Часть третья (СИ)

Марина задумалась. Расстроилась и выпила лишний бокал шампанского.

16

Бабушка Светы Анна Ивановна плохо спала в эту ночь. Она слышала поворот ключа в замочной скважине, стук обуви того и другого о паркетный пол в прихожей и громыхание двери в спальне, когда они оба вошли, чтобы совершить кощунственную случку в канун Пасхи, но не подала признаков жизни. Она лежала тихо, как мышка с мокрым платком в правой костлявой руке и все время вытирала им слезы. Пойти и сказать им, что она думает об их свадьбе, она не могла решиться. По крайней мере, сегодня. Ведь часто бывает так, что люди не знают, что творят, и они движутся наобум с завязанными глазами, и сваливаются в тартарары.

А тем временем Света медленно, поглядывая на мужа и как-то неестественно улыбаясь, направлялась на брачное ложе в длинной ночной рубашке, распустив волосы вдоль плеч и неуверенно ступая босыми ногами по ворсистому ковру. У самой постели она зацепила пальцами правой ноги за какой-то предмет и чуть не упала, но все туда же, на кровать.

-- Свет. Вырубите свет, -- попросила она с дрожью в голосе.

Владимир Павлович, хоть ему очень не хотелось познавать свою супругу в темноте и под одеялом, выключил ночник и снял с себя одежду. Когда он лег в кровать, Светлана лежала на спине и ее тело охватила неестественная дрожь. Муж почувствовал это и спросил:

-- Что с тобой, ты боишься?

-- Не знаю. Но все равно, делайте это. Теперь вы имеете полное право. А я...не обращайте на меня внимание.

-- Света, я хочу включить свет. Помни, что мужчина любит глазами. А ты, должно быть, очень красива, не так ли. Раньше я видел тебя только в одежде и мечтал, что придет такой час, когда ты будешь лежать передо мной, в чем мать родила.

-- Только не сегодня, я прошу вас. Темнота друг молодежи. Пусть это произойдет в темноте.

-- А где твоя бархатная ручка? Я уже привык к ней.

-- Нет, нет, сегодня я это делать не буду, -- сказала она, тесно прижимая руки к туловищу.

Владимиру Павловичу пришлось выполнять свои обязанности без ответных ласк. А зря, ибо он с трудом лишил ее невинности и произошло это так, будто он пробивался через сухие заросли, встречая на своем пути одни кочки и камни. Это не принесло радости ни ему, ни Светлане. Разница была только в том, что Света как бы проснулась, ее потянуло на разговоры, на выяснение дальнейших отношений, а его стало нещадно клонить ко сну. Да так сильно, что он никак не мог противостоять этому. Он сделал вид, что внимательно слушает и как раз в то самое время, когда Светлана готова была пойти на повторную жертву, дабы понять, что же это такое на самом деле, он непроизвольно отяжелел, как бы глубже вдавился в постель и засопел. Света прислушалась, затем, убедившись, что слух не обманывает ее, приняла сидячее положение и включила ночник. Ее глазам предстал усталый мужчина и то, что было там, то, что она хотела принять в себя, походило теперь на копченую сморщенную сардельку, слабо начиненную кашей.

Ужас и разочарование охватило все ее существо. Она быстро вырубила свет, повернулась на другой бок и тихо заплакала. О, если бы был этот Борис на месте этого мешка, он бы ее на руках носил, всю ночь целовал, гладил от пят до макушки, а эта кишка, набитая и утрамбованная камушками, находилась бы все время в ее пещере, до тех пор, пока она бы не потеряла сознание. Ибо так ей говорила Лина: потеряешь сознание от кайфа. Только с мужчиной можно испытать этот кайф.

Света накрыла голову подушкой, чтоб не слышать это противное сопение и погрузилась в состояние, близкое ко сну. Но это был слабый и тревожный сон. Уже в десять утра она открыла глаза и стала прислушиваться. Сопения не было.

"Не умер ли он? -- спросила она себя, но увидела его волосатую, плавно поднимающуюся и опускающуюся грудь. -- Проснешься ли ты когда, муженек мой -- тугой кошелек мой?"

Владимир Павлович проснулся в двенадцать. Света притворилась, что спит. Он мягко опустил босые ноги на ковер и встал, направился в ванную, но скоро вернулся. Откинув одеяло и сняв ночную сорочку с полусонной жены, он приятно улыбнулся, затем провел ладонью по волшебному бугорку. Света открыла глаза.

-- Что вы делаете, хулиган? -- спросила Света, приподнимая голову.

-- Если ты все еще стесняешься меня, закрой глаза или запрокинь голову и смотри в потолок: я хочу полюбоваться куколкой, которую я приобрел, -- произнес Владимир Павлович прокурорским голосом, будто произносил обвинительную речь. Света подчинилась этой команде. Она скрестила пальчики рук у себя на затылке, вытянула стройные длинные ноги, крепко зажав чернеющий треугольник, красовавшийся ниже пупка.

Пролежав с закрытыми глазами некоторое время не шевелясь, она почувствовала, как мужская ладонь движется от колена вверх, очевидно к тому самому волшебному треугольнику, из-за которого и разгорелся весь этот сыр бор. Но от этого прикосновения ей стало тепло, и это тепло разливалось по всему телу, а в тазу сладкой истомой замирала непонятная власть. Света открыла глаза, но все еще стесняясь, устремила их в потолок, чуть запрокинув голову, как страстная женщина в минуту наивысшего наслаждения любовью.

Володя однако не торопился к волшебному треугольнику, хорошо зная, что практически все мужчины совершают одну и ту же ошибку: они торопятся, будто опаздывают на поезд и тогда результат ни себе, ни людям.

То, что предстало его восторженным глазам, было выше чисто мужского желания немедленно овладеть волшебной пещерой, чтобы потом, чувствуя благородную усталость, как после сытного ужина, свалиться на мягкую подушку, оставив партнершу в невеселом настроении. Перед ним лежало красивое, молодое розовое тело с причудливыми изгибами плеч, роскошным бюстом и узкой талией. Ниже ключиц торчали два маленьких бугорка, что поднимались то вверх, то опускались вниз при глубоком, но несколько беспокойном дыхании. Впалый живот, казалось, прилип к позвоночнику и замер в ожидании. До чего могущественна природа, если она так смастерила женщину и наделила ее невидимой внутри заложенной силой, вечно манящей и непредсказуемой.

Он прикасался к этой красоте, но только руками и губами. Покрыв ее бугорки поцелуями, он поднялся с кровати и накрыл ее одеялом.

-- Спи.

-- Я не хочу спать, -- сказала Света, приподнимая голову. -- Не уходите, я протестую.

-- Ты слишком холодна со мной и слишком неопытна. Это простительно: я у тебя первый. К тому же, у тебя, должно быть, все там болит.

-- Не болит, а свербит, -- произнесла она, вскакивая и кидаясь ему на шею. -- Мне и больно и хорошо, но больше хорошо, чем больно, и...и ..вы не имеете права так со мной поступать.

-- Ты моя прелесть, -- произнес Владимир Павлович, поднимая ее на руки и кружась с ней по комнате.

-- Знайте, Володя, что у вас на руках ненасытная кошка в период половой охоты, какие там могут быть боли, там сплошной огонь. И я высосу из вас все соки, чтоб вам ни одна баба не будоражила кровь.

-- Я рад это слышать, только зови меня "ты", -- сказал муж, укладывая ее на брачное ложе.

Около шести вечера Анна Ивановна стала негромко стучать в дверь.

-- Дети, обедать и ужинать пора.

У Анны Ивановны были хорошие руки, они обладали не только навыками, но и мастерством в смысле приготовления блюд.

-- Ну, теперь зятек ты у нас не гость, а полноправный хозяин. Дай вам Бог счастья и красивых деток. Жаль только, что попал такой день, когда вы играли свадьбу.

-- А что такое? -- спросил Владимир Павлович.

-- Как что? вчерась была страстная пятница, негоже было играть свадьбу. Неизвестно, как теперя сложится ваша жизнь.

-- А почему вы нас не предупредили, бабушка? -- с тревогой в голосе спросила Света.

-- Почему, почему? да потому, что я и сама не знала. Соседка пришла, стыдила, а я за голову ухватилась, вот оно как.