Воспоминания. Стихи. Переводы

волчьим паспортом»43.

81

ИЗ ДНЕВНИКОВ ПОСЛЕДНИХ ЛЕТ

9 января 1965 г. Часто собеседники удивлялись, как я с моей биографией

уцелел, не был репрессирован. Отвечал им: «Я никуда не совался, жил

затворником, старался больше сидеть дома, да и при том, я ведь был

беспартийным. Время от времени меня вызывали в Союз писателей, чтобы в

очередной раз спросить: «Зачем уехал? Зачем вернулся?».

5 марта 1965 г. Узнал, что сейчас в Москве Анна Ахматова. Она

остановилась в гостинице «Москва» как делегат Съезда писателей РСФСР от

Ленинграда. Я ей тотчас же позвонил. Она оказалась дома и назначила час

встречи [...]. Я рассказывал о своих встречах в Париже с Николаем

Степановичем Гумилевым, но точно не мог вспомнить, в каком это было году

— в 1917 или в 1919. На что Анна Андреевна заметила, что знает всю жизнь

Гумилева изо дня в день: «Вы могли его видеть в Париже в 1917 году, а в 1919

его там уже не было». Она надписала мне книгу своих стихотворений: «Марку

Владимировичу Талову в мои московские дни. Анна Ахматова. 5-03.1965».

19 февраля 1966 г. Сегодня разговорился с одной женщиной о советской

литературе. Как-то пришлось, и она задала мне вопрос о Михаиле Булгакове. Я

стал его хвалить, сказал, что считаю его гениальным драматургом. Она лукаво

задала вопрос о Константине Симонове. Я отозвался отрицательно. Тогда она

мне отрекомендовалась: «Я сестра Михаила Булгакова, Надежда Афанасьевна

Булгакова-Земскова». Я спросил ее о загадочном романе, написанном

Булгаковым, который хранит его жена и не дает никому даже для

ознакомления. Она назвала роман: «Мастер и Маргарита». Затем она

расспрашивала меня. Кто я? Переводчик? Я назвал себя поэтом, не

напечатавшим ни одной книги со времени возвращения на родину в 1922 году.

«Меня отказываются печатать», — объяснил я. «Всегда одна и та же история»,

— ответила Надежда Афа-

82

насьевна. Читал ей свои стихи. Ей очень понравилось «Нико Пиросмани».

Просила переписать.

17 мая 1966 г. Кирилл Михайлович Зданевич37 девять лет провел в лагерях.

Говорит о себе: «Чудом вернулся, чудом считаю, что написал книгу о

Пиросмани, чудо, что ее издали на грузинском и на русском». Мы предавались

с ним парижским воспоминаниям. Он был учеником Архипенко, хорошо знал

Малевича. Кирилл Михайлович и его брат Илья первыми открыли великого

грузинского художника Пиросманишвили.

4 сентября 1967 г. Сегодня хоронят Илью Эренбурга. Стоял в ЦДЛ в

почетном карауле. Со мной рядом Нина Константиновна Бруни-Бальмонт.

Прочувствованные слова произнес, плача, Владимир Германович Лидин, а

остальные речи были слишком официальны, бесчувственны.

Я взглянул на лицо Ильи Григорьевича, и мне вдруг стало безумно жаль, что

я потерял верного, любившего меня друга, спутника на всем долгом

протяжении моей жизни. Тут только я отдал себе отчет, как он всю жизнь

возился со мною, всячески стараясь облегчить мою долю, всегда находил слова

утешения. Я как будто осиротел. Совсем недавно сказанное мною в трубку:

«Всего доброго, берегите себя», — негаданно превратилось в слова последнего

с ним прощания.

Встретил здесь Юру Ларина с матерью — Анной Михайловной Бухариной.

«Это был наш последний друг», — сказала она мне. Илья Григорьевич и

Николай Бухарин были очень дружны.

27 ноября 1967 г. На вечере в ЦДЛ по случаю моего семидесятипятилетия

было много хвалебных слов. Выступали Поделков, Сергей Островой, Марк

Лисянский, другие. Муся* дословно записала выступление Арсения

Тарковского: «Талов идет в поэзии забытым путем, так как сейчас в ней

царствует дилетанизм»44.

Кстати, в день семидесятипятилетия получил множество поздравлений, в

том числе от Луи Арагона. Он ошеломил меня тем, как обволакивающе

выразился: «Пробило время, дорогой Марк Талов, пятидесятой годовщины

ваших двадцати пяти лет...». Особая тонкость натуры.

25.10.1968 г. Длинный разговор с Ариадной Сергеевной Эфрон, дочерью

Марины Цветаевой. Она полна благодарности к покойно-

* Мери Александровна Талова, вторая жена М. Т

83

му Илье Эренбургу, сделавшему очень много для популяризации стихов

Марины Ивановны, и полна негодования к покойному Крученых,

присвоившему не подлежащие опубликованию рукописи из архива ее матери.

Эти рукописи, мошенническим образом присвоенные им, Крученых имел

наглость продавать. Такие дела, насколько мне известно, водились за ним.

***

10 июня 1969 года Марк Владимирович скончался. До самого конца он все же

надеялся, что книга его стихов выйдет, хоть и в урезанном виде.

Стихотворений по заказу он так и не написал.

И лишь после того, как рухнула государственная монополия на

книгоиздание, семья М. Талова за свой счет издала в 1995 году избранные

стихи и переводы поэта.

Не увидел М. Т. опубликованным и свой уникальный труд — переводы

Стефана Малларме. Они также были изданы семьей лишь после его смерти, в

1990 году.

Не пришлось ему прочесть и монографию В. Я. Виленкина «Амедео

Модильяни», в создании которой он принял самое активное участие, делясь с

автором своими воспоминаниями. Монография вышла в свет в 1970 году.

84

СКАНДАЛ В «РОТОНДЕ»

(зарисовка)

Стояли июльские дни, знойные и душные, но ничто в эту ночь, 14 июля 1914

года* не предвещало приближающейся грозы. Национальный праздник

разразился беззаботным весельем, неистовыми плясками на всех парижских

площадях. В домах и кафе было слишком тесно возбуждению,

переливавшемуся через край.

На перекрестке бульваров Монпарнас и Распай, как и в других местах, были

наспех возведены деревянные подмостки, на которых примостилось около

дюжины музыкантов. Бурные мазурки сменялись меланхолически-томными

аргентинскими танго, вихрями вальса. Танцующие рассыпались вдоль

тротуаров, между платанами. К оркестру присоединились кастаньеты,

которыми посетители кафе ударяли в такт. Кастаньеты заранее закупил и

раздал своим постоянным клиентам владелец этого питейного заведения месье

Жорж Либион. Разноцветные фонарики, конфетти, серпантин, хлопанье пробок,

позвякивание бокалов, чьи-то громкие крики, шутки, суматоха. Главное, чтобы

публика не скучала — его публика, составившая Либиону и двусмысленную

славу и недвусмысленный капитал. Теперь он был в торжественном

настроении, как и подобает истинному патриоту отечества в такой день.

Праздник явно удался, он оставил далеко за собой знаменитое мардигра ** с

маскарадом.

За крайним столиком, почти у входа в метро, сидела компания русских

художников, не принимавших участия в общем веселье. Вместе с ними — лишь

полгода назад приехавший из России Поэт, лет двадцати с небольшим.

Наивный новичок, не знающий жизни, без конца удивлявшийся всему, что его

окружало, беспредельно веривший всему, что говорилось вокруг,

обыкновенную шутку принимавший за чистую монету. Опорожнив последнюю

бутылку,

* День взятия Бастилии; до начала первой мировой войны оставалось две

недели.

** Католическая масленица.

85