Прибалтика. Почему они не любят Бронзового солдата

Однако зависимость от экспорта льна поставила эко­номику Латвии в уязвимое положение. В 1921 году прои­зошло падение цен на лен и сокращение его закупок. В 1922—1923 годах внешние закупки льна увеличились и на­блюдался рост льнообрабатывающей промышленности в Латвии. Но в 1924—1929 годах экспорт льна в Великобри­танию неуклонно сокращался.

Как отмечал Варславан, «Латвия, имея возможность продавать льноволокно в другие страны по более высоким средним ценам, все же поддерживала устойчивый удель­ный вес экспорта в Англию сырья и полуфабрикатов для текстильной промышленности. В этом находило отраже­ние неравноправие экономических отношений и зависи­мость буржуазной Латвии от Великобритании».

На Великобританию приходилось более 40% латвийско­го экспорта сырья и полуфабрикатов, при этом значитель­ное место занимали лесоматериалы. Большую долю в им­порте Латвии занимало и сливочное масло, главным потре­бителем которого являлась Германия (78%). Всего на долю Англии и Германии приходилось две трети экспорта Лат­вии. В то время как Англия главенствовала в латвийском экспорте, Германия доминировала в латвийском импорте.

После 1913 года существенно изменилась роль Прибал­тики как транспортной артерии, связывавшей Россию с За­падом. В 1913 году на латвийские порты приходилось 56,2% внешнеторгового оборота России на Балтийском море. При этом 82% стоимости товаров, вывозимых через эти порты, были произведены в России за пределами Латвии и лишь 18% — в самой Латвии. После Первой мировой войны Лат­вия оказалась оторванной от России. Прежняя система хо­зяйства была нарушена, и транспорт Латвии работал с су­щественной недогрузкой. Если в 1913 году число судов, по­сещавших порты Латвии, составляло 5289 (их тоннаж был 3 591 195 тонн), то в 1929 году число таких судов было 3841, а их тоннаж составлял 1 872 790 тонн. Место России в мор­ском транспорте Латвии заняла Англия, хотя Г ермания успешно конкурировала с «владычицей морей». Одновре­менно Г ермания играла активную роль в развитии железно­дорожного транспорта через Прибалтику в РСФСР.

После 1917 года иностранный капитал постарался за­нять место российского в экономике Прибалтики. Значи­тельной частью российской собственности завладели анг­личане и немцы. Так, 42,1% пайщиков Кренгольмской ма­нуфактуры жили в Англии, 38% — в Германии, 4,5% — в Дании, 2,9% — в Чехословакии, 2,7% — во Франции, 1,3% — в Швейцарии, 5,2% пайщиков жили в Латвии, Мек­сике, США, Финляндии, Австрии и Норвегии. Лишь 1,2% пайщиков проживали в Эстонии.

«Эстонская энциклопедия» писала в 1933 году: «Влия­ние иностранного капитала в промышленности Эстонии ве­лико. Он преобладает в текстильной и бумажно-целлюлоз­ной промышленности, в телефонной фабрике и цементных заводах; посредством иностранного капитала создана вся частная сланцевая промышленность... Инвестированный в промышленность иностранный капитал достигает пример­но 50 миллионов крон, составляя круглым счетом половину балансовой стоимости всего недвижимого и движимого имущества промышленных акционерных обществ». В 20-е годы в экономике Эстонии решающую роль играл англий­ский капитал, а в 30-е годы все более усиливалось влияние Германии.

Иностранный капитал господствовал и в экономике Литвы. Шведский капитал скупал спичечные фабрики, строил бумажную фабрику. Германский капитал направ­лялся в металлообрабатывающую и полиграфическую промышленность. Английский и голландский — в бумаж­но-целлюлозную и полиграфическую промышленность, американский — в текстильную.

Английский капитал занимал 2-е место по вложениям в экономику Латвии, уступая лишь германскому.

Финансовый капитал крупных зарубежных держав гос­подствовал в банках Прибалтики. Удельный вес капиталов банков США, Англии, Германии и других иностранных дер­жав составлял 60 процентов в сводном балансе всех част­ных банков Латвии.

Велика была и долговая зависимость от Запада прибал­тийских государств. В начале февраля 1923 года правите­льство Англии потребовало от Латвии возмещения расхо­дов на содержание ряда латышских воинских формирова­ний в Сибири в период колчаковщины, оплаты за содержание английских представителей в Латвии в 1919 году и платы за транспортировку латышей из Дальнего Востока и Архангельска в годы Гражданской войны. К это­му времени долговые обязательства Латвии перед Англией превысили 2 миллиона фунтов стерлингов и составляли около 70% всех внешних долгов Латвии. За американские продовольственные поставки в Латвию в годы войны рес­публика была должна США более 5 миллионов долларов.

Займы, взятые Эстонией в странах Запада в первые годы своего независимого существования, стали тяжелым бременем для небольшой республики. 68% военных дол­гов приходилось на долю США, 20% — на долю Великоб­ритании. Хотя Эстония ежегодно платила США огромные суммы для погашения долга, ее задолженность не умень­шалась, а вследствие неуплаты по процентам в кризисные годы в общем увеличивалась. Так, долг Эстонии Соеди­ненным Штатам составлял в 1922 году 58 171 тысячу крон, а в 1934-м — 65 041 тысячу крон. Сепре замечал: «Этот долг был достаточно крупным, чтобы держать в подчине­нии такую небольшую страну, как Эстония».

К тому же импорт в Эстонию из развитых стран мира превышал ее экспорт. Так, Эстония ввозила из США това­ров (хлопок, смазочные масла, автомашины, тракторы) на 22 миллиона крон, а вывозила своих товаров на 1 миллион крон. В результате в 1920—1925 годах были истрачены все резервы золота и инвалюты Эстонии. О. Сепре писал: «Большая часть золотого запаса буржуазной Эстонии утекла за границу уже в начале 20-х годов... Экономика страны оказалась на краю гибели. Курс эстонской марки катастрофически упал».

В 1927 году Эстонии был предоставлен заем Лиги Наций. На деле деньги были предоставлены английским банком «Мидлэнд». Финансовым советником при Эстон­ском банке на правах комиссара стал Уолтер Уильямсон, который фактически руководил всей финансовой и эконо­мической политикой Эстонии».

С первых же дней своего независимого существования оказалась опутанной долгами и Литва. В товарообороте Литвы господствовали Германия и Великобритания, на долю которых приходилось 70—80% импорта и 40—60% экспорта. Американский капитал проникал в Литву в основ­ном через зажиточную литовскую эмиграцию. Ей принад­лежала значительная часть капитала в Международном и Кредитном банках. Американцы — выходцы из Литвы гос­подствовали в Литовском и Земельном банках. Членом правления Международного банка был А. Сметона.

Экономическая зависимость во многом определяла и внешнеполитическую ориентацию новых стран. Оказав­шись вовлеченными в сферу мирового капиталистического хозяйства и подчинившись гегемонии ведущих империали­стических держав, новые государства неизбежно следова­ли по пути отречения от хозяйственной самостоятельности, политического суверенитета и культурной самобытности. Несмотря на свои патриотические декларации, правящие круги новых стран готовы были поступиться всем этим ради сохранения своего привилегированного положения.

Вначале особенно было ощутимым влияние Англии. «Если внешняя политика прибалтийских государств и склонялась к одной из великих держав, то обычно к Вели­кобритании, которая, хотя и была далеко расположена, могла проявить, как в 1919 году, свою военно-морскую мощь в этом районе», — отмечали Мисиунас и Таагепера. В ходе бесед с представителем Великобритании в странах Прибалтики Таллентсом в 1920 году Ульманис и Мейеро- виц признали «необходимость экономического проникно­вения со стороны какой-либо державы и выразили твер­дое пожелание, чтобы этой державой была Англия».

На состоявшейся в июле 1925 года конференции по­сланников Латвии в Риге была принята резолюция, в кото­рой говорилось: «Поскольку Англия является врагом Рос­сии и имеет интересы на Балтийском море, ее политика будет благоприятной для Латвии дольше всего. Поэтому следует развивать с Англией торговые отношения, при­влекать в Латвию английские капиталы и стремиться полу­чить в ней займы».