Немцы в городе (СИ)

— Что теперь? — шепчет старик заговорщически. Его коротко остриженные волосы абсолютно белы, как бела и эспаньолка, и густые усы, усыпанные засохшими капельками крови. Освобождение от скотча придаёт ему уверенности в себе и даже в скором освобождении, и он с радостью, с почти мальчишеским задором признаёт в спасительнице лидера спецоперации. — Как будем выбираться?

Фрау возводит взор к потолку. Левым кулаком она подпирает бок, а правым — подбородок. Одна нога прочно ввинчена в земляной пол, другая же отставлена в сторону, удачно попадая в разрез съехавшей набок юбки. Взлохмаченные волосы, пересыпанные ошмётками соломы, уже давно выбились из-под невидимок и сейчас спадают на лицо. Фрау думает, а старики смотрят на неё и ждут. И она уже не кажется пухленькой интеллигентной женщине с чёрным каре и строгим выражением лица таким уж страшилищем. Наконец Фрау обводит взглядом своих подопечных. Странно: светло-рыжая Дианка совсем не похожа ни на одного из родителей, и в то же время неуловимо похожа на обоих. Сам Шнай всегда был копией матери, и будучи ребёнком, очень гордился этим, а мать гордилась им. В семнадцать лет гордость закончилась. Вновь отвлёкся.

— Значит так. Сейчас я полезу наверх и попытаюсь бежать. Подниму переполох, отвлеку их на себя, а вы тем временем смоетесь...

— Бред какой-то, — произносит женщина голосом занудной библиотекарши. — Они головорезы, а не идиоты.

— Вы с ума сошли, — поддакивает её супруг: кажется, он уже начинает разочаровываться в предводительнице. — Их четверо, и они вооружены!

— Хорошо... Тогда для начала я поднимусь и проверю, что там. Думаю, крышка люка захлопнута, но не закрыта.

Не дожидаясь пререканий, Фрау направляется к лестнице. Ступая осторожно, по самым краешкам ступеней, морщась от каждого скрипа, она добирается до крышки. Чуть толкнув кончиками пальцев, удаётся немного приподнять заслон — действительно, не заперто. В узкую щель видна часть гаража: трое в дальнем углу собрались ужинать, разложив на накрытой клеёнкой доске нехитрую закуску и рассевшись вокруг. Четвёртого пока не видно, но вскоре он присоединяется к коллегам, вернувшись с улицы — судя по всему, с перекура.

— Теперь и мы покурим, а заодно отольём. Ты разливай пока, — трое срываются с места и идут на выход, пока четвёртый устраивается у импровизированной поляны и готовится наполнить четыре пластиковых стаканчика из прозрачного полулитрового бутыля.

Дождавшись, пока дверь за курящими закроется, Шнайдер, не долго думая, а точнее — и вовсе не думая, начинает шуметь. Постукивает по деревянной крышке, возит ладонью по соломе — в общем, делает всё, чтобы ненавязчиво привлечь к себе внимание.

— Да что за нахер, — вынужденный отставить бутылку в сторону, охранник направляется к лазу в подвал, едва крышка люка захлопывается за Фрау.

— К стене, к стене, — суетится она, и супруги понимают её с полуслова: усевшись у стены и заведя руки за спину, они выглядят совсем такими же, какими похитители их и оставили.

Сама Фрау затаилась под лестницей: снизу она может наблюдать, как спускается охранник, как стучат над её головой его сапоги, расшвыривая микроскопические ошмётки грязи. Перед собой он держит пистолет, что весьма кстати. Как только его ноги оказываются напротив лица Фрау, она просовывает руки между ступенями, хватается ими за сапоги и резко дёргает на себя. Мужик летит вниз, с размаху вминаясь физиономией в тонкие края ступеней. Орудие летит на пол, а доблестный пенсионер, в миг сориентировавшись, подхватывает его и разворачивает дулом к злоумышленнику. Плечи Фрау мелко трясутся — до неё вдруг доходит, что она так и не выпустила лодыжек мужика из стальной хватки своих пальцев и сейчас всё ещё удерживает его дюжее тело на весу, не позволяя тому рухнуть окончательно. Поразмыслив, она разжимает пальцы и со вздохом наслаждения разминает затёкшие запястья — уже который раз за сегодня. Отпущенное тело скользит по ступеням вниз головой и приземляется на макушку. Секунду ничего не происходит, затем раздаётся лёгкий хруст, и тело мешком с песком обрушивается к подножью лестницы. Судя по неестественному положению туловища, человек мёртв.

— Вы... Вы свернули ему шею! Уверена, Вы не хотели, но... — обращается к Фрау интеллигентная женщинa. Супруг пытается её успокоить, мол “другого выбора не было, жизнь жестока, бла-бла-бла”. — Вы совершили очень благородный поступок, — неожиданно заключает дама с улыбкой, полной искренней благодарности.

— Наверх! — спохватившись, командует Фрау. — У Вас оружие — попробуйте скрыться, а я всё же их отвлеку...

Выбравшись на наземный уровень гаража, беглецы находят его пустым — головорезы ещё не вернулись с перекура, но времени впритык. Приоткрыв дверь, удаётся заметить их чуть поодаль, возле соседнего, пустого гаража и припаркованного за ним внедорожника. Двое действительно докуривают, а один действительно мочится на ржавую дверь строения. Зайдя за поворот, скрывшись из поля зрения похитителей, рукой обозначив направление, откуда пришла, Фрау, приглушив голос, командует:

— Бегите туда. Сначала между гаражами — осторожно, там совсем темно и много опасного мусора под ногами! Через несколько рядов выйдете не расчищенную тропинку — бегите по ней до сетчатой ограды. За ней машина!

— А как же Вы? — недоумевает женщина. — Бежим вместе!

— Если их не отвлечь, они Вас быстро нагонят! Поезжайте одни, — Шнайдер надеется, что машина всё ещё на месте и на ходу. Такой райончик — мало ли, что могло за ночь случиться?

— И куда же нам ехать? Сразу в полицию? — уточняет старичок на всякий случай.

— Вы что! Никакой полиции! — Фрау хватается за голову, понижая голос. — Езжайте на ММК, где Диана работает, и сразу в приёмную — там о Вас позаботятся!

— А Дианочка... Она значит там?

— Ээ, да, наверное, — неуверенно отвечает Фрау. — Всё, бегите. — Уже готовая их покинуть, она задерживается, растерянно похлопывая себя по бокам. — Чуть не забыл, — Фрау достаёт ключи от машины и протягивает их старику.

— Спасибо, спасибо Вам, — женщина хватает Фрау за руки и принимается крепко их жать. — Вы спасли нам жизни, а ведь мы даже не знаем Вашего имени, — она выжидающе смотрит прямо в раскрасневшиеся глаза спасительницы.

Шнайдер долго не может решить, как ему назваться, и вдруг произносит:

— Кристоф, меня зовут Кристоф.

Убедившись, что старики всё поняли, и дождавшись, когда они скроются за углом ближайшего гаража, Фрау, звучно откашлявшись и одёрнув юбку, направляется прямо к зазевавшейся троице.

— Ребята, развлечься не желаете? — похрипывает она.

Даже странно, что самый тупой способ привлечь к себе внимание оказался единственно возможным в сложившихся условиях. Интересно, Фрау умеет что-нибудь ещё? С тех пор, как Шнай стал взрослым, он только и делал, что предлагал себя и тупил. После тридцати ему удалось немного продвинуться в личностном развитии — он научился ничего не делать, не суетиться, не убиваться, не выставлять напоказ своего отчаяния и своей отчаянной глупости. Конечно, Шнай не глуп — это роль, которую он выбрал за то, что глупышкам проще себя предлагать, да так и вжился в неё.

Бандюки сначала молча разглядывают её, потом также молча переглядываются между собой.

— Эй, чучело, а как ты вылезло...

— Вообще-то я гибкая. И с радостью это продемонстрирую.

— Заложники! — тот, что спохватился первым, уже бежит в гараж и через несколько мгновений до остальных доносятся его отчаянные вопли: — Сбежали! Лёха мёртв! Нам пиздец! Кречет нас здесь зароет нахер!

Скрутить уставшую Фрау и приволочь её обратно в гараж труда не составило, хоть она и сопротивлялась. Вжав длинную фигуру в стену, двое держат её за плечи, пока третий нещадно бьёт по груди, по лицу, по животу. Фрау боли не чувствует — ещё пару минут назад, указывая старикам путь ко спасению, она была бодра и воодушевлена, как никогда, но сейчас, вновь оказавшись в этом унылом, пропахшем землёй и соломой помещении, она вдруг обмякла, поглощённая усталостью, и силы оставили её.