Ах, маэстро паяц (СИ)

Annotation

Спеццафер Фиоретта

Спеццафер Фиоретта

Ах, маэстро паяц

Mare Serenitatis.Море Ясности

   Агнесса заметила, что оставила корзинку на берегу реки только поздно вечером, когда уже примеряла новое платье. Бабушка попыталась успокоить ее, сказав, что до утра никуда она не денется, ведь кому она здесь нужна, кроме как нечистой силе. Но девушке не давала покоя оставленная вещь и она безрассудно решила сбегать за ней на ночь глядя. Бабушка поворчала, но останавливать не стала:

   -Надень крестик хотя бы! - крикнула она Агнессе.

   Но она облаченная в новехонькое платье только махнула рукой. Кого стоило ей бояться? Деревушка временно опустела, бережок реки находился вдалеке от главных дорог и никакой дурной человек за ней не погонится. А что же до чертей, в которых так верила ее бабушка, то давно уже они все перевелись.

   Вечер опустил свое темное покрывало на землю, и все под ним - дома, деревья, машины, превращалось в сплошные очертания. Только редкие огоньки - теплые и оранжевые, горевшие в окнах, разгоняли по-весеннему теплое дыхание ночи

   На противоположной деревушке Стара Лиска берегу, отделенном небольшой речкой, сбегавшей с лесистых холмов, сиял в сгущающемся мраке средневековый замок - Волчий Угол. Его освещали редкие огоньки современной подсветки, превращая его в некое странное явление, в мираж другого мира. Свет в окнах не горел уже - старые хозяева ложились рано. Раньше здесь водилось столько волков, что говорят пришлось возводить целый замок, чтобы обороняться от огромной стаи, возглавляемой гигантским чудищем. Ныне уже ни волков, ни легенд не осталось.

   Агнесса легко бежала по невидимым в густых, почти ночных сумерках дорожкам, все дальше от деревни. Хоть ее и охватывало широкое кольцо из полей и засеянных горохом и рапсом и бесконечно зеленых, все же куда бы девушка не бросила бы взгляд, всюду возвышался стеной лес. Он надежно оберегал Стару Лиску и Волчий Угол от шумных магистралей, проезжающих машин и вечно любопытных туристических глаз. Найти их даже по дорогам и картами было нелегко.

   Агнесса миновала ограду из ольх и домишки остались позади, а ее глазам открылся простор полей, укутанных в темно-синее покрывало. Дорога уводила ее в сторону дальше от реки, сокрытой зарослями ивняка, но Агнесса знала, что она неизменно приведет к заветному бережку.

   Во мраке и тусклом свете звезд слабый ветер перекатывал волны по цветущему рапсу, потерявшему свой желтый цвет. Небо на востоке уже было непроглядно черным, а запад озарялся зодиакальным светом. Звезды зажигались в беспорядке, и Агнесса пока не могла собрать их в единую картину созвездий.

   Но эта мирная картина нисколько не успокаивала Агнессу, спешащую по дороге меж плетеней и полей, она уже жалела о своих поспешных решениях, и с каждым шагом ей становилось все страшнее среди этих бескрайних угодий. Лес у самого горизонта казался мертвенным - страшными, безмолвными великанами, готовыми к долгой осаде. Шепот и шелест цветов и стеблей казались смешками притаившихся существ. Ей казалось, что брось она ненароком взгляд в сторону, как обязательно приметит одинокую фигуру меж стеблей.

   А по ночам было кому бродить... И может зря она так и не надела крестик.

   Агнесса только надеялась, что успеет обернуться до полуночи.

   Кроме шелеста рапса до ушей Агнессы доносилась трель камышовки и далекое пение козодоя - они немного успокаивали ее сердце, напоминая, что мир все такой же, как и прежде.

   Там, где кончался рапс, дорога разветвлялась. Одна тропинка бежала дальше по чистым, невспаханным полям, Агнесса прекрасно знала, что она сделает широкую дугу и выйдет к берегу реки. Вторая же тропка пролегала ниже полей и терялась в небольшой еловой чаще.

   Агнесса замешкалась, не зная какую дорогу выбрать. Через рощу было быстрее, но поздним вечером она такая пугающая! Зато через поля куда дольше. Она в нерешительности потопталась на месте и неуверенно спустилась к рощице, и оглядела ее.

   Меж мохнатых черных лап, почти у самых остроконечных верхушек сияла Луна. Ей не хватало всего крохотной щепки, чтобы стать идеально круглой. Но изъян оставался незамеченным, ведь она была величественной и серебристой с темными пятнышками, образующих таинственный рисунок. Агнесса никогда прежде не видела ее такой красивой и такой... серебристой. Всякий раз, когда Агнесса обращала внимание на спутник - он казался далеким и желтоватым. Но теперь же Луна была такой близкой, такой яркой и такой фарфорово-хрупкой. Она как никогда ясно видела черные моря, разливающиеся по хрустальной поверхности - чернильные пятна на белой бумаге. Ее таинственный свет заворожил Агнессу и легким прикосновением стер все страхи.

   Ночь все сгущалась, пение птиц утихло и на секунду повисла тишина, в которой взрывались тихие шорохи, шелестение и скрипы. Агнесса не могла бросить привычку будоражить свое воображение, она все посматривала на Луну и воображала, что перед ней приотворяются неведомые тайны и может быть, где-то под низкими ветвями елей притаилась фигура козлоногого Пана или быть может ей на встречу выйдет лесной дедушка. И ответом ей донеслось далекое уханье совы.

   Вряд ли бы она действительно хотела повстречаться с хозяином рощи, но сейчас ее разум был затуманен лунным светом и ей на секунду все казалось волшебной сказкой, из которой она выберется победительницей.

   Луна нисколько не тревожила Агнессу, она любовалась ею, забывая смотреть под ноги. Но все же когда она бросала украдкой взгляды по сторонам, сердце только тревожно начинало биться. Лунный свет - блеклый и серебристый искажал привычную картину, снегом укрывая ветви елей и травинки. Тени удлинялись и становились глубже, словно черные провали. Чащоба жила своей собственной потусторонней жизнью. Меж стволов раздавались скрипы, треск будто бы тяжелые, неуклюжие тела деревья пытались развернуться. Ветви их колыхались будто от порыва сильного ветра, и этот бесконечный шелест навевал Агнессе ощущение, будто ели пробудились ото сна и торопятся поскорей поделиться с соседями своими чудесными видениями. А может и вовсе убраться отсюда поскорей, пока эту чащу не выкорчевали.

   Дорога снова свернула вниз, и стройные разговорчивые ели остались за спиной. С реки тут же потянуло холодом, и Агнесса с удивлением обнаружила, что берег затянуло легким туманом - сквозь его завесу хорошо было видно, как лунный свет играет на речной ряби.

   Агнесса хотела уже было пробраться через жимолость и бузину, как до нее донеслось пение свирели. От страха она отшатнулась и в дикому ужасе осмотрелась. Она не одна! Мелодия была рваной и слабой словно невидимый музыкант был еще совсем неопытен. Агнесса почувствовала, как белая блузка под платьем прилипла к спине.

   "Не подходи ночью близко к воде, особенно у вербы - там тебя ждет водяной", наставляли бабки.

   "Но где такое видано?" думала Агнесса, "то лишь кто-то из деревни мучается бессонницей и тренируется играть вдалеке от недовольных соседей".

   Агнессе не очень хотелось проверять свою догадку и больше всего бы она сейчас повернулась и побежала бы назад. Но делать нечего. Она огладила бархатистый верх платья с широкими лямками и двумя рядами пуговиц на манер доломана, и тихо-тихо шагнула в расползающийся туман и заросли красной бузины.

   Бережок был хорош - его затянула мягкая молодая травка, украшенная клевером и пастушьей сумкой, а ближе к воде же узкой лентой лежала галька. Река спокойная, тихая, настоящая заводь. Рядом с картинно разросшейся вербой тянулся крепкий мосток для рыбалки, впрочем, никто здесь почему-то и не рыбачит. Тихо здесь было и спокойно - вокруг одни только березы, ивы да орешники. В жаркие дни только и слышно тихое потрескивание насекомых и кваканье лягушек, а по утрам пение птиц.