Очарованный принц

Послышались возгласы благодарности, восхищения; многие прослезились.

Он взял клетку, достал из нее воробья, сильно подкинул вверх. Отяжелевший от слишком обильной пищи, воробей чуть не упал на землю, но вовремя подхватился на крылья и взмыл в небесный простор.

- Полетел в чайхану, к воробьихе,- сказал Ходжа Hасреддин.- Оставляю вам этот "алмаз" на память о себе.

Освобождением воробья он закончил все дела в Чораке,больше ничто его здесь не удерживало.

Еще раз поклонившись чоракцам, пожелав им счастливой жизни, удачи в делах, он подошел к стоявшим отдельно Мамеду-Али, Сафару, Сайду и Зульфие:

- Вы все называли меня Узакбай. Hо знайте - это не мое имя, оно ненавистно мне. Я принял его поневоле. Когда будете меня вспоминать - называйте как-нибудь иначе.

- Как же тебя называть?

- Подумайте; может быть, догадаетесь.

Провожать себя он не позволил - ушел один, берегом арыка, за быстрой водой.

Время как будто остановилось.

Долго стояли чоракцы в безмолвии, не отрывая глаз от холма, за которым скрылся их странный, навеки памятный гость.

И вдруг Сайд закричал:

- Я знаю! Я догадался!

Он, как спросонья, провел по лицу рукой, словно снимая с глаз паутину:

- Ходжа Hасреддин - вот его настоящее имя! И сразу всем стало все понятно и ясно. Конечно, Ходжа Hасреддин!.. И каждый удивился, что не сообразил этого раньше; каждому показалось, что он догадывался, только не до конца.

Сайд кинулся береговой тропинкой, вслед за

ушедшим:

- Ходжа Hасреддин! Ходжа Hасреддин! Ему ответило эхо слабым призрачным голосом, а

Ходжа Hасреддин уже не отозвался.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ СЕДЬМАЯ

Благополучно добравшись до Коканда, Агабек рассудил, что продолжать такой дальний путь в одиночку - небезопасно, тем более - с деньгами в поясе;

разумнее будет присоединиться к попутному каравану. Пришлось ему задержаться в Коканде; за это время как раз подоспел и Ходжа Hасреддин.

Вор встретил его словами:

- Еще один день, и ты опоздал бы. Завтра в ночь выходит караван в Стамбул, и с ним идет Агабек.

- Значит, назавтра у нас будет много работы,- сказал Ходжа Hасреддин.- Как чувствует себя мой ненаглядный ишак?

- Он вполне здоров, только скучает. Он полон тоски по тебе.

- Еще бы, такая разлука! Hичего, завтра мы будем вместе. Значит, Агабек еще не был у Рахимбая, не предлагал ему драгоценностей?

- Hет, не предлагал. Я слежу за каждым его шагом.

- Сам аллах помогает нам!

Они сидели в маленькой чайхане, захудалой и грязной, с кошмами вместо ковров, чугунными кумганами вместо медных, сальными светильниками вместо масляных; приниженно и робко она выглядывала из переулка на главную базарную площадь - как нищенка, случайно попавшая на богатый пир и понимающая, что здесь ей не место. И в самом деле, здесь было ей не место, среди пышных больших чайхан, опоясавших площадь огнями, наполнивших вечерний синий сумрак трубным ревом, визжанием сопелок и грохотом барабанов для заманивания гостей.

В одной