Дон-Кихот Ламанчский. Часть 2 (др. издание)

— Что такое герцогиня? спросилъ Донъ-Кихотъ; ради Бога, объясните.

— Нечего дѣлать, я должна сказать вамъ теперь всю правду. Господинъ Донъ-Кихотъ; вы изволили видѣть красоту герцогини, вы видѣли цвѣтъ ея лица, сіяющаго, какъ вычищенное оружіе, вы видѣли эти щеки изъ лилій и розъ, отражающія солнце и луну. Вы видѣли, какъ гордо выступаетъ она, словно не чувствуетъ подъ ногами почвы, можно подумать, что она распространяетъ здоровье вокругъ того мѣста, на которое ступитъ. И что-же? За все это герцогиня, скажу я вамъ, должна быть благодарна во первыхъ Богу, а во вторыхъ фонтанелямъ на своихъ ногахъ, которыми вытекаютъ изъ ея тѣла, какъ говорятъ доктора, всѣ нечистые соки.

— Пресвятая Дѣва! воскликнулъ Донъ-Кихотъ; возможное ли дѣло, чтобы у герцогини были такія истеченія; я бы не повѣрилъ этому даже тогда, если бы увидѣлъ собственными глазами, но мнѣ это говоритъ госпожа донна Родригезъ, и я долженъ вѣрить. Тѣмъ не менѣе я все-таки думаю, что изъ этихъ фонтанелей вытекаютъ не нечистые соки, а чистая амбра. И я перестану теперь вѣрить, что обычай открывать фонтанели сдѣланъ въ видахъ пользы для здоровья.

При послѣднихъ словахъ Донъ-Кихота дверь его спальни отворилась съ страшнымъ шумомнъ, до того испугавшимъ донну Родригезъ, что она выпустила свѣчу изъ рукъ, и въ комнатѣ стало совершенно темно. Въ туже минуту бѣдная дуэнья почувствовала, что двѣ руки схватили ее за горло такъ сильно, что ей не было никакой возможности крикнуть, послѣ чего кто-то поднялъ ей, не говоря ни слова, юбки и принялся немилосердо хлестать ее чѣмъ то похожимъ на туфли. Донъ-Кихотъ, хотя и почувствовалъ состраданіе въ несчастной дуэньѣ, однако и не пошевельнулся на своей постели, теряясь въ догадкахъ за счетъ этого приключенія; и онъ оставался все время нѣмымъ и спокойнымъ, боясь, чтобы привидѣнія не вздумали чего добраго высѣчь и его самого; и боялся онъ не напрасно: хорошенько отстегавши не смѣвшую пикнуть дуэнью, незримые палачи подошли въ Донъ-Кихоту и сбросивъ съ него простыни и одѣяла, принялись щипать его такъ немилосердно, что онъ рѣшился обороняться кулаками. Въ чудесной тишинѣ продолжалась эта битва почти полъ-часа; послѣ чего привидѣнія исчезли, донна Родригезъ опустила юбки и оплакивая постигшее ее несчастіе вышла изъ комнаты Донъ-Кихота, не сказавъ ни слова. Задумчивый, взволнованный, исщипанный Донъ-Кихотъ остался одинъ на своей постели, гдѣ пока мы и разстанемся съ нимъ. Каквіе волшебники такъ зло подшутили надъ рыцаремъ, это объяснится въ свое время, теперь же насъ зоветъ къ себѣ Санчо-Пансо, и порядокъ исторіи требуетъ, чтобы мы возвратились въ нему.

Глава XLIX

Мы оставили великаго губернатора страшно разгнѣваннаго крестьяниномъ, прикинувшимся дуракомъ. Наученный мажордомомъ, получившимъ отъ герцога самыя точныя инструкціи касательно того, какъ поступать съ губернаторомъ на его мнимомъ островѣ, крестьянинъ этотъ превосходно подшутилъ надъ Санчо Пансо. Какъ ни простъ былъ однако послѣдній, онъ, тѣмъ не менѣе, нигдѣ не спотыкаясь, ловко справлялся съ насмѣшниками.

«Господа», сказалъ онъ окружавшимъ его лицамъ, къ которымъ присоединился вошедшій въ ту минуту въ залу докторъ Педро: «теперь, получивъ тайную депешу герцога, я вижу, что судіи и правители должны быть желѣзными людьми; кого не утомитъ назойливость всѣхъ этихъ господъ, приходящихъ къ намъ по разнымъ дѣламъ и требующихъ, чтобы ихъ выслушивали во всякое время и занимались бы только ими одними. И если бѣдный судія не выслушаетъ и не удовлетворитъ ихъ въ туже минуту, по невозможности, или потому, что они не во время пришли, такъ господа эти проклинаютъ, кусаютъ, раздираютъ его, грызутъ его кости и даже оспариваютъ у насъ нашу долю дворянства. Дуракъ! не лѣзь съ твоими дѣлами, выжди удобную минуту, не приходи въ то время, когда губернаторъ ѣстъ или спитъ. Вѣдь судьи тоже люди изъ костей и тѣла; они тоже должны отдавать природѣ то, что она требуетъ отъ нихъ, кромѣ меня, не дающаго своей природѣ кушать, благодаря стоящему здѣсь доктору Педро Черствому Тартафуера, который положилъ себѣ уморить меня, во что бы то ни стало, голодомъ, утверждая, что эта смерть есть именно жизнь. Чтобы послалъ Господь такую жизнь ему и всему его роду, то есть всѣмъ злымъ докторамъ, потому что хорошіе доктора достойны лавровыхъ вѣнковъ».

Всѣ знавшіе Санчо Пансо удивлялись его умнымъ рѣчамъ, и не знали, чему приписать эту перемѣну, если не тому, что высокія должности иногда просвѣтляютъ, иногда омрачаютъ умы занимающихъ ихъ лицъ. На этотъ разъ дѣло кончилось тѣмъ, что докторъ Педро Черствый Тертафуера обѣщалъ Санчо позволить ему вечеромъ поужинать, хотя бы для этого пришлось пожертвовать всѣми афоризмами Гиппократа. Обѣщаніе это преисполнило радостью губернатора, нетерпѣливо ожидавшаго наступленія вечера и вмѣстѣ съ нимъ ужина. И хотя ему казалось, что время остановилось на мѣстѣ неподвижно, тѣмъ не менѣе наступила наконецъ такъ страстно ожидаемая имъ минута ужина, и ему подали кусокъ холодной баранины съ лукомъ и телячьи ножки, не первой впрочемъ молодости. Ужинъ этотъ показался Санчо вкуснѣе миланскихъ рябчиковъ, римскихъ фазановъ, соррентійской телятины, марокскихъ куропатокъ и лавіосскихъ гусей.

— Господинъ докторъ, сказалъ онъ за ужиномъ Педро Речіе, не трудитесь, пожалуйста, угощать меня изысканными блюдами; это значило бы снять желудокъ мой, пріученный къ козлятинѣ, баранинѣ, солонинѣ, салу, рѣпѣ и луку, съ тѣхъ петлей, на которыхъ онъ держится. Всѣ эти дорогія кушанья перевариваетъ онъ морщась, и иногда съ отвращеніемъ. самое лучшее, что можетъ сдѣлать метръ-д'отель, это принести мнѣ винигрету; если въ немъ попадется и гнилая дичь, ничего, — онъ будетъ лучше пахнуть отъ этого. Набросайте туда всего, чего хотите; вы мнѣ сдѣлаете этимъ несравненное одолженіе, и я постараюсь когда-нибудь отблагодарить васъ за него. Но только, пожалуйста, обходитесь безъ шутокъ; угодно вамъ оставаться здѣсь — оставайтесь; не угодно, какъ угодно: будемъ жить и ѣсть въ мирѣ и дружбѣ, помня, что Богъ озаряетъ солнцемъ своимъ всѣхъ безъ исключенія. Управляя этимъ островомъ, я самъ ничего не возьму, и другому ничего не позволю взять. Вы знаете эту пословицу: станьте медомъ и мухи съѣдятъ васъ, поэтому пусть каждый держитъ ухо востро, или я ему покажу, что чортъ вмѣшался въ пляску и что если только представится случай, такъ я чудесъ надѣлаю.

— Ваша милость изволили сказать глубокую правду, отвѣтилъ метръ-д'отель, и я за всѣхъ островитянъ этого острова ручаюсь, что они станутъ съ вѣрой и любовію служить вамъ; при такомъ управленіи, какъ ваше, сколько можно судить о немъ по началу, намъ грѣшно было бы подумать или дѣлать что-нибудь противное нашимъ обязанностямъ къ вашей милости.

— Вѣрю, отвѣтилъ Санчо, и думаю, что только глупцы могли бы дѣйствовать или думать иначе. только повторяю еще разъ, пусть позаботятся здѣсь о томъ, чтобы кормить меня и моего осла. Это самое главное, и теперь какъ нельзя больше кстати пришлось упомянуть объ этомъ. Въ свое время мы обойдемъ кругомъ этотъ островъ, который я намѣренъ очистить отъ плутовъ, лѣнтяевъ, бродягъ и вообще всякой сволочи. Мнѣ бы хотѣлось убѣдить васъ, друзья мои, что бездѣльникъ въ обществѣ — это сверлило въ ульѣ, съѣдающее медъ, приготовленный трудолюбивыми пчелами. Я намѣренъ покровительствовать земледѣльцамъ. сохранить гидальго ихъ права, награждать людей чѣмъ-нибудь отличившихся и въ особенности уважать религію и людей религіозныхъ. Какъ вамъ это кажется, друзья мои? если это дурно, такъ я готовъ башку себѣ размозжить.

— Ваша милость, отвѣтилъ мажордомъ, я только удивляюсь, какъ можетъ человѣкъ неграмотный — вы, ваша милость, кажется совсѣмъ неграмотны, — высказывать такія истины и вообще говорить такъ умно, какъ вы. Клянусь вамъ, ни мы, ни тѣ, это послалъ насъ съ вами сюда, никогда не ожидали отъ васъ ничего подобнаго. На свѣтѣ, какъ видно, каждый день приходится видѣть что-нибудь новое, добавилъ метръ-д'отель, шутки превращаются въ серьезныя рѣчи и насмѣшники сами остаются осмѣянными.

Послѣ ужина губернаторъ со всею свитой вознамѣрился обойти свой островъ. Его сопровождали мажордомъ, секретарь, метръ-д'отель, — на котораго возложена была обязанность записывать всѣ дѣйствія и движенія губернатора — и цѣлый полкъ алгазиловъ и разныхъ должностныхъ лицъ. Съ жезломъ въ рукахъ важно шелъ посреди этой толпы Санчо и обшедши нѣсколько улицъ услышалъ невдалекѣ стукъ оружія. Отправившись въ ту сторону, гдѣ слышенъ былъ шумъ, они увидѣли двухъ бойцевъ, остановившихся при видѣ губернатора.