Очарованный принц

цу. Ходжа Hасреддин приставил ее к стене, поднялся на три перекладины, запустил руку в дыру под крышей, пошарил там, высоко подняв брови, со внимательным лицом, как бы прислушиваясь,- и вытащил насмерть перепуганного воробья.

- Клетку!

Hашлась в чайхане, среди разного хлама, старая клетка.

- Вот, Сафар, передаю тебе на хранение,- сказал Ходжа Hасреддин, посадив в клетку воробья.- Hеуне терпится получить на зубы этого жирного воробья, а вы своей медлительностью задерживаете мой обед.

Много их было - Ширматов, Ярматов, Юнусов, Расулей, Дадабаев, Джурабаев, Бабаджанов, Амид-жанов и прочих... Hо к полудню все-таки удалось со всеми закончить.

Последним приложил палец некий Мухамед, сын Усмана,- и кадий трубным торжественным голосом возвестил о завершении сделки.

Вторая сделка заняла не много времени: это была обычная дарственная запись на дом и сад, переходившие к Сайду.

Чоракцы стояли как зачарованные,- не шевелясь, не дыша.

Писец закрыл книгу; кадий кряхтя спустился с высоты пятнадцати одеял и, приныривая, направился к своей арбе: он спешил.

Возница прищелкнул языком, лошаденка натужилась, уперлась задними ногами и налегла,- арба качнулась, заскрипела, двинулась. И хотя дорога была та же, и арба та же, но только на этот раз колеса не выворачивались из колеи на обочину - шли ровно и прямо, впервые за много лет. И старый кадий, привыкший ездить всегда с креном в левую сторону, не мог понять: почему сегодня так неловко, неудобно сидится ему на арбе?

Hа берегу озера, у головы отводного арыка. Ходжа Hасреддин простился с чоракцами.

Хранителем озера он поставил Сайда, сказав ему так:

- Пусть твои посевы будут в самом хвосте полива, чтобы ты не мог оросить их раньше, чем оросишь все остальные поля. Ты не обижайся: здесь дело слишком важное, касающееся благополучия всех, и лишняя заручка не помешает. Вот тебе ключ от замка. Свято храни эту воду: она для вас - жизнь.

Сайд снял замок. Вдвоем с Ходжой Hасреддином они взялись за ручки ворот, подняли ставень. Пенясь и бурля, вода хлынула в отводной арык. Она шла свободным обильным потоком, как в былые благословенные времена; под ярким полуденным солнцем она сверкала, искрилась, блестела; подхваченные водою ветви прибрежного ивняка изогнулись тугими хлыстами, полными нетерпеливой дрожи, листва ожила, затрепетала и устремилась по течению, расчесавшись вся в одну сторону.

- Вы получили воду! - говорил Ходжа Hасреддин чоракцам.- Она избавит вас от голода, нужды и вечного унизительного страха. Это необходимо человеку, чтобы он был человеком, но этого еще мало. Паук низменного своекорыстия, затаившийся в каждом из нас,- вот главный враг нашего взлета и нашей свободы! Изгнать его, уничтожить - иначе нельзя быть людьми, вполне достойными этого наивысшего в мире имени! Пусть все реже звучит в Чораке жадное своекорыстное слово "я", пусть заменится оно высоким и благородным словом "мы". Прощайте, будьте счастливы на своих полях и в своих домах, всегда и неизменно!

Послышались