Хуан Дьявол 3 часть (ЛП)

- Баутиста, Баутиста! Я уже два часа кричу! Мою лошадь, немедленно!

- Вашу лошадь… лошадь? – пробормотал удивленный Баутиста. – Сеньора хочет…?

- Немедленно оседлай мою лошадь, на которую вчера осмелился сесть без моего разрешения. Пусть ее оседлают. Пусть стоит у веранды, пока Ренато не уехал.

- Боже мой, Боже мой. Что стряслось здесь? – пожаловался Баутиста и отправился выполнять полученные приказы.

- Ана! Беги в комнату доньи Софии и скажи, что я поехала на лошади… поехала проводить мужа, потому что имею полное право ехать за ним.

- А если она спит?

- Разбуди, кричи, устрой скандал, что сможешь. Она не спит, потому что там Ренато.

- Хозяин Ренато? И хозяину Ренато я скажу…? – растерянно удивилась метиска.

- Пусть тебя услышит он, этого я и хочу! Скажи, что я поеду вместе с ним и меня не интересует, что могу умереть, потерять сына. Пусть все слышат, обсуждают. Стучи сильнее, кричи, поняла? Кричи! Беги же!

Резко вытолкнув ее за дверь, Айме, подхлестываемая яростью, надела юбку поверх платья, зашнуровала ботинки и, схватив хлыст, побежала к веранде. Оглянувшись, словно там был Ренато, она пригрозила:

- Я не оставлю тебя в покое, Ренато Д'Отремон, заставлю тебя страдать!

Не в силах подавить недовольство к Янине, Ренато направился в покои матери. Он прошел галерею, прихожую с темной мебелью, едва взглянув на Янину, и нетерпеливо приблизился к роскошной старинной спальне. Словно тень, служанка следовала за ним, затем объяснила:

- Сеньора слушает раннюю мессу за душу хозяина дона Франсиско, ее ежедневно служат в пять часов в Скиту, там наверху. Сеньора очень осторожная и многое делает так.

- Действительно, моя мать очень осторожная, но от тебя тайн у нее нет.

- Я мешаю вам, сеньор Ренато? Я имела несчастье вам не понравиться и попросила сеньору уволить меня, но сеньора не пожелала. Сеньор очень жесток со мной. Он ненавидит меня, словно я виновата в случившемся. Я могла бы поклясться, отдать свою кровь, отдать жизнь за…

Печальная, обиженная, уязвленная, отступала Янина, приложив руку к флакону, спрятанному на груди: дьявольское пойло, которым напрасно искала случай воспользоваться, последнее средство Кумы. Глаза Ренато загорелись вспышкой свирепой злобы:

- Хватит, хватит! Я устал от тебя. Не могу ни шага ступить в доме, чтобы не столкнуться с тобой. Нет ничего ненавистней назойливой служанки, а ты даже хуже. Когда ты оставишь меня в покое? Когда прекратишь приставать?

- Вы самый неблагодарный мужчина! – взорвалась Янина, теряя самообладание. – Вы заслуживаете всего, что с вами происходит.

- Что? Что ты сказала?

- То, что сказала! Тем хуже, если не понимаете. Все на свете знают, но только не вы. Отпустите, дайте выйти! Теперь уже не хотите, чтобы я ушла? Тогда я сама уйду, уйду туда, где вы никогда не увидите меня!

- Ты не уйдешь, пока не договоришь. Заканчивай, говори, скажи все. Выпусти наконец свой яд, выплюнь желчь, которой сочишься. Скажи, что происходит такого, о чем знают все! Говори наконец или…! – В усиленной схватке упал и разбился флакон, ревностно охраняемый Яниной, и Ренато захотел знать: – Что это? Что ты там прячешь?

- Отпустите меня, оставьте! Ничего! Лекарство!

- Ложь! Грязное пойло. Уверен, это настойка колдуньи. Только этого тебе не хватало, чтобы завершить все! Я был прав, когда сказал матери. Всегда был прав насчет тебя, как показалась с первого же дня. Теперь ты не уйдешь, а вылетишь из этого дома навсегда, и знай, ты обманывала мою бедную мать, но не меня.

- Нет! Вас обманывала только она! – бешено выплюнула Янина. – Она, да. Но ей вы простите все, потому что она…

- Боже мой, Боже мой! – с криком ворвалась Ана. Увидев Ренато, она воскликнула, ломая комедию: – Ай, сеньор Ренато! Где сеньора София? Сеньора Айме убьется! Сеньора Айме убьет ребенка!

Ренато резко выпустил запястья Янины и повернулся к туповатой служанке, которая размахивала руками и кричала. Сначала он не понял, напряженный от негодования и злобы, сдерживая порыв ударить ее кулаком. Янина воспользовалась этим и сбежала.

- Ай, сеньор Ренато, не позволяйте ей уезжать! – взывала Ана, притворяясь, что громко плачет. – Она сказала, что поедет вместе с вами на лошади, ее не волнует, что она убьется и потеряет ребенка.

- Что за чушь ты несешь?

- Она как безумная, хозяин. Оделась, надела ботинки, шпоры, юбку и села верхом, приказала Баутисте оседлать ее лошадь, на которую сеньора София не хотела, чтобы та садилась, а теперь… сказала, что ее не волнует умереть, что никто не обратит внимания, никто, а вы тем более, сеньор. Потому что вы обидели ее. И вы знаете, как будет плохо сеньоре Софии, если та потеряет ребенка. Потому что сеньора София…

Ренато не стал больше слушать заученные причитания служанки, и побежал за женой:

- Айме, Айме!

Айме слышала и видела, но не ответила. Она предвидела это; скорее долетела, чем добежала до заднего двора, перед которым стоял оседланный гнедой жеребец Ренато. Она запрыгнула на седло, овладев мимолетным ужасом, и схватилась за гриву, вырвав поводья из рук Баутисты, который торопливо выкрикнул:

- Сеньора Айме! Это конь сеньора! Минутку…

- Отпусти! Отпусти, идиот!

- Схвати лошадь, Баутиста! – подбежав, приказал Ренато. – Айме, Айме! Ты сошла с ума? Ты же убьешься! Держи поводья! Не скачи так! Айме! Быстро, другого коня! – крикнул Ренато. – Эта дура убьется!

- Будет хуже, если вы погонитесь за ней, – заметил Баутиста. – Оставьте ее, сеньор! Если поедете позади жеребца, тот понесется!

Ренато подбежал к другому жеребцу, на который едва накинули уздечку, не успев оседлать. Держась за гриву, он проворно прыгнул на спину. Яростно ударяя по животному, схватив узду, он заставил благородного жеребца лететь за другим, превратившегося в облако пыли, различимое на пути в гору.

Там, где разделялись суровые холмы, образовывая ущелье, четырнадцать лет назад был сооружен Скит. Закончилась месса, которую донья София слушала в одиночестве, отдавая последнюю дань сеньору Кампо Реаль. Только старая соседка-богомолка и ответственный за чистоту мальчик-служка принимали участие в мессе вместе с бледной суровой сеньорой. Теперь все ушли. Она остановилась в дверях, словно застигнутая мыслями врасплох, взволнованно смотрела на что-то непонятное. Священник, прибывший в этот день, удивленно спросил:

- Донья София, что там происходит?

- Я бы сама хотела знать. Отец, конь бежит в гору… Видите пыльное облако на дороге, где плантации? Конь бешено несется…

- А наездник… наездник, клянусь, что… Да, действительно… дама… женщина на коне взбирается в гору. Вы не видите юбку, донья София?

- Женщина? Но это невозможно! Если только Моника…

- Моника в монастыре, донья София, – заметил Отец Вивье. – Но юбка… Возможно, это ваша невестка.

- Она обезумела. Моя невестка носит ребенка.

- Конь, знаете ли, очень напорист. Кто бы это ни был, но это настоящее безумие. О, посмотрите, другой конь! Другой всадник… Там…!

- По-моему, он преследует ее. Это Ренато! Мой сын! Он едет ей вслед! Посмотрите! Он уже скачет по полям!

- Но она увернулась. О, какое сумасшествие! Она едет по откосам скал… что это? Должно быть, потеряла рассудок, чтобы…!

Они поскакали к срезанной вершине, к площадке над пропастью. Она была уже так близко, что ее видели вытаращенные глаза Софии.

- Айме! Это Айме! Она выпустила поводья, Отец! Посмотрите, посмотрите. Не может справится с конем! Она схватила его за шею, за гриву! – и отчаянно крикнула: – Догони ее, Ренато, схвати коня, останови его…! Не беги, а отрежь ей путь… отрежь путь…! – вой ужаса исторгся из ее горла: – Он едет рядом с пропастью…! О…! Ренато… Ренато…!

У края скал, рванув поводья из последних сил и чудом сдержав коня, Ренато остановился, спрыгнул на землю, в порыве ужаса заглянул в глубину пропасти.

Издали показалось, что забурлила вся долина Кампо Реаль. Внезапно отовсюду появились темные лица, поднимались потрясенные головы работников, зашевелились потные тела и кинулись со всех ног. Все хотели увидеть и собирались в одно место: обрыву горы, срезанной на пике, к краю торчащих, как кинжалы, камней, где стоял окаменевший Ренато Д'Отремон.