Просто сказка... (СИ)

...Так и случилось, что не довелось Владимиру побывать на Буяне-острове. Да что там побывать - даже увидеть. Скрылся разоренный лихими людьми остров, туманом скрылся; в солнечный день и в непогоду, в бурю и безветрие, никого к себе не подпускает, распустив в стороны печаные отмели, водовороты да омуты, течением сильным огородился. Кто знает, может быть, дадут еще укрытые матерью-сырою землею желуди побеги, поднимутся у небу нежными ростками, раскинутся со временем дубами могучими. Вновь зашелестит листвою заповедная роща... И камень, как знать, может тоже объявится на прежнем месте... И красна девица, и щука... Опять станут сыпаться ниоткуда да неведомо куда прятаться ключи, исполняя желания людские заветные. Не может такого быть, чтобы злом добро побеждено было!..

... Ближе к владениям князя Гвидона стали попадаться купеческие флотилии по шесть-семь ладей. Со знакомыми корабельщики перекрикивались, в знак приветствия бросали в воздух шапки. К незнакомцам относились с опаскою.

Сам остров, то ли в устье реки, то ли уже в море-океане, не разберешь, настолько широкой стала водная гладь, являл собой хоть и прекрасное зрелище издали, вблизи оказался жертвой обычной и неодолимой бестолковщины. Пристаней - выдававшихся в море (назовем его так) сооружений из массивных бревен, настланных на могучие сваи, длиной метров по сто, - было несколько, однако всех их не хватало, и часть ладей была вытащена на берег. Сразу за пристанями, вперемежку, шли лабазы, скоады и сараи, и тут же начинались торговые ряды. Свободной от разноязычного шума-гама, снующих туда-сюда носильщиков с тюками оказалась одна-единственная дорога, ведшая от главной пристани к дубовой роще, окаймлявшей кольцом высокие зубчатые стены города, до которой, как прикинул Владимир, было приблизительно с километр.

Свободного места у пристани, естественно, не оказалось, и корабельщики, кляня неразбериху на чем свет стоит, втиснулись между каких-то торговых судов и тут же, поскольку прикосновение бортами оказалось неизбежно, вступили в спор с их командой, быстро окончившийся предложением противоположной стороны научить кое-кого правильно швартоваться. Поскольку корабельщики (и вместе с ними Иван царевич) считали, что они и сами способны кое-чему научить супостатов, дело явно шло к потасовке с последующей примирительной ендовой, поэтому Владимир, не желая принимать участие ни в том, ни в другом, вместе с волками отправился на торг.

...Миновав суетливую многоязыкую, моногорукую и многоногую толпу, густые запахи снеди и рухляди, он очутился на перекрестке с традиционным камнем-указателем, на котором кратко и четко было указано: "прямо", "направо" и "налево", без каких-либо дополнительных сведений. Владимир застыл в недоумении, не зная, куда податься, и простоял бы так неизвестно сколько, если бы на правой дороге не появился донельзя злой и раздосадованный мужик, размахивавший руками и клянящий кого-то на чем свет стоит. Приблизившись к Владимиру, он остановился, некоторое время молча постоял, а затем изрек:

- Вот, еще один мастер. Тебе тоже, небось, в консерваторию?.. Так ступай, заждались... Специалисты... Каменщики-плотники... Инженеры...

И подался себе далее.

Услышав знакомое слово, Владимир вздрогнул от удивления и невольно протянул было руку по направлению к удалявшемуся мужику, однако раздумал и недолго думая зашагал по правой дороге. Волки засеменили вослед.

Пройдя с полверсты, он увидел большое здание, видом своим напоминающее Парфенон, только меньше. Позади него, на некотором отдалении, располагалось нечто вроде древнеримского Колизея в приблизительно таком же состоянии, причем нельзя было со всей определенностью сказать, возводится он или разрушается.

Подойдя поближе, он разглядел огромный щит, на котором было написано: "СТРОИТЕЛЬСТВО КОНСЕРВАТОРИИ. Генподрядчик - Дедал и сыновья. Прораб - Хренов Я.Я. Дата окончания строительства - после дождичка в четверг. По всем вопросам обращаться по адресу: Афины, Демократический тупик, д. 13". Под щитом толпа мужиков осаждала каких-то по виду греков, гомоня что есть сил и размахивая кулаками - по всей видимости, желая получить объяснения по каким-то насущным вопросам.

Разумно рассудив, что дальнейшее приближение к толпе может повлечь за собой определенные последствия, Владимир свернул в сторону копии Парфенона, перед которым приметил здоровенную голубую ель и корявую невысокую яблоньку. Между деревьями был натянут гамак, в котором кто-то отдыхал, раскачиваясь из стороны в сторону, явно отлынивая от участия в производственном собрании. Рядом с гамаком расположились подиум с трибуной и накрытый яствами стол.

Владимир приблизился и обнаружил почтенных размеров белку, забавлявшуюся тем, что теребила собственный хвост.

- Ну и что? - вместо приветствия безапелляционным тоном заявила белка вместо приветствия. - Руководитель я али нет? А раз начальство, значит право имею.

- На что? - удивился Владимир.

- То есть как на что? - в свою очередь удивилась пушистая красавица. - Право на отдых, на обеденный перерыв... На привилегии там всякие... А вот всякие ваши планы по обустройству - дудки. У меня голос. Его беречь надо. Так Гвидону и передай.

- Какой голос? - Владимир по-прежнему ничего не понимал.

- То есть как какой? - белка предприняла неудачную попытку приподняться. - Всем голосам голос. Восемь регистров, как у органа. А то и поболее. - И, не дожидась очередного глупого вопроса, вдруг затянула: "В ю-у-ном месяце апреле, в старом парке тает снег..." Исполнив первый куплет, она самодовольно заявила: - Ну что, видал? Куда там твоему Робертино Лоретти.

Голос у нее действительно был замечательно-певучий.

- А то еще могу...

Проворно выскочив из гамака, белка, скрестив передние лапы на груди и встав на задние, трубой распушив хвост, пустилась гопаком по подиуму, лихо насвистывая: "Ты ж мене пидманула, ты ж мене пидвела..."

- Или так. - И грянула глубоким басом, да таким, что уши заложило: "Из-за острова на стрежень..."

Ограничившись опять-таки первым куплетом, зверек скользнул за сто, ухватил огромный боровик, сунул в рот и принялся жевать.

- А как же орехи? - Владимир, совершенно ошеломленный, не знал, чего и сказать. - Изумруд... скорлупки золотые...

- Еще чего! Ты сам-то пробовал золото грызть? Аль изумруд?

- Не пробовал, - честно признался Владимир.

- То-то же! - наставительно изрекла белка с набитым ртом, и вдруг подобрела. - Так чего тебе надобно-то, гость дорогой? Ты от князя, али еще от кого?

- Я сам по себе, - сказал Владимир и махнул рукой в сторону постройки. - Я тут вот...

- Понятно, - белка не дала ему договорить, метнулась в гамак, села, закинув одну заднюю лапу на другую, взяла хвост передней лапой и, раскачиваясь, принялась им обмахиваться, удивительно напоминая екатерининскую или версальскую даму.

- Так я тебе что скажу? Греки - они народ хоть и шибко знающий, а себе на уме. Вот скажи ты мне на милость, из чего мой домик построен?

- Не знаю, - пожал плечами Владимир. - Судя по внешнему виду, из мрамора...

- Да я не об этом, - поморщилась белка. - Из мрамора-то из мрамора - это с одной стороны, а с другой - из отходов. Как и те две сотни там, на берегу...

И, видя недоумение Владимира, принялась объяснять.

- Греки, они поначалу вроде как не шибко донимали. Пару раз всего, как старики рассказывают. Один раз у них шкуру какую-то баранью украли, - это они так утверждают, - вот и снарядилась целая экспедиция. Вслед за похитителями. Хотя сами признают, что шкуру украли лет эдак назад столько, что от нее, должно быть, уже ничего и не осталось - сгнила вся. А они - вот мелочный народишко-то - ни в какую. Они, кричат, нам дороже золота! Потому - принцип. Эдак ежели каждый по одной шкуре утащит - баранов не напасешься! Осели тут у нас поначалу, безобразничали, еле-еле вытурили спустя время. Защитнички-то наши - ого-го! Богатыри морские - любо-дорого посмотреть... Ну да не о них речь. А греки эти уже и строиться было начали... Корабль ихний обветшал совсем... Вот...