Просто сказка... (СИ)

- Таким образом, милостивые государи, неоднократными падениями можно считать доказанным, что, вопреки приведенным автором свидетельствам, улыбки без котов не бывает. Не-бы-ва-ет! Следовательно, отделяя, так сказать, мясо от котлет... то есть я хотел сказать - котлеты от мяса (впрочем, чувствовалось, кот воспарил ученой мыслью неизмеримо выше приземленных оговорок), мы можем отнести данный труд к серьезно недоработанным в общем разрезе постановки вопроса. Прошу садиться, - и кот, откинув хвост движением, словно это были фалды фрака, опустился в появившееся за ним кресло-качалку с мягким сиденьем. Владимир почувствовал словно бы легкий толчок в грудь, пошатнулся, беспомощно взмахнул руками и плюхнулся на простую деревянную скамью, одновременно с креслом возникшую у него за спиной. Рядом плюхнулся царевич, позади - волки.

- Итак, продолжим, - кот поерзал, устраиваясь поудобнее.

Впрочем, продолжить ему не дали. Подбежал мужичок, обычный мужичок, ничего примечательного, размахивая каким-то свитком.

- А что, голубчик, прибыл караван? - осведомился кот.

- Так точно, ваше сиятельство, - прерывисто ответствовал мужик.

- Отдышаться извольте, милостивый государь, - несколько по-барски махнул в его сторону лапой кот и обратился к нашим путешественникам. - Караван сей из самого Багдаду. Собрание тамошних сочинений привез, для моей библиотеки. - И, видя, что мужик порывается что-то сказать, вновь милостиво махнул лапой. - Отдышись, отдышись, голубчик, пока я с людями тут разговариваю... Что есть сказка, милостивые государи? - Он снова повернулся в сторону путешественников. - Сказка есть облачение предания устного в словеса письменные, позволяющие нам нынешним, сквозь их призму, наблюдать как нас прошлых, так и грядущих. А потому подлежит повсеместному собиранию и сохранению путем устной передачи, а также письменной. Равно и песни... Я как был назначен заведующим соответствующим дубом... то есть, я хотел сказать, Лукоморьем, так сразу устроил хранилище общественное для сохранения устного и письменного творчества народного, сиречь библиотеку, не хуже чем царьградскую.

- Прощеньица просим, ваше высокопревосходительство, - встрял таки мужик, - да только не из Багдаду карван прибыл-то...

- То есть как?! - даже привстал кот. - А откуда же?

- От казаков запорожских, ваша милость, на сохранение, значится...

Кот обессиленно рухнул обратно в кресло.

- Так ведь сколько говорено было, должны бы уж... Дай-ка сюда, - он протянул лапу, ухватил свиток, но не заглянул в него, а снова обратился к нашим путешественникам. - Султану турецкому письмо пишут... Уж и не знаю толком, чем он им там досадил, а только уже третий караван присылают... да все с черновиками, на хранение. Ну-ка, глянем, что они там понаписали...

Кот глянул и взвыл.

- Нет, ну кто так пишет?! Уж говорил-говорил, а они снова за свое: "Всемилостивому султану премногая лета и совершеннейшее наше почтение"!.. - в припадке раздражения кот махнул лапой, в которой тут же оказалось гусиной перо, а перед ним возник чистый лист пергамента и чернильница, повисшие прямо в воздухе. - Вот как надо писать!..

И он принялся размашисто наносить на пергамент текст, одновременно озвучивая его, комментируя особенно удачные места, взмяукивая и подхихикивая...

Что и говорить, дипломатическим политесом кот не отличался, равно как не стеснялся и в выражениях. Царевич слушал его, раскрыв рот и обратившись в статую. Волки позади громко перешептывались.

Закончив, он еще раз прочел написанное, делая ударение на наиболее, как ему казалось, удачных местах, затем величаво-небрежным жестом протянул пергамент мужику.

- Отправь с первым же нарочным, - распорядился кот. - И чтобы больше никаких черновиков. Пусть перепишут своими словами и отсылают... Что и говорить, - снисходительно глянул он на наших путешественников, - а словоблудец я знатный... Чего-чего, а этого у меня не отнять...

И, увидев вытянутые лица, пояснил:

- Словоблудец - это сложносоставной термин, имеющий в своем составе двойную основу. Первая - слово, ну глагол там, сердца людей, и прочее... Вторая же - блюсти, сиречь содержать в исправности. Вот и выходит в целом - использовать слово по его прямому назначению, без всяких там экивоков... Да уж, словоблудец я знатный, - повторил кот, явно любуясь собой. - А впрочем, как говорится, по Сеньке и шапка. Я ведь, милостивые государи, и сам, признаться, пописываю. Не только сам, но и талантам молодым, так сказать, дорогу в жизнь открываю посредством оказания творческой, так сказать, помощи. Не все, однако, подающие надежды, так сказать, маститыми станут, не все... - Кот говорил певуче и вместе с тем основательно, словно гвозди вбивал, и сильно смахивал на профессора, ушедшего от научных изысканий на заслуженный отдых, но не утратившего при этом былого менторства. - Вот, скажем, приходит тут ко мне намедни... Ну, не намедни, а годков так с... Впрочем, неважно. И эдак фамильярно: "Здорово, говорит, брат..." Ну, я ему в ответ: "Здорово, говорю, и тебе, братец..." Вот только позабыл, как звать-то его... Сказки слушать пришел. Няни ему мало. Няня у него... забыл, как звать, рассказчица тоже знатная, хотя и супротив меня, что столяр супротив маляра... или кого том еще... Я ему, по доброте душевной, и напутствовал поэмой, мною лично до последнего слова писанной в соответствии со всеми законами стихосложения...

Там, где в стране Амазонок брега омываются водами черными Понта,

Дуб возвышается вечноцветущий, увитый лианами дикого хмеля.

Скромный служитель наук там себя посвятил изучению слова,

Мудростью равный Минерве, красой златокудрому Фебу подобный.

В водах наяды златой чешуею блистают на солнце...

Ну, там, дальше про дела великие, этим самым скромнягой совершенные, строк эдак тысяч на десять-двадцать... Слушал он, правду сказать, едва ли не рот раскрыв, внимал, можно сказать... Лапу на прощанье тряс - чуть не оторвал... И помчался... Тут тройка часом проезжала, почтовая... А сам, гляжу, на ходу уж перо и чернильницу достает... И что вы думаете? Сколько-то прошло, получаю я бересту, - и глазам своим не верю. Черным, значит, по белому: "У Лукоморья дуб зеленый..." и так далее, в том же стиле. - Кот ехидно хихикнул. - Ну, скажте на милость, будет из такого толк? Все переврал, как есть от начала и до конца. Всю повесть мою! А у меня, кстати, еще один сюжетец презабавный имеется, и опять как раз в духе классической комедии. Представьте себе, заносит из столицы в провинциальный городок этакого прощелыгу, враля и бахвала. Ну, он и разворачивает он там свою агитацию, я, мол, налоговый инспектор, наделенный всеми полномочиями от самого, - кот возвел очи горе, - и так далее... Да народишко там тоже не лыком шит оказался. Как-никак, а все ж таки слуги народные со стажем. Перемигнулись они промеж себя, и давай этого соловья залетного разыгрывать, потакать ему во всем, кивать да поить-угощать... А тому-то и невдомек, что над ним смеются, пуще пущего разошелся... Вот... Ну, в общем, потешились-потешились, да и разоблачили враки его при всех. Конец у меня больно замечательно задумал. Немая сцена. Бал. Каждый каждому при всех о подвигах срамника рассказывает, смеются все, а ему и сказать нечего; застыл посреди залу, руки развел, глазами хлопает, рот раскрыл... В общем, получил по заслугам. Есть у меня тут один писателишка на примете, из начинающих. Сутулый такой, нос греческий... Больше и сказать-то о нем нечего. Ему и отдам, пускай в люди выбивается...

...В семидесятых годах прошлого века шла по радио замечательная передача для школьников. Называлась она "В стране литературных героев", авторами были Станислав Рассадин и Бенедикт Сарнов. Главные герои ее - Гена, самый обыкновенный современный школьник лет четырнадцати, и Архип Архипович, весь облик которого пробуждает невольное желание почтительно именовать его "профессором". Рассказывать об этой передаче - дело неблагодарное. Ее можно (и нужно!) слушать и слушать... Почему? Приведем маленький фрагмент, имеющий самое непосредственное отношение к нашему коту.