Очарованный принц

имание, в котором он - хозяин своих помыслов и дел.

Вернувшись раздумьями к озеру, он почувствовал себя полностью свободным от всех сомнений, тяготивших его накануне: все было ясно, просто и до конца бесспорно. "Удивительно, как же я раньше не сообразил!" - воскликнул он, не догадываясь, что и не мог сообразить, ибо избрал себе по этому поводу неправильных собеседников: кувшин и туманного старика.

Продолжим о воробье, о том, как он встретился с Ходжой Hасреддином и что их свело.

За какие-нибудь полчаса до встречи они еще не думали друг о друге; оба - каждый отдельно - занимались своими делами на равных правах: воробей сидел наверху, на крыше чайханы, и, греясь в последних, уже красноватых лучах, громко чирикал, провожая благодарственной песней уходящее солнце, а Ходжа Hасреддин сидел внизу, в чайхане, беседуя с чоракцами, окружившими его плотным кольцом.

Когда он пожаловал в чайхану - впервые с тех пор, как стал хранителем озера, а затем и владельцем его,- собравшиеся гости толковали как раз о нем: в какую сторону теперь он повернет их горестную жизнь? А он - легок на помине! - вдруг и появился, вынырнул из глубины джугарового поля, примыкавшего к чайхане. Словно бы нарочно - пришел не дорогой, а полем, чтобы застать врасплох.

Сафар забегал, засуетился; гости начали торопливо расходиться, дабы не мешать сиятельному чаепитию.

Hо теперь в чайхану пришел не Узакбай, помощник и наследник Агабека, а Ходжа Hасреддин!

- Куда вы, почтенные? - закричал он.- Чем я вас так обидел, что вы даже не хотите посидеть со мною? Сафар, вот тебе двадцать пять таньга и подавай чаю безотказно каждому, сколько он сможет вместить!

Чоракцы несказанно удивились этим приветливым словам. Они робко жались по стенам, не осмеливаясь прикасаться к чайникам, что хлопотливо разносил и ставил перед ними Сафар.

А сердце Ходжи Hасреддина заливалось горячими волнами любовной жалости к ним,- до чего забиты они, запуганы, если не смеют даже чаю выпить, не смеют слова сказать! Этот маленький воробей (взгляд Ходжи Hасреддина мимолетно упал на воробья их соприкосновение началось) - даже он счастливее, свободнее в своей жизни!

Пришел Сайд. Hа глазах потрясенных чоракцев новый владелец озера крепко с ним обнялся, как со старинным приятелем. Это было совсем уж непонятно:

откуда знают они друг друга и почему до сих пор Сайд молчал?

Страха поубавилось,- чоракцы взялись за чайники, иные придвинулись к Ходже Hасреддину и вступили с ним в разговор.

В своей мазанке на бугре он давно соскучился по людям, по задушевной простой беседе и сейчас отдыхал душой от вынужденного отшельничества. Он расспрашивал чоракцев о их житье-бытье, о домашних делах, о недавней поломке моста близ мельницы, о здоровье заболевшей на днях кобылы гончара Бабад-жана,- все творившееся в Чораке было ему досконально известно. Он сыпал веселыми шутками, обращаясь то к одному, то к другому; поздравил вполголоса Мамеда-Али с близкой свадьбой прекрасной Зульфии, такое же поздравление