После Чернобыля. Том 1

   — Однажды, при проверке главного электродвигателя землеройной установки выяснилось, что он непригоден, — вспоминает А.М. Троян. — Получив задание поставить новый двигатель в течение суток, Главснаб действительно поставил его в течение одних суток! Нужно отдать должное находчивости и наших рабочих. Приступая к монтажу, мы не имели никаких кранов, а без них при погрузке делать нечего. Посоветовались с рабочими, вместе с ними прошлись по промплощадке ЧАЭС, обнаружили бросовый кран ДЭК-251, привели его в порядок, помыли от радиоактивности, дооснастили и запустили в работу.

   На первый взгляд — анархия и беспорядок. В действительности — четкая материальная ответственность и в чем-то даже бюрократизм. Передо мной обычный для того времени документ — заявка за подписью и.о. начальника объединения И.П. Борща и главного бухгалтера В.К. Арипенко на имя председателя ВО “Изотоп” Ю.Н. Желтовского: “...B связи с большой неоднородностью загрязнения радиоактивными веществами промплощадки, в целях обеспечения безопасности работников потребуется постоянный радиационный контроль... Объединение просит в самый кратчайший срок выделить следующие дозиметрические приборы...” Далее перечень носильных приборов и комплектов на сумму 61 090 руб., немалые деньги. Начальник отдела снабжения К.Д. Яшин до сих пор не забыл наставление начальника объединения: “Береги эти документы, как зеницу ока, чтобы потом нас не привлекли к ответственности за самоуправство — за то, что закупили технику сверх обычного, заняли под жилье столовую, чужие помещения”. Константин Дмитриевич показал мне папку с документами через пять с половиной лет после описываемых событий.

   Случалось, грузы от Госснаба СССР и Украины шли автотранспортом. Принимал их В.И. Милованов, хотя нередко никакими специальными документами это не оформлялось. “Был такой случай, — вспоминает он. — Около часа ночи звонят из штаба Госстроя Украины: “Гидроспецстрой”, в ваш адрес пришел груз — графит”. Назвал я ему адрес доставки. Приезжают. Разбудили рабочих. Разгрузили машину. Я спрашиваю: “Давайте ваши товаротранспортный и путевой листы”, — “А у меня ничего нет”, — отвечает водитель. — Подняли меня в первом часу ночи с постели, дали автомобиль, послали в аэропорт к самолету, погрузили и сказали, чтобы немедленно доставил по назначению, написали только на бумажке адрес: “Гидроспецстрой”. — Графит как материал нам не был нужен. Когда бетонировали плиту под реактором, средмашевцы не без основания опасались, что потребуется графит кик защитное средство для поглощения радиоактивности. Но все знали, что монтирует и бетонирует плиту, в основном, именно “Гидроспецстрой”.

   Энергостроителям понадобились 5 автобусов, чтобы возить прикрепленных к ним военных, которые квартировали в с. Хочево, а питались в столовой “Гидроспецстроя” и у него же получали зарплату. Вместе отправились в транспортное управление — военные по телефону в Киев сделали заявку. Вопрос был решен за минуты, а письмо “Гидроспецстроя” пошло уже в досыл. Назавтра получили автобусы.

    Чернобыль — это беда. Но все вспоминают это время с особым чувством: почему в экстремальных условиях можно работать быстро и четко, целеустремленно, а в обыденной жизни так не получается? Вопрос о тех же автобусах решался бы неделями.

    “Энерговысотспецстрой” как головная организация объединения из Чернобыля давал задание в Москву по всем управлениям “Гидроспецстроя”: в какие сроки оттуда должны прибыть специалисты в Вышгород. Никто ни разу не отказался.

      — А меня все ругали, — рассказывает Л.A. Титов, которого в те напряженные месяцы оставили в Москве “на хозяйстве”, за диспетчера. Работа его была такой напряженной, что даже собравшись выехать в воскресенье за город, он был обязан спросить на это разрешение у начальства,— Ругали за то, что “сорвал”, “не обеспечил”, хотя все затребованное шло буквально с колес. Но время было такое. Он работал хорошо. А ругали на всякий случай, для подстраховки, чтобы не расслаблялся. Например, вечером он получил телеграмму из Чернобыля от своего руководства с требованием собрать по управлениям в разных регионах страны немалое число рабочих. На утро же последовал разнос: почему люди еще не в Чернобыле?

    “Зеленая улица” для нужд Чернобыля — даже не вполне емкое понятие. Это слово — “Чернобыль” — для многих служб приобрело, можно сказать, магическое значение — так глубоко понимали люди общую беду. До курьезов. “В 1986 г. в Москве были огромные очереди за водкой — действовал президентский “сухой закон”, и спиртное почти исчезло из продажи, — вспоминает Лагодиенко, — Меня знакомые попросили купить бутылку для них; “Пойди, тебя пустят без очереди!” Я подошел, и, действительно, лейтенант милиции отдал честь и пропустил. Какой-то алкоголик даже предложил 50 рублей за мое удостоверение. В то время это были существенные деньги”. — Да я и сама с этим столкнулась, возвращаясь из Чернобыля в Киев вечером, когда магазины закрывали и ни о каком вине уже не могло быть и речи, потому что его разрешалось продавать до 19.00. Мой водитель всего-навсего показал чернобыльское удостоверение милиционеру — и тот сам попросил магазинное начальство его обслужить.

   Руководителями работ были первые лица строительно-монтажных управлений “Гидроспецстроя” — и до “войны” внутренне организованные, компетентные люди. Только образ жизни и стиль работы были экстремальными. Вот типичный пример: В.Н. Неучев, в тот момент дежурный штаба объединения, заступил на дежурство в 21 час, после работы, голодный и усталый. Ночь прошла нормально (работали круглосуточно). Н.В. Дмитриев вопросов ему почти не задавал, лишь вручил письмо замминистра Ю.Н. Корсуна и сказал: “Срочно езжай к министру автотранспорта и реши вопрос о выделении 18 цементовозов для бентонита”. — “Но я же 24 часа на ногах!” — “Ничего, в машине до Киева поспишь”. Только и успел переодеться в чистую робу.

   В Киеве не было ни одной организации, которая бы оказалась в стороне от чернобыльских дел. Вскоре Неучев вернулся на свое рабочее место. А когда вечером он с Дмитриевым поехали в Зеленый Мыс отдыхать, и Неучев доложил Дмитриеву о результате своей миссии, тот был недоволен: “Почему не сообщил сразу? Ведь от твоего доклада вовремя во многом зависит своевременность решения других вопросов. Я тут волнуюсь, а ты не приходишь!” — “Извините!”

   Одним словом, война!

   ...Всегда уравновешенный, даже внешне медлительный и очень добродушный заместитель начальника объединения И.П. Борщ обеспечивал поставку материалов и оборудования, не считаясь со временем. “Однажды я, войдя утром в штаб, застал там несколько человек, спящих на стульях. Когда я их окликнул, первым поднялся Борщ — они не успели доехать до места ночлега” (Н.Г. Селиванов). По его возвращении в Москву было видно, что Иван Петрович чувствует себя неважно. Через пять лет он попал в больницу с инсультом. Казалось бы, явной причины для болезни не было... Вскоре он умер. Относительно молодой — родился в 1936 г. Но разве внезапное резкое ускорение темпа жизни и непомерно возросшая ответственность — не достаточные причины для такой болезни? Эффект возникновения эйфории под действием радиации, как и сама радиация, могут подтолкнуть этот процесс. Но и без радиации вызванный Чернобылем стресс был бы вполне достаточным толчком, и он — медицинское последствие Чернобыля.

   ...Примечательно, что позднее, когда постепенно начала улучшаться обстановка в Чернобыле, кое-какие снабженческие начальники там переменили тон, стали хамить. Придирались и дозиметристы на дорогах — не нахватали ли рентгенов автомашины. Постовые не позволяли вечером после работы ехать по спрямленной и укороченной на 12 километров дороге в Зеленый Мыс, где многие жили, — хоть и голодный, усталый, а поезжай в обход, не загрязняй дорогу! Но это — позднее...

   Да, прежде объединение строило в Союзе подобные сооружения, была кое-какая техника. Но, во-первых, всю наличную технику надо было бы приспосабливать для этого конкретного дела, а времени не было, во-вторых, имевшихся у объединения отечественных машин типа СВД-500Р явно не хватало, требовалось быстро изготовить новые, и притом в небывалом количестве. Но все равно без покупки импортных их не хватило бы для всех видов работ на “стене”. Установку СВД, находившуюся в Вышгороде, в Днепровском управлении, вывезли на ЧАЭС, смонтировали, отработали технологию и запустили в работу сразу же, как только появилось решение о “стене”.