Дон-Кихот Ламанчский. Часть 2 (др. издание)

— Пусть меня одѣваютъ, какъ хотятъ, отвѣтилъ Санчо; какъ 6бы я ни былъ одѣтъ, я все-таки останусь Санчо Пансо.

— Ты правъ, отвѣтилъ герцогъ; но мы должны, однако, одѣваться соотвѣтственно нашему званію, или нашему сану. Судьѣ не подобаетъ быть одѣту какъ воину, и воину — какъ священнику. Вы, Санчо, будете одѣты въ полувоенное, полу-ученое платье; потому что на томъ островѣ, который я вамъ даю, оружіе также необходимо, какъ наука и наука — какъ оружіе.

— О наукѣ мнѣ, правду сказать, толковать не приходится, сказалъ Санчо; я не знаю простыхъ А, В, С… но мнѣ довольно знать на память Евангеліе, чтобы быть отличнымъ губернаторомъ. Оружіе же я возьму такое, какое дадутъ мнѣ, и буду владѣть имъ, пока не повалюсь.

— Съ такими правилами, сказалъ герцогъ, Санчо не въ состояніи будетъ ошибиться ни въ чемъ.

Въ эту минуту пришелъ Донъ-Кихотъ. Узнавши, что Санчо долженъ въ скоромъ времени отправиться на островъ, онъ взялъ его за руку и, съ позволенія герцога, повелъ въ свою комнату, съ намѣреніемъ подать тамъ своему бывшему оруженосцу нѣсколько совѣтовъ, относительно исполненія имъ правительственныхъ обязанностей.

Вошедши въ свою комнату, Донъ-Кихотъ заперъ за собою дверь, усадилъ почти насильно Санчо возлѣ себя и сказалъ ему важнымъ и внушительнымъ голосомъ: «Другъ мой, Санчо! я безконечно благодарю небо за то, что судьба улыбнулась тебѣ прежде, чѣмъ мнѣ. Я, надѣявшійся частью ея даровъ вознаградить твои услуги, я еще стою на началѣ моей дороги, тогда какъ ты прежде времени, вопреки всякому, сколько-нибудь вѣрному расчету, видишь себя на верху твоихъ желаній. Одни расточаютъ подарки, проявляютъ вездѣ и во всемъ щедрость, хлопочутъ, безпокоятся, просятъ, умоляютъ, встаютъ до зари и все таки не достигаютъ желанной цѣли. Другіе же, не зная, какъ и почему, видятъ себя вознагражденными такимъ званіемъ, котораго домогаются толпы претендентовъ. Видно, правду говорятъ, что для искателей должностей и званій существуетъ своего рода счастіе и несчастіе. Ты, напримѣръ, Санчо, ты въ сущности только большое животное, не бодрствуя по ночамъ, не вставая до зари, безъ малѣйшаго труда съ твоей стороны, но потому только, что тебя коснулось дыханіе странствующаго рыцарства, дѣлаешься, ни больше, ни меньше, какъ губернаторомъ острова. Говорю это тебѣ, Санчо, въ тому, чтобы ты не приписалъ своимъ достоинствамъ оказанной тебѣ милости, но чтобы ты поблагодарилъ за нее прежде всего небо, такъ счастливо устроившее твои дѣла, а потомъ величіе странствующаго рыцарства. Теперь, когда сердце твое готово вѣрить тому, что я тебѣ скажу, будь же, о, сынъ мой, внимателенъ къ словамъ новаго Катона, желающаго подать тебѣ нѣсколько совѣтовъ и привести тебя въ пристани спасенія на этомъ бурномъ морѣ, за которомъ тебѣ предстоитъ плыть; высокія должности, Санчо, — это глубокая бездна, покрытая мракомъ и украшенная раковинами».

«Во-первыхъ, сынъ мой, имѣй въ сердцѣ страхъ Божій, ибо въ немъ начало премудрости; мудрый же никогда не впадаетъ въ ошибку».

«Во-вторыхъ, думай всегда о томъ, кто ты, и старайся познать самого себя; это познаніе дается труднѣе всякаго другаго. Познавъ себя, ты никогда не уподобишься лягушкѣ, хотѣвшей надуться до вола. И тебѣ не прійдется распускать хвоста, взглянувъ на некрасивыя ноги свои [15]; ты забудешь о нихъ, размышляя о томъ, что когда-то ты пасъ въ деревнѣ свиней».

— «Я точно пасъ ихъ, отвѣчалъ Санчо, но только бывши маленькимъ мальчикомъ, а когда изъ маленькаго мальчика я сдѣлался маленькимъ человѣкомъ, тогда я пасъ не свиней, а гусей. Но это совсѣмъ, какъ мнѣ кажется, не ждетъ къ дѣлу; вѣдь не всѣ же губернаторы происходятъ изъ королевскихъ фамилій.

— И потому то, именно, всѣ тѣ, которые достигаютъ высокихъ званій изъ низкаго состоянія, сказалъ Донъ-Кихотъ, должны соединять съ важностью своего сана мягкость характера; украшенная мудростью, она предохранитъ ихъ отъ яда злословія, отъ котораго не въ силахъ спасти никакой санъ, никакой почетъ».

«Гордись, Санчо, своимъ скромнымъ происхожденіемъ и не стыдись говорить, что ты сынъ крестьянина. Если ты самъ не устыдишься его, тогда никто не пристыдитъ тебя имъ. Гордись лучше тѣмъ, что ты незнатный праведникъ, чѣмъ тѣмъ, что знатный грѣшникъ. Не ты первый, не ты послѣдній; множество лицъ низкаго званія достигали высокихъ почестей тіары и короны; и бы могъ утомить тебя, перечисляя ихъ.»

«Если ты изберешь добродѣтель своимъ руководителемъ, и постановишь всю славу свою въ добрыхъ дѣлалъ, тогда тебѣ нечего будетъ завидовать людямъ, считающихъ принцевъ и другихъ знатныхъ особъ своими предками. Кровь наслѣдуется, а добродѣтель пріобрѣтается и цѣнится такъ высоко, какъ не можетъ цѣниться кровь».

«И если въ то время, когда ты будешь на твоемъ островѣ, къ тебѣ пріѣдетъ кто-нибудь изъ родныхъ, до отошли его и не сдѣлай ему дурнаго пріема; напротивъ, обласкай его и отпразднуй его пріѣздъ. Этимъ ты исполнишь обязанности свои въ отношеніи къ Богу, не любящему, чтобы кто-нибудь отталкивалъ твореніе рукъ Его и вмѣстѣ исполнишь обязанности въ отношеніи къ природѣ«.

«Если ты привезешь къ себѣ жену, а властителю не слѣдуетъ оставаться долго безъ жены, позаботься смягчить, образовать и ослабить ея природную грубость; ибо все, что пріобрѣтетъ мудрый губернаторъ — расточитъ его грубая и глупая жена».

«Если бы тебѣ пришлось остаться вдовцомъ, — дѣло не невозможное, — и ты, благодаря своему положенію, могъ бы найти жену высокаго происхожденія, не женись на ней, если она послужитъ тебѣ приманкой къ грѣху. Истинно говорю тебѣ, Санчо, за все, что пріобрѣтаетъ жена судіи, мужъ ея отвѣтитъ на послѣднемъ судѣ; и послѣ смерти взыщется съ него четверицей по тѣмъ счетамъ, которые вели за него при жизни другіе».

«Не отдавай никакого дѣла на судъ другому, что такъ любитъ невѣжды, претендующіе на тонкость и проницательность».

«Пусть слезы бѣдняка найдутъ въ сердцѣ твоемъ больше состраданія, но не справедливости, чѣмъ дары богатаго».

«Старайся открыть во всемъ истину; старайся прозрѣть ее сквозь обѣщанія и дары богатыхъ и сквозь рубище и воздыханія бѣдныхъ».

«И когда правосудіе потребуетъ жертвы, не обрушай на главу преступника всей кары суроваго закона, судія неумолимый не вознесется надъ судьею сострадательнымъ».

«Но смягчая законъ, смягчай его подъ тяжестью состраданія, но не подарковъ».

«И если станешь ты разбирать дѣло, въ которомъ замѣшанъ врагъ твой, забудь, въ ту минуту, личную вражду и пожни только правду. Да никогда не ослѣпитъ тебя личная страсть въ дѣлѣ, касающемся другаго. Ошибки, въ которыя ты впадешь при этомъ, будутъ почти всегда неисправимы; и если даже можно будетъ исправить ихъ, то только цѣною твоей репутаціи и на счетъ твоего кошелька».

«Если придетъ къ тебѣ съ просьбой красивая женщина, не гляди за ея слезы, не слушай ея рыданій, но хладнокровно и строго обсуди то, чего она требуетъ, если ты не захочешь потопить правды въ слезахъ ея и въ ея вздохахъ заглушить голосъ добродѣтели».

«Не оскорбляй словами того, кого ты принужденъ будешь наказать дѣломъ; человѣка этого и безъ того будетъ ожидать наказаніе, къ чему же усиливать его пепріятными словами?»

«Когда прійдется тебѣ судить виновнаго, смотри на него, какъ на слабаго и несчастнаго человѣка, какъ на раба нашей грѣховной натуры. И оставаясь справедливымъ. къ противной сторонѣ, яви, на сколько это будетъ зависѣть отъ тебя, милосердіе къ виновному, потому что хотя богоподобныя свойства наши всѣ равны, тѣмъ не менѣе милосердіе сіяетъ въ нашихъ глазахъ ярче справедливости».

«Если ты станешь, Санчо, слѣдовать этимъ правиламъ, ты долго проживешь на землѣ, стяжаешь славу вѣчную, всѣ твои желанія исполнятся, и миръ и счастіе поселятся въ домѣ твоемъ. Ты пристроишь дѣтей своихъ по твоему желанію, дѣти и внуки твои будутъ дворянами; люди благословятъ тебя при жизни, тихая кончина будетъ ожидать тебя въ глубокой старости и нѣжныя руки твоихъ правнуковъ закроютъ тебѣ глаза. Все, что я до сихъ поръ говорилъ тебѣ Санчо, касалось украшенія души твоей; выслушай теперь какъ и чѣмъ можешь ты украсить тѣло».