Смейся, паяц!

В 1992-ом году в Израиль прилетел Ефим Березин с женой Розитой. Они хотели повидаться с Анютой, с Лёней, со всеми нами, прилетели на месяц, но остались навсегда: на второй день после прилёта у Березина случился инфаркт. Через неделю его выпустили из больницы, разрешили, как потом восторженно рассказывал Ефим, даже плавать, даже бегать трусцой, даже выпивать пару рюмок коньяка (последнее его особенно удивило и порадовало). Но при этом категорически запретили летать, тем самым отрезав им путь домой в Киев. Они приняли израильское гражданство и стали жить в Тель-Авиве, к великой радости всех почитателей Тарапуньки и Штепселя (а это значит, всех выходцев из СССР).

В 1995-ом году Березину исполнялось 75 лет. В Украине всегда широко отмечали юбилеи любимого артиста, и я видел, что, оторванный от своей среды, от своих Киевских друзей и коллег, он грустит. И тогда, переступив через свою нелюбовь к юбилеям, я решил устроить ему праздник: мы сняли зал «Синерама», вмещающий около двух тысяч зрителей, и во всех газетах и на Радио объявили о предстоящем событии. Мэр Тель-Авива Рони Мило, который материально помогал нам снять этот безумно дорогой зал, сперва был в шоке:

– Ты не соберёшь столько зрителей – у тебя же нет ни одного популярного гастролёра!

– Самый популярный гастролёр – это сам Березин, – объяснил ему я. – И ещё, кроме него, в Израиле сейчас живёт много наших артистов, которые очень популярны. Ты этого не знаешь, но будешь иметь возможность в этом убедиться!

И он убедился: ему и его заместителям мы оставили места в первом ряду, но они, как всегда, опоздали, и их места, конечно, были тут же заняты. Когда делегация из мэрии пришла – им негде было сесть, потому что зал был забит до отказа.

Я вёл этот вечер. Увидев, что они стоят в проходе, я, внутренне злорадствуя, а внешне, сочувствуя, спросил:

– Что, негде сесть?… Ай, как нехорошо!.. Идите на сцену, я вас посажу рядом с юбиляром!

И они, поздравив Березина, отсидели рядом с ним всё первое отделение, созерцая со сцены зал, переполненный людьми, улыбками и аплодисментами. Праздник получился. Выступали все наши «звёзды»: Евгений Клячкин, Игорь Губерман, Ян Левинзон, Валентин Никулин, Леонид Хаит со своим театром «Люди и куклы»… Михаил Козаков и мой Лёня, которые в этот вечер были заняты в спектаклях, прислали отснятые киноролики и поздравили юбиляра с экрана. Поздравили его и посол Украины, и Русское радио, и все русскоязычные газеты…

Фима сидел нарядный, красивый, рядом со счастливой Розитой. В финале праздника две молодые актрисы вывели его на авансцену и он, остановив поток аплодисментов, произнёс:

– Перед отъездом в Израиль, в Киеве, у остановки троллейбуса, ко мне подошла женщина и спросила: «Скажите, вы – не Штепсель? – Штепсель, – ответил я. – Смотрите, вас ещё можно узнать!». – Когда в зале затих смех, он продолжил, – Спасибо за то, что вы меня узнали, за то, что вы меня помните, за то, что пришли на эту встречу!.. – И, перефразируя традиционное приветствие Тарапуньки, закончил. – Шаломаленьки булы!

А после вечера, за кулисами, как я уже рассказывал выше, обнял меня и сказал:

– Спасибо тебе за этот праздник, Сашенька… Спасибо!..Это мой последний выход на сцену – больше я выступать не буду.

– Почему?

– Не хочу быть смешным, – грустно произнёс он, который всю свою жизнь потратил на то, чтобы быть смешным, чтобы смешить и веселить людей.

Его решение было понятным: болезнь Паркинсона выматывала силы, съедала память, нарушила координацию движений. Он с помощью израильских врачей стоически боролся с этим страшным недугом и, благодаря заботе Ани и Лёни, прожил ещё десять лет. Последние годы уже не выходил на улицу, не принимал журналистов, не давал интервью и даже не подходил к телефону.

...

Так мы с тобой, Фима, и не попрощались. Последний год Лёня не пускал меня к тебе: «Он тебя уже не узнает, а ты, увидев его в этом состоянии, ночи спать не будешь». Сначала я переживал, а потом подумал: а, может, это и правильно: я запомню тебя здоровым, весёлым, вечным тамадой на банкетах, энергичным, сильным, спортивным, на разделавшим кульбит и легко стоящим на руках… Я запомню тебя на сцене вместе с Юрой Тимошенко, в лучах прожекторов, принимающих шквал аплодисментов благодарных зрителей, которым вы всю жизнь дарили смех, радость и надежду… Прощай, Фима! Спасибо тебе за то, что ты украсил мою жизнь своим талантом, своей мудростью, своей дружбой!..

ЖИЗНЬ МОЯ – ФЕСТИВАЛИ

Через год после юбилея Березина мы провели в Израиле Первый Международный Фестиваль Смеха. Моя гигантомания меня чуть не погубила – мы пригласили участвовать делегации из трёх стран, где проводились фестивали смеха: Украина (одесская «Юморина»), Болгария (габровский фестиваль) и Россия (Санкт-Петербург, «Золотой Остап»). Выступления продолжались в течение трёх дней в трёх городах: Тель-Авив, Иерусалим, Хайфа. В Тель-Авиве состоялся ещё и детский фестиваль, на который из Москвы прилетели Эдуард Успенский, Александр Татарский (известный режиссёр мультфильмов) и Борис Грачевский (директор киножурнала «Ералаш»). Одесская делегация приплыла на теплоходе, в неё входили клоунская группа «Маски-шоу», музыкальный театр «Ришелье» и театр Яна Табачника, а возглавлял эту делегацию заместитель мэра Одессы. Из Болгарии прилетели директриса габровского «Дома юмора» и её заместитель и привезли две выставки: одна – карикатур, вторая – юмористических фотографий.

Конечно, при всём моём авантюризме, я бы не осмелился на такой размах, если бы мне не была обещана государственная поддержка. Когда наш Центр юмора посетил тогдашний министр абсорбции (министр эмиграции), он был приятно поражён всем тем, что мы там проделали, и, под это настроение, я рассказал ему о задуманном фестивале и показал папку телеграмм и факсов от всех участников, подтверждающих своё согласие. министр встал и, потрясая этой папкой, произнёс пламенную речь, адресуя её своей свите:

– Запомните: это уже не дело одного Каневского – это дело государства Израиль! Пусть все видят, что мы умеем смеяться, и будем смеяться, несмотря на любые трудности и сложности нашей жизни!.. – Потом повернулся ко мне. – Пришлите ваш бюджет – первые три года мы будем вас поддерживать!..

Бюджет нам составляли два израильских профессора «юмористических наук». Да, да! В тель-авивском университете есть кафедра юмора!

Узнав о нашем начинании, они пришли познакомиться, заявив:

– Мы мечтали о юмористическом журнале – ты его сделал, мы мечтали о Центре юмора – ты его открыл, мы и мечтать не могли о международном Фестивале смеха – ты его организовываешь… Мы с тобой!

Они составили бюджет на миллион долларов. Я рассмеялся и объяснил, что никто мне таких денег никогда не даст. После долгих препирательств они сократили его вдвое, потом до двухсот тысяч и дальше сокращать категорически отказались. Это уже был вполне приемлемый бюджет и, как было договорено, мы отправили его в министерство Абсорбции. Но в это время произошёл правительственный кризис, пошла подготовка к перевыборам и, конечно, до нас никому дела не было. А мы, вдохновлённые обещаниями министра, уже подписали договора с самыми большими залами в Израиле, вложили огромные деньги в рекламу и выдали всевозможные авансы.

Положение было катастрофическое – я обзвонил всех приглашённых участников, объяснил ситуацию и предупредил, что гонорары платить не смогу, но очень прошу приехать. И представьте себе, все согласились.(Причём, это были популярные и дорогостоящие коллективы, такие как «Бим-Бом», «Маски-Шоу», театр «Ришелье» и остальные). А мой старый товарищ, президент фестиваля «Золотой Остап» Виктор Биллевич, не только приехал сам, за свой счёт, но и привёз нам «в подарок» великолепную музыкальную группу «Терем-Квартет». Проблема гонораров решилась. Но уже были долги и ещё ожидались большущие расходы на рекламу, оплату гостиниц (помимо одесской делегации, которой предстояло жить на теплоходе, надо было ещё принять и разместить более пятидесяти гостей), транспорта, световой и звуковой аппаратуры, распространителям билетов… На помощь государства уже рассчитывать было нечего: выборы нового правительства были назначены на первый день нашего фестиваля (Что дало мне повод в одном из интервью назвать выборы – открытием Фестиваля смеха). Поэтому я обратился за помощью к бизнесменам, израильским и российским, которых я знал и которые знали меня. В Израиле первыми откликнулись Григорий Лернер, в прошлом журналист, ныне – глава большого финансового предприятия, и Вадим Плоткин, сын известного киевского драматурга Григория Плоткина – я был в добрых отношениях и с отцом и с сыном. Из Москвы пришёл чек от крупного бизнесмена Владимира Двоскина, из Женевы – от разбогатевшего там моего давнего друга Якова Беккера. И, конечно же, помогла мне моя дочь Маша, которая к тому времени уже выпускала собственную дорогую водку «Бриллиант». Помимо денег, она дала нам два бриллиантовых кольца, мужское и женское, чтобы разыграть их среди зрителей по номерам проданных билетов. Вдохновлённые всеми этими взносами, мы с головой нырнули в нашу авантюру.