После Чернобыля. Том 1

    Правда, из Италии вместо обещанных 14 комплектов получили только 6, а из 50 установок СВД Никопольский крановый завод Минстройдормаша прислал только 10 комплектов.

    ...Работы по устройству “стены в грунте”, или завесы, начались в первой половине июня. Вначале действовала одна установка СВД-500Р, а с 23 июня — и С-50 “Касагранде”. В дальнейшем в течение каждой недели вводились по одной итальянской и отечественной машине.

    Максимум одновременно работало 11 машин. Такой производительности ни в Союзе, ни за рубежом, вообще в мире никогда прежде не достигали. Да и вряд ли это произойдет в будущем.

    Наши специалисты одновременно учились работать на этих итальянских машинах, а они сложнее отечественных. Поэтому импортное оборудование приобрели и для подготовки кадров рабочих, его использовал Можайский учебный комбинат объединения, который в Чернобыле развернул свой филиал. И все-таки проблему составляло в первую очередь отсутствие мало-мальски обученного персонала и вообще нехватка людей. Ведь работали круглосуточно, но предел для рабочего 6 часов в смену — больше не разрешала дозиметрическая служба. При таком графике на каждую итальянскую установку, не считая растворного узла, требовалось по 8 человек в день, а на отечественную — по 12.

   Трасса траншеи насыщена инженерными коммуникациями (трубопроводами, кабелями и др.). Это — естественно. Однако подземная сеть была серьезным препятствием в процессе проходки и траншеи. Все понимали, что подземные коммуникации станции где-то соединены между собой и что крайне важна их общая целостность. Но где именно? Это может знать только дирекция АЭС. Однако как-то так вышло, что часть исполнительной документации на ранее выполненные работы по инженерным сетям была утрачена. Сети оказались нарушенными.

   — Например, нам говорят, — вспоминает Ф.Г. Халиулин, — здесь проходит труба, ее нельзя повредить. Но, когда мы выполняем проходку, то обязательно на нее натыкаемся и выводим из строя: местоположение этой трубы указано неточно. Восстановление нарушенных подземных коммуникаций в то время, когда нужно быстрее прокладывать нашу стенку, очень осложняло работу. Вообще их восстановление — дело не по нашему профилю. И всe-таки мы вынуждены были его выполнять, так как без инженерных сетей невозможен пуск остановленных первого и второго блоков АЭС. Работы эти для нас — архисложные. Тем не менее, наше руководство вызывали для “разборок” на госкомиссии, требовали ускорить дело.

— Возле пожарки было особенно много труб и кабеля, мы боялись их повредить, — рассказывает бурильщик скважин М.Ф. Шведенко.— Когда сделали последнюю закладку, то гидравлический шланг намотки барабанов порвался, и из него потекло масло. Там был высокий фон, дозиметр сразу зашкаливал: мы старались быстрее все исправить, чтобы уехать оттуда. Пытались там фотографировать — пленка каждый раз “сгорала”. Потом взяли кинопленку специального качества у корреспондентов, и цветные слайды снял бурильщик Петя Брияк. Но фотоаппарат пришлось после этого выбросить: много в себя набрал радиоактивности.

    Рассуждая формально, они имели право сказать дирекции АЭС: “Коммуникации — ваши, занимайтесь сами их восстановлением”. Но никому не приходило в голову формальное отношение к общей задаче в этой общей беде, так они воспринимали аварию. Психологически в этот момент решающими стали простые слова М.Н. Розина: “Виноватых сегодня нет. Будем восстанавливать”. Все согласились. Оперативно организовали бригады сварщиков. Ремонт инженерных сетей не задержал основные работы, так что своевременный пуск первого и второго энергоблоков, можно сказать, обеспечили и гидроспецстроевцы на своем участке “стена в грунте”.

 * * *

     ...Итак, чтобы построить сооружение под названием “стена в грунте”, сначала нужно выкопать траншею. С помощью установки С-50 подготавливали лидирующие скважины для последующей работы СВД-500Р и осуществляли сопряжения участков траншеи, которые сходятся под углом. Рабочие Азербайджанского управления “Гидроспецстроя” под руководством Е.Л. Андриенко выполнили фор-шахту: расчистили целину и уложили кондуктор — бетонные угольники по краям будущей шахты. Защиты от радиации на открытой площадке поначалу не было никакой. “Но Евгений ничего не боялся...”

    Установки “Касагранде” должны справляться в целом с делом без предварительной подготовки. Но для бурильщика такая работа сложна: копая, одновременно нужно обязательно в полость закачивать бентонитовый раствор и вынимать грунт через него: раствор скрепляет разрыхленную породу и одновременно укрепляет стенки траншеи, не дает ей обваливаться. Бентонит — это раствор из специальной бентонитовой глины в виде порошка. На месте он разводится водой. Но раствор этот — дорогой материал. СВД-500 по технологии работ должна его регенерировать, очищая, с помощью специальных сит-гидроциклонов и затем возвращать в траншею на следующем участке работ. Но на практике действовали эти сита плохо, часто забивались и вообще они конструктивно неудачны. В конце концов, изрядно помучившись, начальник Волжского управления Ф.Ф. Головань их вообще отключил и начал работать без регенерации. Раствор стал просто изливаться на поверхность земли. Оказалось, что это даже хорошо: лужа укрывала радиоактивную поверхность, как дезактиватор. В конце концов, глина на земле оставалась, а вода высыхала. Для условий Чернобыля это было технически, да и экономически смелое и оправданное решение.

   Создание и отладка растворных узлов здесь превратились в самостоятельную проблему. Их монтаж и работу возглавил В.Г. Маслов. Этот молодой, улыбчивый и, вместе с тем, очень деловой специалист приехал с Дальнего Востока. Он сразу завоевал всеобщие симпатии и уважение, умело создавая в любых условиях ровный трудовой и доброжелательный психологический климат. В сложном растворном хозяйстве, включавшем разнообразные механизмы, насосы, компрессоры, энергообеспечение, работали хорошие механики. Но Маслов старался все перепроверить сам.

   Затем траншею заполняли комовой глиной. Глина в бентоните разбухает, и она сама по себе настолько тяжела и плотна, что не требует дальнейшей утрамбовки. Она создала водонепроницаемый барьер на пути грунтовых вод, который как раз и называется “стена в грунте”. Качество всех работ проконтролировали специалисты института Гидроспецпроект: они использовали пьезометры с добавлением красящего раствора. Кроме того, глинистый раствор систематически проверялся в лабораторных условиях. Все работы шли с опережением графика и были сданы государственной комиссии с оценкой “отлично”. Но это — позже.

   На “Касагранде” и СВД обычно работают трое: бурильщик и два помощника, которые наращивают трубы при бетонировании и монтаже каркаса, принимают из миксера бетон, поднимают наверх трубы. Здесь дело осложнялось тем, что трубы и материалы приходили не всегда в соответствии с заказом, и тогда проект корректировали.

   Работали по такому принципу, чтобы одна монтажная бригада обслуживала все установки и исключила простой. Наряду со специализированными, использовали механизмы, оставшиеся на стройке: бульдозеры, экскаваторы. Как я уже говорила, была и своя радиометрическая служба на базе гидроспецстроевских военизированных горноспасательных частей. Руководил ею В.П. Пашкин. Эти люди следили за радиационной чистотой оборудования.

   Но грязным было все. Если не превышало допустимые границы — использовали. Остальное отвозили на могильники. Происходило это довольно буднично: руководитель подразделения подзывал крановщика, шли к брошенным на площадке III очереди АЭС механизмам, выбирали нужный. Исходили из того, что, скажем, кран должен быть наиболее исправным и показывать фон наименьший из тех, что стоят вокруг него. Перегоняли его на свою площадку и начинали работать. Никто не роптал, не высказывал “особого мнения”.

   Люди считали свою работу необходимой, понимали, что именно и для чего они делают. Заставлять работать не приходилось никого. Положительно сказалась и привычная, отлаженная мобильность объединения в организации работ на новом месте: к командировкам и умению быстро мобилизовываться этим профессиональным асам не привыкать. Очень просто и точно выразил эго состояние сварщик Ю.Н. Шабанов: “Мы привыкли все делать как следует”.