делегация во главе с сенатором Трувэ, посетив­шая в июне-июле 1922 года Латвию, Эстонию и Финлян­дию. Одновременно прибалтийские порты посетила эскадра французских судов в составе тяжелого крейсера «Жюль Мишело» и двух миноносцев. Франция предложила передать Латвии один из своих старых военных кораблей и получила обязательство Латвии размещать все свои за­казы на военные корабли и принадлежности береговой обороны исключительно во Франции.

В это время активизировалась и разведывательная де­ятельность прибалтийских стран против Советской стра­ны. В письме министра обороны Латвии Лайлиня Мейеро- вицу от 18 января 1923 года говорилось, что Генштаб лат­вийской армии практикует отправку вооруженных разведчиков через советскую границу. Разведкой в Со­ветской стране занимались дипломаты и дипкурьеры при­балтийских государств.

Находясь в полной хозяйственной и политической за­висимости от ведущих стран Запада, правительства при­балтийских государств послушно выполняли их волю и следовали антисоветскому курсу. Лишь опасаясь за судь­бу своих режимов, они пытались уклониться от участия в военных авантюрах, к которым их подталкивали наиболее оголтелые враги Советского государства.

Глава 2

КАК ПРИЧИНИТЬ ГОЛОВНУЮ БОЛЬ СОВЕТСКОМУ СОЮЗУ

Советское правительство с тревогой оценивало воен­но-политическое положение на своей западной границе. 15 марта 1922 года Наркомат иностранных дел обратился с нотой протеста к правительствам Англии, Италии, Фран­ции, в которой отмечалось, что «русское правительство имеет неопровержимые доказательства формирования враждебных банд на территории соседних государств». В связи с тем, что «против Советской России заключаются новые военные союзы», НКИД высказывал тревогу по по­воду возможности «новой военной интервенции, открытой или замаскированной».

В ответ на диверсии, шпионаж и провокационные дей­ствия Советская Россия предлагала действенные меры, направленные на укрепление доверия со своими западны­ми соседями. 12 июня 1922 года Советское правительство направило предложение правительствам Финляндии, Эс­тонии, Латвии, Литвы и Польши (а затем и Румынии) о ра­зоружении.

Комментируя это предложение, представитель Мини­стерства обороны Эстонии полковник Терванд заявил лат­вийским представителям, что «переговоры следует вести, чтобы не давать России возможности распространять про­паганду о том, что прибалтийские государства не желают вести переговоры по вопросам разоружения и что они пре­следуют империалистические цели». В то же время на со­стоявшихся в Таллине (в августе) и в Варшаве (в сентябре) совещаниях военных представителей Финляндии, Эсто­нии, Латвии, Литвы, Польши и Румынии было решено: со­ветские предложения «заранее следует признать неприем­лемыми». Это решение было утверждено на конференции этих стран в Таллине 8—9 октября 1922 года.

2 декабря 1922 года началась московская конференция по вопросам разоружения этих стран и РСФСР, на кото­рой советская делегация предложила сократить воору­женные силы всех ее участников на 75%, ограничить воен­ные бюджеты, ликвидировать военные формирования ир­регулярного характера. В ответ Польша и прибалтийские страны предложили ограничиться подписанием договора о ненападении между участниками конференции. Делега­ция РСФСР поддержала и это предложение. В качестве компромисса советская делегация предложила сократить вооруженные силы на 25%.

Польша и прибалтийские страны согласились с этим предложением. Они объявили, что после такого сокраще­ния вооруженные силы Польши должны составить 280 ты­сяч человек, Латвии — 19 тысяч, Эстонии — 16 тысяч, Финляндии — 28 тысяч. (В РСФСР в это время вооружен­ные силы составляли 800 тысяч человек.) На самом деле западные партнеры России по переговорам искажали подлинные сведения о численном составе своих воору­женных сил. Глава польской делегации Радзивилл неофи­циально заявил представителям прибалтийских стран: «Вооруженные силы Польши составляют в настоящее вре­мя 240 тысяч человек. Нет никаких препятствий к тому, чтобы заявить большевикам, что в 1923 году вооруженные силы Польши будут составлять 280 тысяч человек». Также искажали сведения о численности своих армий и другие западные участники переговоров. В письме Министерства иностранных дел Латвии посланникам от 21 декабря 1922 года говорилось: «19 тысяч для Латвии, 16 тысяч для Эс­тонии и 28 тысяч для Финляндии означает сохранение су­ществующих вооруженных сил».

Тем временем в Великобритании к власти пришли кон­серваторы, выступавшие за проведение жесткой политики в отношении Советской России. Страны «санитарного кордона» рассматривались тори как линия возможного фронта военных действий против РСФСР. 19 декабря 1922 года латвийский посланник в Лондоне Бисениек со­общал в Ригу, что военное министерство Великобритании «внимательно изучает возможности ведения военных дей­ствий в пограничных районах России». Естественно, что в этих условиях переговоры о разоружении зашли в тупик.

После «знаменитого» ультиматума министра иностран­ных дел лорда Керзона Советскому Союзу от 8 мая 1923 года англо-советские отношения резко ухудшились. Од­новременно начались военные антисоветские демонстра­ции в Прибалтике. 22 июня в Рижском порту появилась ан­глийская эскадра в составе трех крейсеров. В августе того же года Керзон сообщил, что английское правительство готово послать в Латвию военных экспертов и инструкто­ров для оказания помощи в реорганизации латвийской армии. Вскоре в Латвию прибыли английский генерал Барт и другие военные специалисты. В августе Латвию и другие прибалтийские страны посетила группа англий­ских парламентариев.

18—20 августа состоялось тайное совещание военных экспертов Польши, Финляндии, Эстонии и Латвии, на ко­тором была достигнута договоренность о координации действий объединенного флота четырех стран.

Нагнетание напряженности на западных границах СССР продолжалось. 25 октября — 1 ноября 1923 года в

Таллине состоялась латвийско-эстонская конференция, на которой был заключен военный договор на 10 лет. Од­нако попытки Латвии добиться присоединения к нему Лит­вы были отвергнуты Эстонией под давлением Польши. Латвия же выступила против присоединения к нему Поль­ши, на чем настаивала Франция.

В ответ на обострение обстановки на западной границе Советское правительство в октябре 1923 года выступило с предложением о подписании протоколов о ненападении с Польшей и прибалтийскими странами. Однако начавшие­ся по этому поводу переговоры были сорваны. Объясняя свое нежелание идти на подписание таких протоколов, латвийский посол в Лондоне писал 28 февраля 1924 года: «Важнейшим является тот случай, если бы Россия оказа­лась в состоянии войны с каким-либо третьим государст­вом. Предположим, что этим государством является Анг­лия. Я очень хорошо могу представить такой случай, что между Россией и Англией возникнет вооруженный конф­ликт... Для Англии легче всего произвести нападение че­рез Балтийское море, так как Индия и Дальний Восток, а также Ледовитый океан слишком далеко и отдалены от центра России. Если же Латвия на основании заключенно­го договора отказалась бы пропускать англичан через свою территорию, то, по моему мнению, исход может быть только один: англичане все же двинулись бы через нашу территорию или территорию Эстонии. Единствен­ным результатом было бы то, что англичане, относившие­ся к нам до сих пор дружественно, если бы и не преврати­лись в наших прямых противников, то стали бы равнодуш­ными в отношении нашей самостоятельности». Так внешнеполитические руководители Латвии признавали свою неспособного проводить самостоятельную внеш­нюю политику.