Замыкание (СИ)

Наташа встала, Вика тоже поднялась и оказалась колобком маленького росточка на коротких, толстых ногами. Когда она сидела, казалась выше.

Фигура Наташи ошеломила модельными размерами.

- Где у вас выставка? - спросила ее Софья.

- Иди за мной.

Она быстро шла впереди, в джинсах в обтяжку, в синем свитере, высокая, стройная, хоть сейчас на конкурс красоты.

В какой-то момент вышли из полосы света, и тьма поглотила Наташу, Софья почему-то испугалась, но стук каблуков не прекращался, и она двинулась следом.

Впереди слабо засветилась белая стена, пахло известкой, Наташа резко повернула налево и стала подниматься по деревянным ступеням. Там выставка, - догадалась Софья.

У входа толпились люди, Софья поднялась на цыпочки и увидела спины. Наташа каким-то непостижимым образом вклинилась в толпу, будто растворилась, небольшое движение быстро прекратилось как порывистый ветер. Уметь надо.

Было тихо, и до Софьи донесся женский напряженный голос. Она мало слышала стихов в исполнении авторов, но сразу решила, что поэтесса читала свое.

Прислушавшись, стала улавливать ритм, что-то про коней, которые скачут и цокают копытами, и воины с узким разрезом глаз смотрят за горизонт.

Софья задумалась, как можно посмотреть за горизонт, и зазвучал мужской тенор. После трагического женского голоса он был так себе. Люди стали расходиться. Софья шагнула за порог и ничего не увидела, толпа все еще была плотной. Хотя нет, на самом верху, под потолком висели картины. Зеленые и фиолетовые человечки, нанизанные на провода, судорожно корчились в ночном небе. Потом уже, когда смогла подойти ближе, оценила труд художника: не просто тьма, сквозь нее просматривались густо расположенные причудливые фигурки. Их было так много, и так искусно они были прорисованы, что можно было обнаружить всех или почти всех, существующих в мире чудищ, в которых материализовались детские страхи.

"Художник родом из детства", - любил повторять Григорий. "А мы откуда? - удивлялась Софья, - Мы что, из другого мира"? "Ты, да, из другого, - смеялся он.

На другой картине на фоне небоскребов с сотней желтых окон двое мужчин в соломенных шляпах - внешне напоминали актеров из фильма о средневековой Японии - находились внутри гигантской рыбы.

За Софьиной спиной двое мужчин перекидывались фразами, мешали слушать стихи, и она вышла из зала.

Вика и Наташа сидели на своих местах. Получив пластмассовый стаканчик крепкого чая , в этот раз булку с джемом, Софья опять заняла стул у двери.

- Свежая, - обрадовалась она, откусив большой кусок булки.

- Виталька принес. А, кстати, вот он.

Из коридора на Софью смотрел высокий, стройный, с правильными чертами лица мужчина в джинсовом костюме. По особому отстраненному взгляду поняла, художник. Он приветливо кивнул ей, прошел в комнату, обнял Вику за широкие плечи и погладил по голове. Она посмотрела на него преданным взглядом собаки, готовой служить. Без сомнения они были мужем и женой.

Софья не успела подумать о странных вкусах художников, выбирающих женщин нестандартной внешности, появилась худенькая женщина в темных джинсах и пуховом свитере. Она принесла торт с ядовитыми розочками.

- Вот, девочки, за стихи получила. В зале так холодно, так дуло из окна, я так замерзла.

Вика бросила пакет чая в пластмассовый стаканчик, залила кипятком, принялась резать торт и непрерывно говорила сильным уверенным голосом, без намека на усталость:

- Первые звуки были твердые: т, п, ррр.

- Согласные, - подсказала поэтесса.

- Да, согласные, спасибо, - улыбнулась ей Вика, - Слово звучало примерно так: тпр, потом уже появился топор. Если вы помните, первобытных людей изображают с каменными топорами. Не зря...

- Не согласна, - перебила поэтесса, - сначала глаголы: тпру, что еще, - она задумалась, - помогайте, звуки обозначающие опасность, надо убегать, что-то тревожное. Потом уже название предметов, ибо шансов выжить было больше у того, кто быстрее бегал.

Вика задумчиво подергала свой конский хвост, перекинула его через плечо, появился Виталий и спросил:

- Булки еще остались?

- Есть тортик, - Вика положила кусок с розочкой на тарелку и протянула ему.

Поэтесса взяла стакан с чаем, повернулась в поисках места, Софья уступила ей стул.

Вика жевала булочку и говорила:

- Вот взять, допустим, пещерного человека - художника и поместить в наше время, сюда, к нам, вотахам. Что будет?

- Художник? Он будет гением, - невнятно проговорил Виталий, жуя торт, проглотил и внятно объяснил: - В наскальных рисунках ничего лишнего, идеально схваченный образ минимальными средствами - под силу только гению.

Он вышел, донесся его голос: "Идите скорее есть торт, вкусный".

Несколько молодых людей гуськом просочились в комнату и окружили стол. Получив по куску торта, отходили в сторону, жуя на ходу.

Софья повернулась к поэтессе и спросила:

- Может, тортик? Я подам.

- Нет-нет, я не ем, что вы, нет-нет, - испугалась поэтесса.

- Скажи, Вика, вот слово топор, это как бы перевод? Я думаю, как бы с природного, на русский. А если на английский? - спросила Наташа.

- Никто не знает, как по-английски топор? - никто не знал, и она продолжила: Раньше, в первобытном обществе англичан не было.

- А русских? - спросила Наташа.

- Мы всегда были, раскопки на нашей территории подтверждают.

Неправда, - подумала Софья, - человечество зародилось в Африке, - но не сказала. От убежденности, что "мы всегда были" стало как-то легко, весело даже, как говорится, врет, а приятно. Главное, уверенно.

Неуверенность, неопределенность, необходимость выбирать между плохим и очень плохим вводили в ступор, что-то делать приходилось через силу, через преодоление, под дулом пистолета, автомата, ружья, пусть не опасного, игрушечного, все равно пугающего, как напоминание о смерти.

Ночью приснился местный краеведческий музей, куда она водила свой класс на экскурсию. Дети останавливались в углу зала пещерного периода и подолгу рассматривали композицию из искусственных деревьев и двух муляжей неандертальцев в человеческий рост. Косматые, похожие на обезьян, они стояли на полусогнутых не то лапах, не то ногах, с булыжниками и палицами в огромных ручищах, не то крались между деревьями, высматривая жертву, не то боялись попасть в лапы хищнику.

Экскурсовод объясняла: "Предчеловек взял в руки камень, чтобы трудиться".

Во сне рядом с композицией сидела старушка, собирательный образ дежурной по залу: круглолицее, морщинистое, приветливое лицо, редкие седые волосики, чуть желтоватые на висках, подкрашенные отваром ромашки, темно-синий костюм, белый воротник блузки, на ногах толстые вязаные носки и домашние тапки с меховой оторочкой. Стекло раздвинулось, неандертальцы спустились на паркетный пол и выпрямились. Ничего в них страшного не было: высокие, крепкие мужчины в набедренных повязках. Старушка оживилась, заулыбалась, достала из сумки термос с чаем, пирожки и угостила их. Улыбались все.

После чая неандертальцы удалились. Немного погодя вернулись в строгих костюмах, безупречно одетые как манекены фирменного магазина.

- Гуляйте, ребятки, гуляйте, завтра у музея выходной, так что не спешите возвращаться, - говорила она вслед им, подперев щеку, - Такие умницы, такие красавцы, жаль, вымерли давно.

На следующий день после занятий она снова пришла в это здание. Комната, где накануне сидели Вика и Наташа, была закрыта на ключ. Софья поднялась наверх и увидела на стене в лучах заходящего солнца стенд, обтянутый алым шелком. На шелк были аккуратно наколоты ажурные белые салфетки и кружева. В них угадывались бабочки, птицы, растительный орнамент. Софья знала, что многие узоры - обереги, читала книги по народному искусству из библиотеки брата.