Странник. Американская рулетка (СИ)

Джоан и сама не заметила, как вышла на Бродвей – довольно мрачный и безлюдный в этой части города – и повернула на юг. Если она никуда не будет сворачивать, то, прежде чем попасть в оживленные кварталы Вест-Сайда, ей предстоит пересечь опасный полупустынный Гарлем. Гулять по Гарлему неприятно даже в это время – в три часа дня. Но почему-то, по сравнению с той неведомой и совершенно необъяснимой опасностью, от которой Джоан сейчас бежала сломя голову, грабители, насильники и убийцы представлялись ей куда меньшим злом. В конце концов, тут она хотя бы понимала, чего ей следует опасаться…

Может быть, мелькнула мысль, просто плюнуть на все и ухать к отцу, в Массачусетс? Правда, в этом случае деньги, которые она получила по контракту, придется вернуть. Но это мелочь, ерунда. Джоан на секунду представила себе, как она сидит за прилавком в отцовском магазине и продает ножовки, сверла и гвозди незатейливым паренькам-строителям в ковбойках и тяжелых ботинках. А потом выходит замуж за одного из них и получает в пожизненное пользование старый плохо отремонтированный дом, не отрывающегося от телевизора мужа и парочку похожих на него крикливых детишек... Хорошая перспектива, нечего сказать!

Нет, решила Джоан, возвращаться в Массачусетс нельзя. Она же себя сама со свету сживет, если, поддавшись идиотскому страху, потеряет возможность стать великой актрисой. Лучше всего было бы сейчас встретиться с Виктором, вечером поужинать и отправиться ночевать к нему в Бруклин, в роскошную квартиру, выходящую окнами на океан. А завтра... завтра будет видно. В любом случае, на съемки она должна лететь в понедельник, а сегодня только пятница. Значит, если ей действительно так уж захочется отказаться от роли, у нее есть время на принятие этого решения. Отказаться от роли... Деньги, слава, интересная жизнь – все это, наверное, никому не дается просто так, даром. Значит, нужно взять себя в руки и действовать. И для начала перестать пугаться собственной тени. Она решительно развернулась и пошла обратно.

Но если бы Виктор сейчас позвонил, Джоан, махнув рукой на все обиды, попросила бы его приехать. Ей очень не хотелось оставаться этой ночью одной. Впрочем, подумала Джоан, проходя мимо круглосуточной мелочной лавочки, ее вряд ли можно упрекнуть в том, что она хладнокровно использует своего любовника. Назвать Джоан расчетливой и хладнокровной было трудно. Так что жаловаться Виктору совершенно не на что...

Когда она, успев основательно продрогнуть на ледяном ветру, подошла к своему дому, у подъезда стоял длиннющий лимузин. Неужели Виктор уже вернулся и решил поразить ее широтой своей «загадочной русской души», о которой он так любил поговорить? На самом деле ничего особенно загадочного в нем – преуспевающем брокере с Уолл-стрит – она не находила. И только всегда недоумевала: если ты так уж гордишься своим происхождением, зачем тогда старательно подражать манерам и привычкам коренных американцев? В частности, это было вполне в его духе: вообразить, что поездка на наемном лимузине поразит воображение простушки-провинциалки… а именно так, судя по всему, он думал о ней, Джоан. Что ж, роскошный сюрприз и без особых затей!

Лимузин коротко подмигнул фарами. За затемненными стеклами Джоан ничего не могла рассмотреть и подошла поближе. Задняя дверца приоткрылась, мелькнула и исчезла мужская рука... Ну, конечно, Виктор снова устраивает свой любимый спектакль! Это должно было означать что-то вроде: старый богатый развратник зазывает к себе в тачку молодую неопытную проституточку. Несмотря на все просьбы Джоан, он, заезжая за ней, всегда разыгрывал эту идиотскую сценку. Только обычно Виктор появлялся на своем «бумере».

– Ты же сама твердишь, что актриса, – говорил он ей, – вот и представь себя на месте уличной девочки. Вообрази, как ей тошно работать на панели. А я буду вести себя как типичный любитель несчастных молоденьких женщин. Ну, это же игра, как ты не понимаешь!

В ответ на ее брезгливое возмущение Виктор объяснял, что на самом деле он не извращенец и совершенно не чувствует никакой физической тяги к падшим женщинам. Просто у них, у русских, особое отношение к проституткам в крови.

– Эх ты, темнота массачусетская! Почитала бы Достоевского, может, и поняла бы чего. А, может, и нет. Достоевский… его нужно чувствовать душой!

Познаниями в классической литературе Джоан похвастаться не могла и потому обычно помалкивала, хотя и подозревала, что с творчеством столь почитаемого им великого русского писателя Виктор и сам не очень знаком.

Облегченно вздохнув, Джоан представила себе, как сейчас залезет в теплое нутро этого красивого автомобиля и скажет:

– Знаешь, дорогой, я ужасно продрогла и устала. Так что не обижайся, но давай сегодня сразу отправимся к тебе. Ужин я уж как-нибудь сама приготовлю. У тебя в холодильнике всегда есть яйца. В крайнем случае, закажем что-нибудь в китайском ресторанчике...

Дверь лимузина распахнулась, и из него вышли двое незнакомых хорошо одетых мужчин.

– Вы – Джоан, – сказал один из них, седой и очень полный, с многозначительной улыбкой на холеном, но каком-то словно прокисшем лице.

Джоан растерялась и неуверенно кивнула.

– Простите меня за то, что явился без предупреждения. Но, к сожалению, иногда обстоятельства заставляют пренебрегать приличиями, – он склонил голову и, словно спохватившись, прибавил. – Меня зовут Дэниэл Майер. Я ваш, так сказать, непосредственный работодатель. И привело меня к вам важное дело…

Джоан растерялась еще больше. Настоящий Майер оказался совсем не похожим на того воображаемого таинственного убийцу-Майера, которого она так испугалась. Он скорее напоминал преуспевающего бизнесмена, чем Дракулу или Синюю Бороду. Правда, его сопровождающий – невысокий мужчина с неестественно блестящими глазами и странной масляной улыбкой – сразу вызвал у нее брезгливое отвращение. Но почему, собственно говоря, она думает о плохом? Майер всего лишь пригласил ее сниматься в кино. Никто не станет убивать исполнительницу главной роли за несколько дней до съемок. Да и вообще, с чего это она взяла, что мистер Майер бандит? Да, он ей определенно неприятен, и бедняга сумасшедший тоже предупреждал ее о том, чтобы она не имела с ним дела, но ведь из этого еще ничего не следует. Мало ли неприятных людей ей приходилось встречать в жизни? Да сто миллионов, если вдуматься! Но это вовсе не означало, что все они преступники. Такие рассуждения придали Джоан уверенности.

– Простите, но я не очень понимаю, почему вы, мистер Майер, появились так внезапно, даже не предупредив меня об этом по телефону. Я собиралась провести этот день с любимым человеком. Который, между прочим, вот-вот подъедет, – солгала она на всякий случай.

– Вы знаете, Джоан, – Майер покосился на своего странного спутника, и тот отступил назад, к лимузину, как бы оставляя их с Джоан наедине, – что, по условиям контракта, вы должны были вылететь к месту съемок только в понедельник. Но, к сожалению, – или, наоборот, к счастью, – ситуация изменилась. Вы приступаете к исполнению своих обязанностей уже сегодня ночью. Я пытался сообщить вам об этом, но не дозвонился и решил, что лучше всего сразу за вами заехать.

Это прозвучало так просто и буднично. А она-то, дурочка, испугалась до полусмерти. Внезапно Джоан разозлилась.

– Ну, а мои планы? – резко спросила она. – Ведь, кроме работы, существует еще и моя личная жизнь...

– Разумеется, – Майер снова медленно склонил голову, как будто собирался каяться, – все неудобства, связанные с изменением планов, мы вам компенсируем. Но я думаю, что вы еще будете благодарны судьбе за тот уникальный шанс, который она предоставляет вам сегодня...

Майер с улыбкой посмотрел на Джоан и, заметив, что она дрожит, галантно предложил ей руку.

– Если не возражаете, мы могли бы продолжить разговор в машине. Не хотелось бы, чтобы вы подхватили насморк.

Соблазн отказаться был велик, но Джоан не собиралась показывать этому человеку, что боится его. Поэтому она послушно забралась в теплый уютный салон.