Просто сказка... (СИ)

Только, говорит, поначалу, прежде чем Русь, надобно эксперимент поставить. Дай-ка ты мне, говорит, в аренду бессрочную да безденежную остров Буян, он все одно пользы никакой не приносит, окромя вреда.

- Как так? - подивился князь. - А как же медицина народная?

- Это не медицина народная, а сплошное суеверие и обман, - отвечает. - В Европах уже давно в этом отношении большой шаг вперед сделали, теперь сидят штаны латают, потому - порвались. Вот мы их догоним и перегоним. Я тебе, говорит, заместо суеверия томографы куплю. По дешевке. Такую, понимаешь, медицину на острове заведу - все рты поразевают.

- А камень там чудодейственный? А роща священная? А ключи? А девица?

Корабельщик, увидев непонимание в глазах Владимира и Ивана, объяснил:

- Самому видеть доводилось. Как где кто заговор на болезнь произносит, так вблизи берега ключ над водою появляется. Вот вспрыгнет из воды щука, ухватит ключ, и на дно волочет, прятать. Или птица какая в гнездо несет... Правду сказать, все больше вороны...

И продолжал.

- Насчет девицы, это ты, князь, не беспокойся. И насчет ключей тоже. В общем, и остальному применение найдем. Ты мне главное полномочия отпиши, чтобы, значит, пару лет никто ко мне с инспекциями всякими - ни-ни, ну, там, финансирование какое-никакое подбрось, багатырей парочку-троечку. Но это только на первое время. А там, глядишь... И опять словами мудреными сыпать начал. В общем, по его выходило, что вскорости заместо дикого суеверного острова будет у Руси своя долина кремниевая, в преизбытке дающая модернизацию, как следствие - общественное согласие и гражданское общество, а прибыль такую, что ни в сказке сказать...

Князь, правду сказать, денег ему не дал, и богатырей тоже. Потому, объяснил, самому надобны. А ежели каждому давать - так и не напасешься. А грамоткой охранной обеспечил всего-то и невидаль, что бересты кусок.

Как получил молодец эту грамотку, так и развернулся. Перво-наперво часть дубов снес, да тын вокруг острова поставил - чтобы никто не только что прогрессу помешать не мог, но и не заглядывал да отчету не спрашивал прежде двух лет даденных. Глазом моргнуть не успели - терем поднялся, а за ним другой, третий... Жизнь закипела, бояре какие-то понаехали, участвовать в модернизации. И все как на подбор - молодец к молодцу. Рубахи у всех атласные, онучи шелковые, лапти блестят, ходят гоголем да сверху вниз на всех поплевывают.

Куда прежде двух лет с прогрессом управились. Рощу всю под корень свели, камень Алатырь неведомо куда делся, - злые языки говорили, что на семь частей разбили да продали, в целях соблюдения пожарной безопасности. Он ведь бел-горюч был, Алатырь-то... Щуки начисто перевелись. Торговлю открыли: ключей-то что на дне, что на берегу - и не сосчитать. Кому хошь торговали - оптом и в розницу. Кому ключи счастья, кому - соломоновы ключи, третьему - ключ от горницы, где гривны лежат, а четвертому - на вес. Никто отказа не знал. Хотя нет, вру. Случилась раз оказия.

Прибыл к ним как-то из-за моря фрязь один, невысокий такой, худой, ровно щепка, и нос такой длинный - что едва разговаривать не мешает - все собеседнику в глаз норовит. Мне, говорит, такой ключ нужен, чтоб дверь за холстом в каморке папы Карло отворить. И желательно золотой, побольше. За пять сольдо. Ну видно же, что издевается. Взашей проводили...

Корабельщик примолк.

- А дальше? Дальше-то что было? - не утерпел царевич.

- А что дальше? - корабельщик пожал плечами. - А ничего дальше. Девица та красная, что раны кровавые зашивала, замуж за того рыжего выскочила...

- Да я не про то, - махнул рукой царевич. - Как с прогрессом-то? С согласием гражданским?

- С прогрессом, правду сказать, неловко получилось. Как спохватился князь с ревизией, так наступило у них полное гражданское согласие. В одну ночь разбрали свои терема, тын, погрузились на корабли, - и деру. Живут себе сейчас где-нибудь за морем, чаи распивают, да в ус не дуют. А Буян так и остался - отмелью песчаною...

Пусть себе пока плывут, а мы посмтрим, что это такое - Буян-остров да Алатырь-камень. И обратимся за помощью к замечательному собирателю русских сказок и славянского фольклора, А.Н. Афанасьеву, сохранившему их для нас в своих собраниях и работах. Откроем одну из них, "Поэтические воззрения славян на природу".

Буян-остров занимает очень видное и важное место в наших народных преданиях; без его имени не силен ни один заговор, на нем сосредоточивается вся чудесная и могучая сила. Такое значение неведомого острова уже с первого взгляда говорит о тесной связи его со славянскими языческими верованиями.

Действительно, предания о Буяне-острове находятся в самом близком соотношении с основными языческими верованиями славян: из них только можно объяснить смысл этого мифа, который, в свою очередь, прекрасно дополняет и с некоторых сторон освещает новым светом славянскую мифологию...

На Буяне-острове сосредоточивались все творческие силы природы, как в вечно полном и неисчерпаемом источнике. Он лежал на океане, матери всех морей, из которого вышла земля. Буян потому и остров, что находится среди беспредельного океана. Как и когда создался Буян-остров, предания молчат...

Творческие силы природы, хранившиеся на Буяне, в преданиях народных выражены в образе матерей всего живого и сущего на земле: здесь встречаем и зверя, отца всех зверей, и птицу, мать всех птиц, и змию, мать всем змиям. В названии этих творческих сил плодородия матерями, старшими, большими, старцами и старицами видно также и влияние родственных патриархальных понятий, лежавших в основе быта, на религиозные верования, состоявшие в полном обожании природы и ее жизненных сил.

Как мифическое олицетворение творческих сил плодородия в природе, старцы названы в одном заговоре ни скованными, ни связанными, т.е. всегда животворными и способными к развитию. Это тем более знаменательно, что о молодцах, попавших на Буян, заговоры представляют совершенно иные данные. Так, в одном заговоре (против оружия) сказано: сидит молодец во неволе заточен, а в другом (от любви): за Хвалынским морем сидит молодец в медном городе, в железном тереме, за 77 дверями, 77 замками, 70 (77?) крюками, в 77 цепях. Итак, Буян был чудесный остров матерей или родительниц, т.е. страна вечно юных зародышей. На нем таилась не самая жизнь, в разнообразных и определенных формах ее развития, а семена жизни, всегда готовые к рождению отпрысков и к принятию той или другой формы: это жизнь в возможности, и потому жизнь вечная, постоянная, ничем не связанная и не скованная. Развитие уже совершается в мире, обитаемом людьми, на мать-сырой-земле, на которую, по преданию, ветром приносятся с Буяна-острова семена, и которая воспринимает их в свое лоно и дает им тысячи разнообразных видов в дальнейшем процессе жизни...

А что Алатырь-камень?

Слово "алатырь" по самой загадочности своей должно быть весьма древнего происхождения, и должно думать, что оно не прежде будет разгадано, как по возведении к санскритскому корню. Некоторые в алатыре-камне подозревали янтарь, который своими признаками сходствовал с теми, какие придаются мифическому камню, а самое слово полагали переделкой с греческого. Но то, что рассказывается на Руси о могучем алатыре-камне, не представляет ничего тождественного с греческими преданиями о янтаре.

В славянской мифологии алатырь известен как всем камням отец, священная скала в Рипейских горах. Он же - камень у входа в Пекло, на берегу реки Смородины. А еще - это живой камень, что лежит в Вирие под перводревом Прадубом. А еще...

Ну, кому интересно, тот и сам найдет, что еще... Мы же добавим только несколько слов о разделении камня.

В "Описании путешествия в Московию" немецкого ученого Адама Олеария (XVII век) приводится легенда о том, что "в далекие времена пришли на Москву странники от самого Белого моря и принесли с собой бел-горюч камень Алатырь. Камень был разбит на девять частей. По легенде в основе Границ Московии лежат эти 9 осколков камня Алатыря. И схоронены они в стенах девяти городов: Коломна, Серпухов, Дмитров, Тула, Волоколамск, Верея, Наро-Фоминск... Русские верят, что нет на свете более могучего оберега, нежели осколки Алатырь-камня, от войны и иноземного нашествия, а также от мора и других злых бед..."