Странник. Американская рулетка (СИ)

– Вот видишь, испортил тебе романтический вечер… Честное слово, это получилось случайно: я же не знал, что твой кавалер так быстро охмелеет.

– Не говори глупости! И вообще, что за дурацкое выражение – «кавалер»? Шон славный... и я его... в общем, он мне нравится. А если у тебя есть возражения, то милости прошу, побеседуй на эту тему с мисс Фиби. Она будет только счастлива.

– Да причем тут твоя мисс Фиби! Просто мне кажется, что ты достойна куда большего. Нет, серьезно, Рыжка. Ты же знаешь, я с тобой всегда откровенен. Если хочешь, я могу сделать вид, что он и мне жутко нравится. Подумаешь! Ты же не замуж за него собралась, а просто хочешь расслабиться. Действительно, ну чем ты хуже других? Вот и номер этот... Какая жалость, что Шон сейчас в состоянии только мычать и блевать. Вы бы тут славно покувыркались…

– Да прекрати ты говорить ерунду! Ты что же, хотел, чтобы я стала синим чулком?

– Это у тебя и не получилось бы, слишком уж ты рыжая! Да ладно, черт с ним, с твоим кавалером. Нравится он тебе, ну и ладно, ну и пожалуйста! Лучше расскажи, как ты жила, развратница, пока меня не было в Нью-Йорке…

Они еще немного поболтали, перебрасываясь привычными колкостями, и постепенно ощущение неловкости прошло. В конце концов, они же старые друзья. Но все равно Фелисия видела, что Весли как-то необычно подавлен. Худенький, невысокий – еще в школе Фелисия переросла его почти на голову – он выглядел моложе своих двадцати трех лет, сам знал это и всегда старательно отыгрывал роль той самой маленькой собачки, которая всегда щенок. Но сейчас он казался Фелисии постаревшим, усталым и очень грустным.

– Слушай, Рыжка, а ведь я приехал не ради твоего птенчика, – Весли приподнялся на локте и посмотрел на Фелисию. – Мне нужно с тобой поговорить. И очень серьезно, между прочим. Дело касается нашей семейки…

О семье Весли Фелисия знала совсем немного. Из всех родственников в живых у него оставался только дед, Триммер-старший. Фелисия никогда его не видела: в отличие от ее папана, мистер Триммер совершенно не интересовался, с кем дружит его внук. Знала только, что старик «паренек ничего себе, только бывает слишком занудным, когда у него появляется блажь вспомнить о своей героической молодости».

– Я уезжаю, Рыжка. И, возможно, надолго. Не хотел говорить тебе заранее, чтобы не расстраивать, но вот... теперь самое время.

Заметив, что Фелисия собирается что-то спросить, Весли замахал руками.

– Знаю я все твои вопросы! Университет, конечно, придется бросить. К черту, надоели мне эти надутые снобы с их клубами, научными обществами и табелью о рангах. Да и вообще непонятно, для чего мне это образование… не для того ведь, чтобы зарабатывать себе на жизнь, правда? Вон дед после окончания Гарварда никогда и нигде не работал. Даже в собственной конторе. Зачем самому-то утруждаться? Есть прекрасные наемные специалисты. Работают, как известно, только трудоголики – плебеи и нувориши, – но никак не аристократы! Так для чего, спрашивается, эта бессмысленная трата сил и времени? Но уезжаю я не поэтому. Все... несколько сложнее.

Фелисия поняла практически сразу. Конечно, рано или поздно это должно было случиться. Она знала о Весли все… ну, или почти все. А о том, чего не знала, догадывалась. Было в их отношениях несколько неловких моментов... Однажды, когда Фелисии исполнилось четырнадцать, она вспомнила, как он хотел ее потрогать – тогда, в темном туалете – и решила, что теперь настала ее очередь. Не то, чтобы она сгорала от любви к Весли, а уж тем более от страсти. Нет, просто он был самым близким ей мужчиной, и если уж экспериментировать, то только с ним. Весли шарахнулся от нее, как шарахаются от карандаша, направленного прямо в глаз. Сначала Фелисия самодовольно думала, что это потому, что девочки взрослеют быстрее, нежели мальчишки. И только потом... Несколько раз Фелисия встречала Весли в клубах с довольно неприятными спутниками, но он напускал таинственности и говорил, что это как-то связано с его учебой: Весли собирался стать психологом.

А еще через некоторое время она случайно увидела его за стеклом в каком-то небольшом баре: Весли сидел в обнимку с крупным седоватым мужиком. Она не смогла пройти мимо, замерла на месте и как дура пялилась в огромное окно, а мужик нежно поглаживал Весли по плечам и спине, целовал его в шею...

– Это все ужасно глупо, конечно, но ты не пугайся. – Весли сел, подогнув под себя ноги. На огромной кровати он казался совсем маленьким. – Жаль, что не могу тебе ничего рассказать... В общем, если что-то про меня услышишь, то ты, конечно, не в курсе. Представь себе, единственный человек, с которым мне трудно расставаться – это ты. Серьезно, вот я уеду, у меня начнется совершенно новая жизнь, и плохо только то, что ты остаешься здесь… Такие вот дела, Рыжка, такие вот дела...

– Слушай, а зачем тебе уезжать, если отцовские деньги в твоем распоряжении, и ты совершенно независим от деда? – у Фелисии вдруг появилось странное ощущение, что Весли придумывает для нее какую-то дурацкую байку, что это очередной розыгрыш. Предположим, Весли решил сбежать с любовником. Но зачем? Мог бы спокойно жить с ним в Нью-Йорке. Времена давно уже переменились, и сегодня гордые гомосексуалисты устраивают парады на Пятой авеню. А с теми миллионами, которые оставил Весли давным-давно умерший отец, можно вообще на все наплевать…

– Ты что, хочешь начать новую жизнь обязательно на новом месте?

– Ты удивительно догадлива, Рыжка! Все именно так: новая жизнь – на новом месте. Поразительно точная формулировка! На самом деле мне предлагают довольно интересную исследовательскую работу. А она связана с таким вот путешествием. Но, кроме того, у меня есть и личные причины для отъезда. Тут все очень и очень сложно. К чему тебе мои сложности? Думаю, этого добра у тебя у самой хватает…

– А где находится это твое «новое место»?

– Это не какая-то там дурацкая таинственность и конспирация, но... Прости, Рыжка, но я правда не могу тебе это сказать. Так уж получается...

– Но ты хотя бы дашь о себе знать? – Фелисии опять стало неловко – и от его необычного грустного тона, и от того, что она почему-то боялась услышать настоящую причину его бегства.

– Рыжка, я когда-нибудь не выполнял то, что обещал? Так вот, торжественно клянусь, что через некоторое время свяжусь с тобой. Ну, куда мне без такой вот рыжей подружки? Да не кисни ты! Все, хватит! Давай лучше вернемся в Манхэттен и что-нибудь еще придумаем. Нечего сидеть в этой дыре и рыдать, как две пожилые слонихи. Я знаю одно очень странное местечко в Чайнатауне... тебе понравится!

Они поехали в Чайнатаун и проговорили до рассвета в этом «очень странном местечке». И Весли был таким, как всегда. Ну, или почти таким… А утром Фелисия проводила его до платной стоянки, на которой он оставил свой «хаммер»: Весли сказал, что ему необходимо заскочить в Йель, чтобы закончить перед отъездом кое-какие дела. Если в ближайшем будущем кто-нибудь будет спрашивать о нем, Весли – ей следует отвечать, что они виделись в последний раз черт знает когда. В общем, она и сама сообразит, о чем не следует говорить посторонним. Ну и – счастливо оставаться, Рыжка! Они еще встретятся. Он обязательно позвонит ей, обязательно…

Весли демонстративно звонко чмокнул Фелисию в щечку и все-таки не удержался: велел гнать незатейливого Шона в шею и найти кого-нибудь менее скромного. А потом забрался в машину, захлопнул дверь и уехал. Фелисия проводила его взглядом и побрела к ближайшему кафе – выпить кофе и сообразить, что следует рассказать мисс Фиби о том, как она провела время у Памелы. В принципе, она уже давно привыкла к тому, что они с Весли общаются довольно редко. А если он пообещал связаться с ней, то и волноваться, казалось бы, особенно нечего. Вот только все равно непонятно, для чего ему понадобилось бросать университет и куда-то уезжать. Странно... Впрочем, о чем бы Весли не рассказывал, он всегда любил напустить таинственности. Даже перед отъездом не смог удержаться, пижон!