Хуан Дьявол 3 часть (ЛП)

- Простите, что так вошел.

- Где Янина?

- Мне некого послать на ее поиски, я не нашел даже служанку, чтобы спросить у вас разрешения войти. Поэтому так вошел. Все гуляют, но с разрешения сеньоры, завтра я преподам им урок. Похоже демон вселился во всех. Никогда еще в Кампо Реаль не случалось такого. Но Янина немедленно вернется, сеньора. Уверен, она занята каким-то пустяком.

- Янина тоже наверху. Я видела своего сына, и поняла, что есть серьезная причина уволить ее.

- Если сеньор Ренато считает, что следует выкинуть всех, то в первую очередь сеньору Айме.

- Что ты говоришь?

- На той стороне дома нет света.

- Она отдыхает и спит. Не тебе ее судить. Понял? Я требую от всех большего уважения и почтения для жены сына. По крайней мере сейчас.

- Впредь я буду выполнять ваши приказания, донья София. Вы единственная хозяйка, которую мы признаем, мы верные и давние. За вас мы жизнь отдадим. Мы с племянницей это чувствуем. Конечно же, сеньор упорно стремится выгнать ее отсюда.

- Поищи ее, Баутиста, найди. Мне ничего не нужно.

- Сеньору тоже ничего не нужно. Он в столовой и сам себя обслуживает. Он пьет, как в худшие дни: один, и рюмку за рюмкой. В этом он отличается от хозяина дона Франсиско. Тот выпивал в хорошей компании. На праздниках, с друзьями, но как важный господин. Моя сеньора, пусть даже он грешил этим, но все равно был великим.

- Замолчи, Баутиста, делай, что говорю. Приведи Янину.

- Уверен, сеньора ошибается в Янине. Если сеньор и видел ее наверху, то только на секунду. Лишь маленькое любопытство. Руку отдам, что ее нет там, сеньора сама в этом убедится. С вашего разрешения.

Янины не было на территории хижин, где проходил негритянский праздник, где потные тела крутились в местных танцах, где, как пламя костра, трепетали желания, соединяясь в обнаженной любви и смерти. Пребывая в болезненным оцепенении, она шагала без направления, а затем словно подталкиваемая мыслью.

Она шла все быстрее, пока не обнаружила скрытый неровный путь на гору через скалы к самой высокой точке долины, рядом с изгибом ущелья, где скрывалась и пряталась среди большого утеса полуразрушенная хибара колдуньи Кумы.

Она сошла с пути, скрывшись среди зарослей, пока какая-то тень не прошла рядом и не исчезла. Долгое время она пыталась разглядеть ее в полумраке. В нее закралось подозрение, ей страстно захотелось пойти за ней, но когда все стихло, она подошла к хижине знахарки.

- Кума! Кто вышел отсюда? Я видела ее на дороге. Могу поклясться. Кума, скажи!

- Оставь меня! Мне нечего сказать… – волшебница резко высвободилась от руки, сжавшей запястье, и мрачно взглянула в искаженное лицо Янины. Затем с торжественным спокойствием, присущим ей, открыла кипящий котелок и погрузила горсть сухих трав в темное и зловонное содержимое.

- Кума, ответь на мой вопрос. Клянусь, тебе ничего не будет. Я твоя подруга, ты ведь знаешь, что подруга.

- Кума никому не подруга и не враг. Я служу тем, кто приходит сюда, и молчать об имени – моя первая задача. Зачем пришла? Поговорить о своем горе? Если хочешь, я выслушаю. Если хочешь, возьми лекарство, Кума знает, как найти его, хотя будет очень трудно. Если же пришла не за этим, то уходи.

Она скрестила руки перед затихшей Яниной, и долгое время обе стояли неподвижно. Затем Янина медленно вытащила серебряную монету из кармана и положила на засаленные доски стола:

- Я пришла оплатить последнее посещение, хотя и не должна, потому что ты ничем не помогла. Твой совет плохой, талисман – бесполезный, а молитвы не имеют силы.

- Ты положила лекарство в кофе хозяина?

- Нет, я боюсь. Он может заболеть, умереть.

- Возможно, но болезнь ослабнет с твоими усилиями, он почувствует себя несчастным, именно тогда он посмотрит на тебя. Разве не этого ты просила у Кумы?

- Я просила, чтобы он полюбил меня, чтобы его глаза посмотрели на меня иначе. Просила улыбку, только улыбку. После этого и умереть не страшно.

- Несчастная дура! Почему ты смотришь так высоко?

- Если моя мать добилась любви хозяина на час, на день, почему я не могу?

- Времена меняются, все не так, как прежде. Когда долина была дикой сельвой, а хозяева жили в хижинах, пили ром и вешали гамаки на пальмах, все было по-другому. Белые женщины находились очень далеко, ни одной тут не было.

- Раз было когда-то, то появится и снова, – настаивала Янина со страстным упрямством. – Одно важно для меня. Ты знаешь. Говоришь, у тебя есть сила, чтобы всего добиться.

- Я дала тебе лекарство. Не наливай все сразу, если не хватает мужества. Добавляй по капле каждый день. Постепенно все покажется другим. Возможно, он увидит тебя красивой, белой, как…

- Как кто! Не смейся, Кума!

- Должна смеяться. Видишь жука на солнце? Ты как жук, пытаешься добиться благосклонности хозяина, чтобы он позабыл о солнце ради тебя. Бедная Янина!

- Тебе незачем жалеть меня! – яростно взбунтовалась Янина. – Даже если она солнце, как ты говоришь, а я жук, но она плохая, вредная. Она отравляет его, ненавидит, и раз ты говоришь, значит, видела ее.

- Да, – согласилась волшебница с напускным безразличием. – Все видели ее издалека в день свадьбы. Даже Кума, проклятая, была в свадебной свите хозяина Ренато.

- Лжешь! Ты видела ее позже и гораздо ближе. Только что видела, потому что это она вышла отсюда. Бесполезно лгать. Хотя ты и отрицаешь, я уверена. Она пришла к тебе. Зачем? Чего хотела? Отвечай! Я даю тебе серебро, когда другие дают медяки!

- Другие дают золото.

Кума раскрыла ладонь, показывая три золотые монеты, блестевшие при свете почти потухшего огня, и Янина яростно разбушевалась, совершенно уверенная:

- Она! Я знала, знала! Это она вышла и заплатила тебе золотом. Что она купила? Скажи мне! Скажи! Не смейся надо мной, потому что я худший враг!

- Кума не боится скорпиона, паука и муравья. Ты как пресмыкающаяся гадюка. Хочешь добраться до самой высокой ветки, но не можешь. Дожидаешься молнии, которая грянет из-за туч и сломает ветку, чтобы та опустилась к тебе. Хотя ты и не заслуживаешь, я дам тебе дружеский совет: не лезь к хозяину, подожди, пока он спустится к тебе. Я дала тебе средство, используй его постепенно. А теперь иди.

Побежденная Янина уронила руки, охваченная бесконечной болью, а колдунья неторопливо повернулась к глиняной печи, где кипел котелок, и застыла. Затем ее охватил лихорадочный озноб, и она подняла крышку кипящего котелка. Большими черными пальцами она делала странные знаки, поглощенная созерцанием спиралей дыма, затем накрыла его, и резко обернулась:

- Ты еще здесь? Уходи!

- Я не могу вот так уйти! Скажи, что ты видела в огне? Скажи!

- Кровь… Огонь… Руины… Слезы дома Д'Отремон, кровь на всех ступеньках ущелья. Столько же крови, когда убился хозяин дон Франсиско. А затем развалины… огонь. Я видела, как тонет дом Д'Отремонов, и кипит море…

- Кума, Кума! Не верю! Ты говоришь, чтобы напугать, поиздеваться надо мной! Ты видела не это! Не это! Кума! Кума!

Неподвижная, похолодевшая, с неподвижным взором, волшебница с эбонитовой кожей погрузилась в грядущие ужасы, слетавшие с губ. Руки Янины трогали ее, окоченевшую, трясли, отчаянно пытались разбудить, и наконец, побежденно оторвались от колдуньи с выражением суеверного страха. Не взглянув на Куму, Янина попятилась к дверям хижины, прошла через порог спиной к дороге. Свежий воздух ночи хлестал по лицу, заставив очнуться. Объятая внезапным ужасом, она бросилась бежать к далекому свету дома.

Задыхаясь от ударов бьющегося сердца, бледная и испуганная от слов Кумы, Янина оперлась о стену, тут Баутиста подошел к ней со свирепым гневом:

- Где ты была? Откуда идешь?

- Я… я… – бормотала Янина. – Иду из… ниоткуда. Я гуляла… гуляла…

- Не выдумывай, не лги! Тебя видели наверху. Видел сам хозяин Ренато. Он рассказал об этом донье Софии. Ты хоть знаешь, как он ополчился против тебя? Хозяин взбешен, просил тебя уволить! Что ты сделала хозяину? Что сказала?