Жеребята (СИ)

- Мне не нужно ничего, - сказала Раогай. - Я все равно буду с тобой, о белогорец Аирэи. Я сделаю это, потому что нам так суждено.

И она положила голову на его плечо, и уснула от усталости.

А на рассвете они снова двинулись в путь.

Стрела и маяк.

К вечеру третьего дня пути небо затянулось тучами, и начался ливень. Аирэи и Раогай, закутанные в плащи, подгоняли своих коней по песчаной дороге, ведущей мимо поникших осенних рощ.

Ветер усиливался, и дождь, смешанный с градом, хлестал Раогай по лицу, но она крепко держала узду своего коня и коня Аирэи.

- Ты замерзла? - вдруг спросил он. - Возьми мой плащ.

- Спасибо, - ответила она, стуча зубами. - Скоро мы уже доберемся до хижины матушки Лаоэй... Мы приближаемся к морю - слышишь его аромат?

- Над морем - вечная дымка, - задумчиво проговорил Аирэи. - Ты веришь в детей Запада, маленькая дочь реки Альсиач?

- В тех, что приходят из дымки и вещают из-под земли, в болотах? - пожала плечами Раогай. - По правде говоря, нет. Отец считал, что это - выдумка жрецов Уурта для обмана легковерных простаков.

- И все-таки Нэшиа, как говорят, следовал советам сынов Запада и победил, - задумчиво проговорил Аирэи. - Хотя его поначалу и считали умалишенным, - добавил он, помолчав. - Слишком опрометчивые поступки совершал он по их совету - такие, например, как сражение при Ил-зэгора и нападение на город Аз-оар. Но оба эти его предприятия, обреченные на страшный провал, увенчались чудесной победой Нэшиа. Они принесли ему славу и имя в Аэоле и Фроуэро.

Град хлестал Аирэи по лицу, но белогорец не пытался пригнуться.

- Но я не хотел такой славы, - кратко сказал он.

- Ты тоже... к тебе тоже приходили сыны Запада? - в священном ужасе спросила Раогай.

- Это в далеком прошлом, о дочь реки Альсиач. И они услышали "нет" белогорца Миоци, - сказал слепец.

- Я понимаю тебя, - ответила Раогай, силясь перекричать ветер, и Аирэи снова пожал ее руку, холодную и мокрую от проливного дождя.

- Дети, - раздался голос позади них. - Куда вы держите путь в такой ненастный день?

На узкой тропке, у дороги, стояла Лаоэй в синем покрывале девы Всесветлого, ставшем от дождевой воды тяжелым и темным.

Она погладила морды коней, и те, прядя ушами, с негромким ржанием пошли за ней по короткой дороге через рощу.

У хижины под особым навесом горел среди льющихся дождевых струй огонь - священный огонь милости Всесветлого.

- Вот вы и дома, - сказала Лаоэй, и, взяв за руки Аирэи и Раогай, повела их в хижину мимо навеса.

- Я так и подумала, что это - вы, когда услышала, что сокуны ищут высокого слепца и юношу-фроуэрца. Но поиски, начатые Нилшоцэа, уже закончились. Начальник сокунов решил, что вы утонули в озере, рядом с храмом великой Анай.

Она говорила это, подавая им сухие и теплые плащи, и подбрасывая дрова в очаг, весело горевший в хижине.

- Грейтесь, дети, и ешьте похлебку! В осенние ненастные дни легко схватить простуду.

Раогай что-то шепнула старушке на ухо. Та улыбнулась и кивнула.

- Матушка Лаоэй! Как ты узнала, что мы - на дороге к тебе? - спросил белогорец, прихлебывая горячее варево из большой глиняной миски.

- Я не знала, дитя мое, Аирэи, - отвечала она. - Я ходила зажигать великий маяк, но море поднялось, и дорога скрылась под водой, и я его не зажгла.

- Для кого же этот маяк? - удивилась Раогай. - Ведь над морем - дымка.

- О, восстань!

к Тебе подняты очи странников,

в Тебе - радость оставленных всеми,

- разве ты забыла это, маленькая дочь реки Альсиач? - улыбнулась Лаоэй.

- Да, это древний гимн Всесветлому, - кивнул слепой белогорец. - Но расскажи нам, что творится сейчас в Аэоле и Фроуэро?

- Нилшоцэа стал единым правителем Аэолы и Фроуэро, - ответила ему старица-дева Всесветлого.

Путники вскрикнули от изумления и негодования.

- Бывший правитель Фроуэро отравлен тем же ядом Уурта, которым он когда-то отравил своего друга - отца Игэа Игэ Игэана. Чья рука держала иглу с ядом на сей раз, неизвестно - но, думается мне, жрец Фериана в Тэ-ане, ли-шо-Лоо, к этому причастен.

- Значит, Нилшоцэа теперь - царь всей земли? - шепотом спросила Раогай.

- О нет, - покачала головой старица. - Светловолосые фроуэрцы, дети реки Альсиач, во главе с верным Гаррионом нашли в Белых горах царевича Игъаара. Воистину, он достоин носить имя "Явленный и светлый Гарриэн-ну, чадо Фар-ианна и Анай"! Он стал во главе войска, которое выступило против Нилшоцэа и его сокунов. Но их слишком мало. Если бы они объединились с Зарэо, то смогли бы одолеть их.

- Зарэо вряд ли согласится воевать заодно с фроуэрцами - неважно, какой у них цвет волос, - сказал задумчиво Аирэи.

- Фроуэрцы бывают разные, - горячо заспорила Раогай. - Сокуны, воины темного огня Уурта, не имеют ничего общего с детьми реки Альсиач, чья надежда - Младенец Гарриэн-ну.

- Вы оба правы, - ответила Лаоэй. - Зарэо сложно стать под одни знамена с фроуэрцами, но может быть, найдется мудрец, уоторый объяснит ему, что язык и род человека не имеют значения, когда этот человек отказывается возжигать темный огонь...

Она подлила похлебку в миску Аирэи. Белогорец сидел, скрестив ноги, и обмакивал свежую горячую лепешку в ароматное варево.

- Белогорцы поддержали Игъаара, - сказала Лаоэй. - Ли-шо-Йоллэ и "орлы гор" идут с Гарионом.

- Вот как! - воскликнул Миоци.

- Ты бы хотел быть с ними, Аирэи? - тихо спросила Лаоэй.

- Я уже никогда не буду с ними, - коротко ответил слепой.

- Как же ты выплыл из водопада Аир, Аирэи, дитя мое? - спросила Лаоэй и протянула свою маленькую узкую ладонь, чтобы погладить его по уже отросшим темным волосам. - Ведь на тебя была священная золотая риза... как же она мгновенно не утащила тебя на дно?

- Когда я стоял над бездной, то на другой стороне водопада появился молодой степняк, - начал рассказывать Аирэи. - Этот степняк положил свою правую руку на левое плечо, и по его губам я мог прочесть: "Сделай так!" И я вспомнил немого кузнеца Гриаэ, отца моего молочного брата, который пытался мне что-то объяснить, совершая подобный жест. Когда я коснулся своей правой рукой левого плеча, то обнаружил под своими пальцами хитро спрятанную в золотых кольцах застежку. Прыгая в водопад, я сумел расстегнуть кольчугу, и священная риза Всесветлого упала с меня, как чешуя...

Он глубоко вздохнул, и Раогай приникла головой к его плечу.

- Когда я выплыл на берег, - продолжал Миоци, склоняя свою голову к ее голове, я сначала решил, что отчего-то настала ночь. Но вдруг я увидел среди полной темноты светлый диск, и понял, что это солнце. С тех пор я вижу только солнце и более ничего.

- А огонь в очаге? - спросила его Лаоэй. - ты видишь огонь в очаге?

- Нет. Ни в очаге, ни в светильнике, ни в лампаде. Только светлый диск на черном небе - и более ничего.

- Говорят, что те, кто умирал от яда Уурта, видели сияющее небо с черным солнцем, и это видение - ужасно, - проговорила Лаоэй.

- Когда я вижу солнце, мне становится спокойнее, - промолвил белогорец, словно поведав давно скрываемую тайну своего сердца. - А сейчас солнце закрыто тучами, и вокруг меня - только черное небо...

- Дождь перестал, - с улыбкой сказала Лаоэй. - Мы еще сможем увидеть солнце сегодня.

И она взяла Аирэи за руку - так она брала его и Эну много, много лет назад - и вывела из хижины.

- Да, солнце... - промолвил Аирэи. - Оно иное вечером и иное - утром, и совсем иное - в полдень. Теперь я могу смотреть на него всегда - даже в полдень. Оно светлое, он него просветляется даже тьма вокруг - совсем немного, в самый-самый полдень...

- Сейчас солнце стоит над маяком, - сказала Лаоэй. - И я бы хотела попросить тебя о помощи, Аирэи, дитя мое.

- Чем же теперь я могу помочь тебе, о Лаоэй, дева Всесветлого? - печально спросил слепой белогорец.

- Зажги этот маяк! - воскликнула Лаоэй. - Выпусти стрелы Всесветлого из священного лука, восемь зажженных стрел - и зажги маяк. Ты же видишь солнце - а оно стоит над маяком.