Жеребята (СИ)

Загръар тоже поднялся и подошел к нему, положил свою ладонь на его плечо.

- Но я не знаю, как я теперь должен поступить, о Загръар! - в отчаянии произнес белогорец.

- Послушай, Аирэи, - сказала девушка. - Давай пойдем с тобой к деве Шу-эна, старице Лаоэй - и попросим у нее совета.

- Да, дочь реки Альсиач! - радостно воскликнул Аирэи, и словно сорвал с лица паутину. - Мы пойдем к ней.

Диспут в Белых горах.

Солнце взошло и сияло над Белыми горами в синем, безоблачном небе. Высоко, едва заметной глазу точкой, у самого диска парил орел, оглашая простор клекотом.

А внизу, среди камней и скал, собрались белогорцы - старые и молодые, юноши, готовящиеся к первому посвящению и отроки, только что отданные в учение. Ли-шо-Йоллэ и его "орлы гор" стояли полукругом, а перед ними на большом белом камне стоял Иэ. У его ног сидели Игъаар и Рараэ.

- Еще не поздно, - сказал кто-то. - Снимите с себя эти ремни и идите к нам.

- Мы - ученики ло-Иэ! - гордо ответил молодой фроуэрец, затягивая ремень на своих запястьях. - Мы остаемся с ним до конца - и разделим вместе то, что скажет о нем суд Белых гор.

- Да! - воскликнул Рараэ.

Иэ склонился к ним и сказал:

- Дети, меня не оправдают. Я не хочу, чтобы вы умерли. Уходите!

- Мы хотим умереть с тобой, учитель Иэ! - воскликнул Рараэ. - Если в Белых горах сотворится такое беззаконие, то ни к чему жить. Я хочу умереть белогорцем.

- Я тоже, - добавил Игъаар.

Иэ обнял их в последний раз и выпрямился, стоя на белом камне.

- Отвечай нам, Иэ, и мы будем слушать твой ответ! - закричал кто-то со скалы. - Ты - карисутэ?

- Замолчите! - крикнул Йоллэ. - Не превращайте Белые горы в рыночную площадь!

- Ты покрываешь карисутэ, о предводитель орлов гор! - зашумели в толпе белогорцев.

- С каких пор в Белых горах стали действовать законы Нэшиа? - спросил Иэ.

Все притихли.

- В Белых горах издавна собирались люди, ищущие истину. И только когда пришел Нэшиа, закончилось время диспутов и началось время доносов и наушничества.

- Не заговаривай нам зубы, Иэ! Ты распространяешь учение карисутэ в Белых горах.

- В Белых горах каждый сам выбирает себе учителя, чтобы слушать его, - возвысил голос Йоллэ. - Мне стыдно за вас, белогорцы.

- Если учение не поддержат двое ли-шо-шутииков, то оно не имеет право быть проповедано в Белых горах, - сказал маленький белогорец в черном плаще.

- Именно такой закон приняли белогорцы под давлением Нэшиа и изгнали всех карисутэ! - воскликнул Иэ.

- Но этот закон - не закон Нэшиа! Это - закон Белых гор! - зашумели люди в черных плащах. - Уходи из гор и там проповедуй учение карисутэ!

- Как только он переступит последний камень, вы сдадите его сокунам, не так ли? - насмешливо спросил Йоллэ.

- Это тебя не касается, Йоллэ! Или ты хочешь быть следующим? - с угрозой протянул человек в плаще. - Сыны запада гневаются на тебя, таковы наши последние видения!

- Настоящий белогорец учится с отроческих лет хранить свое воображение, и никакие сыны запада не имеют над ним власти, - спокойно ответил Йоллэ. - Это маги видят видения и творят чудеса. А мы взираем на Великого Уснувшего.

- Где ваш Великий Уснувший? Он спит! - воскликнул человечек в черном плаще. - Напрасно ты защищаешь Иэ, о Йоллэ! Более никто из ли-шо-шутииков не встанет на его защиту, никто не осмелится защищать карисутэ! И после того, как Иэ будет казнен, следующим на этот камень взойдешь ты!

- О белогорцы! - воскликнул Иэ. - Я не был здесь много лет - и не знал, что теперь вы пляшете под гуделку бога болот! Да, я карисутэ! И это великое и благородное учение о Великом Уснувшем. И по праву я могу пребывать здесь, среди созерцателей Великого Уснувшего.

- Если ты приведешь двух ли-шо-шутииков, то ты свободен, - ответили ему. - Но пока только ли-шо-Йоллэ на твоей стороне и более никто.

- Расскажи об учении карисутэ, о Иэ! - закричал кто-то. - Расскажи - и пусть все мы услышим!

Человечек в плаще быстро обернулся на голос.

- Помни, что ты не ли-шо-шутиик, Эйлиэ, - сказал он, криво усмехаясь. - И твой интерес к карисутэ сослужит тебе плохую службу.

- А твой интерес к Уурту привел тебя на службу в сыск Нилшоцэа! - воскликнул молодой белогорец из спутников Йоллэ. - Ты не взираешь на Всесветлого, а шпионишь за белогорцами!

- Тише, сын мой, - проговорил Йоллэ.

- Верно, уйми его, Йоллэ, - насмешливо сказал переодетый сокун. - Иначе тебе придется отвечать перед Нилшоцэа за свои слова.

- Когда это белогорец отчитывался перед недоучкой-перебежчиком? - вскричал Йоллэ и наступила тишина.

Потом человечек в плаще хлопнул в ладоши, и несколько белогорцев обступили Йоллэ, обнажив ножи и тесня его к краю пропасти. Эйлиэ, оставшийся стоять рядом с учителем, выхватил свой нож.

- Оэлэ-оргэай! - закричал Иэ, протягивая руки вверх, и орел устремился вниз.

- Милость Всесветлого! - закричали Эйлиэ, Игъаар и Рараэ.

Но один из сокунов снял с плеча лук и выстрелил. Орел перевернулся в воздухе и, нелепо раскинув крылья, упал в пропасть.

- Кончены карисутские фокусы! - проговорил маленький сокун. - Это - его прикормленный орел, вы, дурачье!

Белогорцы стояли в молчании, опустив головы.

- Итак, Иэ, - проговорил лжебелогорец в черном плаще, - где же два твоих свидетеля? Кто поддержит твое учение?

Игъаар и Рараэ поднялись, заслоняя собой учителя, и тот обнял их за плечи.

- Прощайте, мальчики, - сказал он. - Если вы останетесь в живых - берегите вашу дружбу, если же мы шагнем в Ладью, то увидим - она повернута вспять...

- Эалиэ! - раздался громкий голос со стороны пропасти.

Все, как один, белогорцы повернулись в сторону зияющего провала. Эйлиэ протянул руку вниз - и на край свисающей над бездной скалы взобрался человек в белогорском плаще - ровесник Иэ. На плече его сидел орел, одно крыло его было бессильно опущено, а второе - распахнуто, покрывая плечи незнакомца.

Сокуны расступились перед ним, кто-то выронил меч, кто-то в ужасе закрыл лицо.

- Ты - сын Запада? - смело спросил его Эйлиэ, не убирая нож.

- Нет, - ответил белогорец из пропасти. - Я такой же человек, как и вы.

Солнце освещало его лицо, и Игъаар с Рараэ смотрели на гостя из бездны. Они не видели, что Иэ, все еще крепко обнимающий их, побледнел, как белогорское полотно для молитвы.

Белогорец прошел сквозь толпу и встал на камень рядом с Иэ. Следом за ним на камень вскочил вырвавшийся из кольца сокунов Йоллэ.

- Вы требовали свидетеля, сокуны? - спросил пришедший из пропасти. - Ваши слова падут на ваши головы.

- Он говорит на старом белогорском языке, - зашептались внизу.

- Вы позволили стрелять в птицу Всесветлого из священного лука, - с горечью продолжил он, гладя перья орла.

Лук натянется, и стрела пронзит

Птицу милости Всесветлого,

Когда закончится мудрость в Горах,

Когда подземные источники закипят,

Когда болотные боги получат ладан и жертвы,

А истина будет гонима,

Когда не взыщут Великого Уснувшего,

Когда забудут о милостях Всесветлого,

Придут горькие дни падения Белых гор!

Для чего устремились вы к болотам, о белогорцы?

Для чего гоните истину, о дети Света?

Свет сияет, но ослепшие не видят,

Гром гремит, но некому взойти в грозу на скалу,

Молния сверкает, и никому нет дела.

Пришедший говорил громко, нараспев - и белогорцы все ближе и ближе подходили к белому камню, а черный человечек делал какие-то знаки своим людям, но они не смотрели на него, и отходили все дальше и дальше к тропам, ведущим вниз.

- Вы хотите разбудить Уснувшего - а готовы сбросить в пропасть человека, который познал, что Уснувший не спит. Не зависть ли говорит в ваших сердцах? - продолжал пришедший. - Вас пугает имя карисутэ, вас пугает имя Тису, Того, в Котором явился Великий Уснувший. Что ж... если вы стреляете в орлов, то зачем вам истина?