Просто сказка... (СИ)

А вторые - те на войну какую-то собрались. И - не поверишь - из-за девицы. Опять-таки у них, сердешных, украденной. Осели было и эти... Расхаживают гоголем, песни знакомые поют - мол, ежели каждый по девице украдет... В общем, и этих спровадить удалось. Не всех, правда. Часть здесь осела, оженились, хозяйством обзавелись, часть обратно вернулась, тоже с нашими девицами-женушками... А один... Он из них самый хитрый оказался. У него, видать, с женой нелады, так он сам здесь живет, а ей чуть не каждый день весточки посылает. Поначалу-то все про войну писал, а как фантазии ратные кончились, - так про путешествие свое обратное. И такое оно у него, понимаешь, неудачное выходит - что только руками развести и остается. То его к одному чудищу выбросит, то с другим столкнет, то ветра попутного нету - все к нашему берегу обратно прибивает... Ну, тут он развернулся! Чего ж не развернуться - походи-ка по торговым рядам - такого понаслушаешься... Вот он и ходит. Да только нашлась и на старуху проруха.

Весточку он тут недавно получил, и тоже уплыл восвояси. Жена у него, понимаешь, в отместку за такое его поведение непутевое, пригрозила - вот, мол, тут ко мне женихи сватаются, потому, говорят, женщина ты еще молодая, а мужа твоего, может, уже и в живых-то нет, так чего ж тебе одной век вековать? А чтобы слова их доходчивей были, они в его доме тамошнем греческом и поселились. Все хозяйство вчистую объели. Видит она, деваться некуда, дала слово. Как, говорит, ткать научусь, так сразу и замуж. А куда ж без рукоделья-то? Надо ведь на хлебушек чем-то зарабатывать... От прежнего, мол, достатка одни стены голые в доме остались, да долги с пирамиду Хеопсову. Вот.

А какие они мастера-мастерицы, тут далеко ходить не надобно. Глянь вон туда, - белка махнула хвостом в сторону Колизея, - самь увидишь. Лет эдак с десяток уроки брала - никак ей мастерство не дается. Только, понимаешь, свитер там, рушник, еще чего... может, валенки... поди их, разбери, этих греков - смастерит, вынесет женихам, покажет, светится вся от счастья, ну, который, мол, тут мой суженый, а они носы от ейной работы воротят. А чего ж не воротить? Такое надеть - сраму не оберешься. Порвет она все в сердцах, размечет по сторонам, скажет пару-тройку слов лаконически, - и в горницу, плакать. Поплачет-поплачет, и снова ткать... Ну да время идет, видать, получаться что-то стало, вот грек наш и сорвался...

- К чему это я? - белка на несколько мгновений замерла, а затем продолжила. - Это я к слову. Я вот что хотела сказать. Греки эти, они хоть и шелопуты, а петь и действие театральное представлять весьма даже умеют. А поскольку они к Европам все-таки ближе, то уговорили они нашего князя консерваторию обустроить, для введения и у нас искусства изобразительного. С танцами, говорят, пока повременим, они у вас как правило мордобоем заканчиваются... Пение, правда, тоже... Ну да ничего. Окультурим. И добавляют, - это князя совсем уж добило, - что у них даже императоры в театре поют, представляют и успехом большим при этом пользуются. Оно и понятно - император, он во всем самый лучший... К нам его обещали прислать со временем... Но только после того, как соответствующие помещения возведут и обустроят.

Смету под это дело представили, землицы участочек попросили. Глянул князь - чудеса, да и только! За такие гроши да за такой клочочек пустыря - и на тебе, столько всего европейского. Они, греки эти, даже соревнование предполагали устроить здесь, шахматное... Или нет, это вроде как индийцы... Ну, не важно... Согласился Гвидон.

Взялись греки за строительство. Шибко так взялись, что и не рассчитали в пылу созидательном. Земельки-то раз в двадцать поболее отхватили, чем в проекте значилось. А раз земельки побольше - так и суммы затрат первоначальные тоже возросли. И вот что удивительно. Домишки, что по берегу, ну словно грибы после дождя повыперли, мне вот хоромы поставили, а театра эта самая - никак не выходит. То одно не подходит, то другое. Семь раз проект меняли, начнут - бросят, опять начнут - и опять бросят. Спохватился князь - как так? И началось - комиссии ревизорские одна за другой... А проку все равно нету. Не успеет председатель этой самой комиссии в дело вникнуть, глядь - а уж и на берег переселился, с домочадцами, и садик у него, и скотинка, и народишко подрабатывает... А там и заместитель его... Вот и растет поселение это греческое потихоньку да помаленьку, а театра как была, так и осталась.

И вот ведь что удивительно. Что у греков этих не спроси - на все береста али табличка там глинянная имеется. Приход-расход. Сколько дали, столько освоили. Комар, понимаешь, носа не подточит. Прям волшебство какое-то. Прибыл, понимаешь, мрамор с самого Кипру, на обустройство колонн, где колонны - нет колонн, а мрамор тот весь подчистую как есть израсходован. Куда? Мыши съели. Вот и акт соответствующий имеется. А деньги мы тут вам выделяли на... А как же! Котов на них купили, с мышами борьбу организуем. Вот и актик имеется, о покупочке. А коты где? Так собачек бродячих поразвелось, вот коты и разбежались, со страху попрятались, вот и актик...

- Так и живем, - вздохнула белка. - Не видать мне, видно, оркестры этой, подначальственной. Меня ведь начальником этой самой театры поставили, за голос мой, да за красоту. Ну и словечко там заветное князю за меня шепнули, не без того... А ты, молодец, я что-то подзабыла, по какому такому делу?

Владимир принялся было рассказывать о постигшей его невзгоде, о Коньке и Бабе Яге, о поручении ее, но, заметив, что белка слушает его в полуха, бросает лукавые взгляды из-под хвоста и занята в основном оценкой произведенного впечатления, сбился и замолчал.

- Ну, это не по моей части, - белка (эдакая светская львица) кокетливо склонила головку набок. - Вот если бы тебе в труппу надо было, или там контрамарку на сезон, или билеты в первый ряд на две особы - тогда пожалуйста. Это ко мне. А всякие там перепалки - это ты к богатырям обратись.

- К каким богатырям?

- К нашим, местным. Только нет, не к ним, а к командиру ихнему, Черномору. Ты ежели по другой дороге от росстани пойдешь, так прямо на него и выйдешь. Так что ступай, а у меня перерыв обеденный. И так я с тобой заболталась совсем... - И уже вдогонку: - Ты, молодец, на всякий случай с насекомыми местными поласковее будь... Князь наш, для догляду за порядком, иногда перекидывается... - И уже совсем еле слышно: - Ты заходи, ежели что...

Богатырей Владимир нашел, следуя указаниям пушистой красавицы, без труда. Крепкая изба, одним своим видом внушающая уважение, из массивных бревен, украшенная резьбой, но строго в меру. Над дверями красовалась надпись крупными буквами: "ЧПОК СИЛАЧИ", и на табличке справа от косяка: "Частное Предприятие Охрана Княжеская. СИльныя, ЛАдныя, ЧИстолюбивыя". По причине припекавшего солнышка, двери и окна были распахнуты настежь; перед домом за столом сидел старичок-крепыш, без шишака, но в кольчуге (остальное было скрыто столом). С правой его руки к столу была прислонена почтенная булава, перед ним стояла чернильница с торчащим из нее гусиным пером и валились разбросанные берестяные свитки. Весь внешний облик составляли всклокоченные седые волосы, густые брови, пышные усы и длиннющая борода, пропущенная под левую подмышку и обернутая, судя по всему, вокруг пояса - чтобы не мешала делопроизводству. Старичок, казалось, спал, но стоило Владимиру несмело приблизиться, как он воспрянул, водрузил на стол кулаки, глянул колюче, и заявил:

- Чистолюбивыя, - это не ошибка! Это потому, что мы чистоту любим, поскольку морские. Чисты телом, помыслами и руками. Вот тебе, скажем, молодец, чисто конкретно, чего надобно?

Произнося эти фразы, старичок смахнул несколько монет, вопреки его собственному утверждению прилипших к ладоням.

- Ты говори, не тушуйся, мы для того и поставлены, чтобы порядок блюсти. А коли мошна не туга - договоримся, чай, не чужие. Погоди-ка, погоди-ка, не шевелись... - Тут он как-то странно глянул на Владимира и потянулся к палице.