Немцы в городе (СИ)

Бросив взгляд на загрузившуюся спутниковую карту, они долго работают над уточнением координат: они ищут Ольгу, ограничиваясь рамками Московской области, но сигналы упорно указывают на то, что искомая машина гораздо ближе к ним, чем ожидалось. Наконец определившись с координатами, Тилль командует: “Собираемся”, и через пятнадцать минут все трое уже загружаются в автомобиль. За рулём, как водится, Флаке. Ехать всего около сорока минут. Город просыпается, загружая дороги автотранспортом — стандартное утро рабочего дня, и ехать по улицам становится всё сложнее. За городом — другое дело. Хоть шаром покати. Провинция ещё не взяла моду жить в пригородах, а работать в центре, здесь по старинке пределом мечтания обывателя является “работа рядом с домом”. Трекер сигналит всё ближе, но сигнал уводит в сторону от основного шоссе — на размытую, утопающую в подтаявшем снегу просёлочную дорогу, которая никуда не ведёт. Впереди ни селения, ни фермы... Пожалуй, это первый раз, когда Круспе готов вместо усмешки наградить Флаке похвалой: ведь главный босс ездит на УАЗе, чем немало веселит коллег, и вот настал момент, когда УАЗ спасает. Продравшись сквозь снежную топь, они выезжают к поляне, скрытой от взглядов со стороны дороги плотно посаженными тополями. Искусственные насаждения, смысл появления которых в столь глухих местах и вовсе не ясен, не позволяют подъехать ближе. Но троица уже видит меж стволов чёрный кузов Ольгиного авто. Выбравшись из “русского джипа”, все трое идут напролом, при каждом шаге так и норовя упасть и утонуть.

Добравшись до машины, они обнаруживают женщину внутри. Забившись на заднее сидение, она пытается согреться: аккумулятор сел, и в кузове холоднее, чем на улице. Лицо её разбито в кровавое месиво. Первым делом Круспе подумал об аварии — наверняка, не справилась с управлением, ударилась лицом о руль... Лишь немного погодя он замечает, что женщина совсем не может пошевелить правой нoгой, а оба запястья уродливыми браслетами увивают припухшие сизые ссадины.

— Я думала, вы меня не найдёте... Телефон сел, аккумулятор тоже...

Дальше она ничего не говорит. Звучат закономерные вопросы: “Что случилось?”, “Кто это сделал?”, “Почему ты не в Москве?”. Она слышит их — осознанный взгляд выдаёт её понимание, но отчего-то молчит. Круспе начинает казаться, что это от бессилия. Пока Тилль перетаскивал Ольгу в УАЗ, она была в сознании, руками придерживая обездвиженную ногу: под джинсами травмы не видно, но заметно, что женщине больно. Уже разместившись на заднем сидении под бочком у Круспе, на полпути к городу, она всё-таки отключается, и в городскую клиническую больницу её доставляют уже без сознания.

До входа её везут на каталке. Врач централизованного приёмного отделения, разрезав штанину и поверхностно осмотрев характер травм, распоряжается отвезти женщину в травматологию, разместить в палате, дать понюхать нашатыря и воды попить. Оставшись наедине с подозрительной троицей, он берёт в руки трубку стационарного телефона и говорит:

— Я должен сообщить в полицию. Травмы получены насильственным путём...

— Это не мы, — Флаке берёт на себя роль парламентёра. — Это наша коллега, она лишь позвонила, и мы приехали. Не надо полиции.

— Положено, — отрезает доктор, и его палец уже тянется к кнопкам.

— Не надо. — Флаке подходит ближе, заставляя врача сделать шаг назад, отчего телефонный провод натягивается до предела. — Эта женщина — доверенное лицо одного из кандидатов в губернаторы.

На самом деле это не так, но врач сразу же меняется в лице и кладёт трубку на рычаг:

— Не первый случай, — отвечает он. — Девяностые вернулись. Извините, но в данной ситуации даже полиция вам не поможет — научены уже.

— Вот и мы об этом. Да и не нужна нам их помощь, — продолжает ласково увещевать Лоренц. — Ваша помощь нужна.

— Вылечим, — с готовностью реагирует врач. — Сделаем всё, что в наших силах. Заполните пока бумаги. Документы больной есть с собой?

Круспе бежит на улицу, к машине, и возвращается с женской сумочкой, что прихватил с собой из разбитого Ольгиного авто. Паспорт, к счастью, находится внутри.

Спустя полтора часа тяжёлого ожидания, которые все трое провели на ногах — то бегая на улицу покурить, то в ближайший киоск за чаем и шаурмой — доктор вновь появляется в поле их зрения. Его лицо не выражает ничего, но это у них, у медиков, профессиональное — их дело тела латать, а не печься о чьём-то душевном спокойствии.

— У неё сильный вывих голеностопного сустава, даже не знаю, как она умудрилась... Ушибы и ссадины не в счёт. Ощущение такое, что её специально били так, чтобы максимально навредить именно лицу.

— Били? Вы сказали, били? — Круспе надеется, что ему послышалось.

— Конечно били, уж я в битых мордах толк знаю. Простите за цинизм — издержки профессии. Травматология — не место для романтики. Подруга ваша истощена и переохлаждена, будто всю ночь на морозе просидела без воды и еды, но в целом она поправится. А вот что с лицом делать... Это вам к другим специалистам. Шрамы могут остаться...

Попрощавшись с врачом и обещав прислать к больной визитёров в ближайшее время, все трое вновь усаживаются в машину. Каждый думает об одном: “Это кем надо быть, чтобы избить женщину?”.

— Вернёмся к машине, — командует Флаке и заводит мотор. — Там четыре регистратора. Если они и сняли камеры, то наверняка нашли не все — уж я-то постарался...

Они — это условное обозначение тех, кто это сотворил. Ситуация пока не ясна: Ольга — лицо непубличное, занимается больше делами компании, к выборам не причастна, во Мценск наведывается нечасто. Нападение на неё выглядит странно. Оно выглядит угрозой! Это будто бы сообщение, предназначенное именно им, для внутреннего пользования. Будь на её месте кто угодно другой — и дело немедленно стало бы общественным достоянием. Но об этой женщине в городе никто не знает. Никто, кроме причастных к работе ММК или тех, кто за их работой очень пристально наблюдает.

Флаке оказался прав: стандартный регистратор — тот, чья камера направлена на дорогу, а также ещё один — фиксирующий действия водителя, в машине отсутствуют. Флаке извлекает ещё два аппарата, надёжно спрятанных от чужих глаз за обивкой заднего сидения и под крышей. Вызвав за застрявшим на поляне автомобилем эвакуатор, ребята покидают злополучное место. Осталось лишь добраться до дома и посмотреть записи.

Уже по пути к Ленинской Тилль, молчавший всю дорогу, вдруг произносит:

— Кем бы они ни были, мы познакомим их с нашим другом.

Не нужно уточнений — друг, знакомство с которым само по себе не сулит злодеям ничего хорошего — это Ридель. Флаке внутренне соглашается с идеей вычислить ублюдков и предоставить ручному Олли полный карт-бланш. Пусть порезвится, он заслужил.

Ракурсы извлечённых камер неудобны и слегка сбиты, но тем не менее восстановить хронологию событий по ним не составляет труда. Вот Ольга едет себе по шоссе, наконец сворачивает на просёлочную, заметно сокращающую путь до Мценска. На том месте, где просёлочная проходит через злополучную поляну, её машину блокируют две другие. Её ждали. Сперва женщину вытаскивают наружу: в общей сложности налётчиков четверо, по двое на каждый из автомобилей-агрессоров, и поначалу, окружив Ольгу, они беседуют. Слов не слышно — микрофоны регистраторов находятся внутри салона и звуков с улицы не улавливают. Когда ситуация выглядит так, будто “беседа” уже окончена, и все её участники готовы разъехаться каждый в свою сторону, на полпути к машине Ольгу нагоняют и просто начинают избивать. Уже без слов или лишних пререканий: один из нападающих скручивает ей руки за спиной и подтаскивает к капоту её же машины, другой наматывает на кулак её волосы и принимается бить головой о капот, лицом вниз*. “Так вот откуда кровавая дорожка на корпусе машины”, — думает Круспе, вспоминая, в каком виде они обнаружили автомобиль. И застывшая алая лужица под капотом — тоже оттуда. Смотреть на происходящее на экране лэптопа становится невыносимо, но всё же это необходимо для того, чтобы восстановить ход событий. Перестав бить, но всё ещё удерживая Ольгу лицом вниз, согнув её тело под прямым углом, один из нападающих сильно бьёт её по голени, отчего нога подворачивается, и обмякшее тело женщины падает на землю — прямо в мокрый снег. Регистраторы фиксируют, как налётчики открывают капот, недолго ковыряются там — вот, значит, почему машина оказалась не на ходу, и Ольга не смогла самостоятельно добраться до города, затем извлекают оба регистратора — внешний и внутренний, не обыскав салон на предмет дополнительных, ещё раз осматривают испещрённую глубокими следами ног и шин поляну и уезжают. На видео видно, как перемазанная кровью Ольга в промокшей одежде поднимается, опираясь ладоням о корпус машины, и ковыляет до дверцы на одной ноге. Она пытается завести машину, пытается звонить, но потом просто забирается с ногами на заднее сидение и ждёт.