Часть третья (СИ)

Если Борис уезжал на несколько дней в командировку, он постоянно названивал Матильде по мобильной связи. Матильда полностью затмила образы предыдущих женщин, с которыми Борис был знаком. В отличие от жен многих финансовых воротил, которые не знают, куда девать свою энергию и чтобы ее куда-то выплеснуть, занимаются сексом со своими водителями, охранниками, заводят любовников и даже выходят на Тверскую, Матильда никогда о подобном и не помышляла. Когда ей говорили, что жена Ходарковского купается в ванной, наполненной шампанским, а два любовника ждут ее за дверью совершенно нагие, она брезгливо морщилась и говорила:

- Разврат в пустой душе и развращенном теле пускает корни, как верба в сырой почве легко и быстро. Слава Богу, я этим не страдаю, мне достаточно мужа, которого я люблю и ценю.

Матильда объездила все достопримечательные места Москвы, обошла все Московские театры и поддерживала связь с начальником отдела культуры английского посольства в Москве Сильвией Стоун.

В пятницу Борис ушел на работу несколько раньше, намереваясь вернуться до обеда и уехать с Матильдой на дачу. Матильда теплая, мягкая пышечка вскочила, чтобы лично подогреть кофе для любимого мужа.

- Не задерживайся и будь предельно осторожен, - сказала она, наливая кофе с молоком в маленькую чашечку. - Я буду ждать и даже позванивать тебе, напоминать, так сказать, а то тебя заговорят, заорганизуют, и вместо двух, ты явишься в шесть вечера. Она подошла к нему, обняла его голову и прижала к груди. - Ты - мой дорогой мальчик. Я так тебя люблю...

- Матильда, я могу опоздать, - сказал он, охватывая руками ее талию.

- Да я ничего, так обняла, вот и все. А то, о чем ты сейчас думаешь, будет тебе на даче. Идет?

- Пусть будет так, - сказал Борис, накидывая плащ.

Внизу его ждал бронированный лимузин и два вооруженных охранника. Они приходили к семи утра, садились в лимузин, курили и обсуждали всякие истории, случившиеся в криминальном мире накануне. К тому, кого охраняли, относились без особого почтения, но свои обязанности исполняли добросовестно.

Когда Борис вышел из подъезда, задняя дверь лимузина открылась и он сел на заднее сиденье. Несколько минут спустя, они были у станции метро "Нахимовский проспект", вблизи которой располагался офис Бориса.

Борис заметил, что у входа стоят два блатных парня, ведут себя довольно спокойно, но держат руки в карманах. Это насторожило его.

- Что будем делать? - спросил он у охранников, тоже обративших внимание на двух загадочных незнакомцев.

- Это киллеры, - сказал один из охранников. - Вы оставайтесь в машине, а мы выйдем и спросим, что им нужно.

Борис не стал возражать. Охранники вышли, держа руки в карманах, пальцы на спусковой крючок пистолета, стали приближаться к незнакомцам.

- Уберите пальцы со спусковых крючков: я Белок, а это мой кореш Болтон. Если вы грамотные, вы должны знать, кто такой Белок и Болтон. Но нам нужен ваш хозяин, скажите ему об этом. Мы ореховские, ...с добрыми намерениями.

- Вы должны дать слово чести, что у вас, кроме добрых намерений, нет никаких других фокусов: мы в городе, и стрельба здесь нежелательна.

- Если Белок говорит, что не имеет никаких претензий к вашему хозяину, значит, так оно и есть, и нечего тут разводить болтовню, - сказал Белок, устремив стеклянные глаза на одного из охранников Бориса Петровича.

Охранник вернулся к машине. Борис, приспустив боковое стекло на сантиметр, сказал:

- Пусть подойдут сюда.

Белок с Болтоном подошли к машине. Белок, демонстративно играя ключами от своей машины, дабы подчеркнуть роль миротворца, козырнул и сказал:

- Выходи, не бойся. Мы люди более высокого полета, чем ты, и у нас капиталов в несколько раз больше, чем у тебя, так что пачкать руки мы не станем, по крайней мере, сейчас.

- Что вам от меня нужно? - спросил Борис, выходя из машины.

- Ты должен нам платить, как все честные бизнесмены. Команда Тимура разгромлена, теперь мы здесь хозяева.

- Сколько же я вам должен платить в месяц?

- Пять тысяч баксов ежемесячно, - сказал Белок.

- Я не могу платить такие деньги, - сказал Борис. - У меня дояров так много, что я не знаю, куда от них деваться. Вы, должно быть, переоцениваете мои возможности.

- Тогда будешь платить десять тысяч в месяц. Мы знаем, сколько у тебя магазинов, какой у тебя доход, где ты живешь, на ком женился во второй раз, короче, мы знаем все о тебе и таких как ты. Если ты будешь кочевряжиться, наши ребята встретят тебя в другом месте, и ты отправишься за Тимуром.

Сказав эти слова, Белок с Болтоном сели в свой Мерседес и уехали. У Бориса уже было испорченно настроение и ему работалось плохо. В двенадцать позвонила Матильда. Она по голосу определила, что что-то случилось.

- У тебя неприятности, мой дорогой?

- Приблизительно, - ответил он нехотя.

- Чем я могу помочь?

- Никто мне помочь не может, кроме меня самого. Я скоро приеду, мне не работается сегодня.

В час дня он уже был дома и рассказал Матильде о визите бандитов.

- Плати ты им, сколько просят, пусть подавятся. Жизнь дороже денег всех вместе взятых. Сейчас очень опасное время. Может тебе бросить этот бизнес. Уедем в другую страну, и будем жить спокойно, - предложила Матильда.

- Я не могу уехать из своей страны. Поговорка: где родился, там и пригодился, относится ко мне, как ни к кому другому. Поедем сейчас на дачу, там пообедаем. Я напьюсь сегодня, предупреждаю заранее.

- И хорошо, я не видела тебя, выпивши ни разу. Посмотрю, как ты будешь себя вести. Если начнешь буянить, я куда-нибудь убегу.

- Ну, это тебе не грозит, - сказал Борис, поглаживая ее руку.

В два часа дня он уже сидел за рулем бронированной машины, а внутри была Матильда с тремя детьми. За ними следовала машина с охраной.

Мать Матильды Вероника Семеновна с ранней весны и до поздней осени безвыездно жила на даче, выращивала огурцы и помидоры, убирала комнаты, готовила завтраки и обеды, когда приезжали Борис с Матильдой. Забор из алюминиевого профиля производил впечатление богатого дома, поэтому охрана действовала круглогодично. Матильда приезжала с детьми, но не оставалась на ночь, а возвращалась к мужу. Обслуживающий персонал на даче был довольно значительный. Это няни, воспитатели, уборщицы, истопники, охрана. Два работника посыпали красным песком дорожки, поливали цветы.

- Мне здесь очень нравится. Речка только маленькая, - сказала Матильда мужу, когда они приехали.

- У нас бассейн, какая тебе речка, - сказал Борис. - Вода подогревается, плавай, сколько хочешь.

- Побродим по лесу?

- Я не возражаю, только мы оденемся в рабочую одежду, дабы не привлекать внимания посторонних, - сказал Борис. - Я боюсь не только за свою, но и за твою жизнь.

- Да, сейчас трудное время, - согласилась Матильда. - Взял бы отпуск недельки на две.

- Хоть на год. Надоел мне этот бизнес. Я чувствую, что хожу по лезвию бритвы.

- Давай уедем далеко, далеко. Всех денег не заработаем. А потом нам и нашим детям на жизнь хватит. Куда-нибудь в глухомань, где нас никто не знает.

- Куда угодно, только не из своей страны. За рубежом я чувствую себя не в своей тарелке. Но... на кого оставить магазины? И весь наш бизнес?

- Пригласи полковника Обормоткина, он производит впечатление порядочного человека и его супруга Лина тоже.

- Да, пожалуй, можно рискнуть.

43

Полковник Обормоткин звезд с неба не хватал, он нуждался в сильной личности, которая бы руководила им, а что касается самостоятельной работы, особенно в части принятия тех или иных решений, то тут он плавал и мог, в пылу неожиданно нахлынувших на него чувств, допустить ошибку, на первый взгляд совершенно безобидную. Но обычно приводившую к нежелательным последствиям. С Димой он тоже дал маху, ибо, в первые же полгода работы интендантом, Дима разрушил хозяйственную деятельность дивизии настолько, что сам командующий генерал Подметкин схватился за голову и потребовал немедленно заключить виновника под стражу. Но Димы к тому времени и след простыл.