Самарская область

военно-цензурного отделения, которое проводило анализ писем солдат и их родных преобладают

негативные оценки быта и настроения масс во второй половине 1919 – начале 1920 гг. «Меня

призывают на военную службу по приказу № 343. Этот приказ меня совсем не касается. Здешний

комиссариат ничего не разбирается», – писал корреспондент из Бугурусланского уезда. Из

Тимашева сообщали: «Товарищи разоряют нас, берут сено, солому, каждый день три пуда

картошки. Теперь мужики стали как мертвые, не знают, что им делать. Говорить ничего нельзя,

ничего не признают, теперь хоть с голоду умирать. Скотину у нас берут беспощадно. Нам очень

плохо жить».

Среди массы сообщений более 90% содержат сведения о последствиях, связанных с

проведением политики военного коммунизма и настроением крестьян. «От крестьян, – читаем в

письме из с. Тимофеевки, – берут хлеб, овец, скот, а ему фунта соли нет. Продовольственная

политика начинает возмущать и коммунистов». Или: «Кто прежде не дал скота, тот должен сейчас

дать. Хоть иди и покупай, а должен отдать. Как раньше брали с пролетария, так и теперь. И все

обусловлено потому, что многие коммунисты не соответствуют своему назначению. У военкома

стачки с богачами. Он скрывает и покровительствует дезертирам».

Возникает осознание необходимости отмены продразверстки и введения свободной

торговли. «Всех продуктов очень много, – писали из Самары, – если бы разрешили свободную

торговлю, то мужики говорят, что завалили бы всю Самару продуктами. И действительно всего

много, да коммунисты разорили всю Россию. Всех людей нельзя узнать – все стали какими-то

озверелыми». В конце 1919 г. появились сообщения о росте недовольства действиями советских и

партийных работников. «Положение Советской власти по Самарскому округу незавидно. Причиной

этого является недостаток партийных работников. Там, где нужно подойти с советом, грозят

оружием и тем самым лишь портят все дело».

Как видим, в конце 1919 – начале 1920 гг. недовольство социальной политикой советской

власти резко возросло. Ярким проявлением крестьянского сопротивления было восстание

«Черного Орла» или «вилочное восстание». Оно охватило Бугульминский уезд Самарской

губернии, а также территорию Мензелинского, Белебеевского, Бирского, Уфимского уездов

Уфимской и Чистопольского уезда Казанской губерний. Восстание разразилось в прифронтовой

полосе Поволжско-Уральского региона, которая была освобождена от войск Колчака и тут же стала

испытывать на себе тяжесть продразверстки. Она и здесь «проводилась без учета того урона,

который понесли прифронтовые районы от военных действий, реквизиций рабочего и

продуктивного скота белыми и красными войсками, убыли мужского населения в связи с

мобилизациями». Как и прежде, продотряды выгребали у крестьян весь хлеб без остатка. На

десятки тысяч крестьянских семей надвинулась реальная угроза голода. Если в «чапанной войне»

участвовали преимущественно русские крестьяне, то в восстании «Черного Орла» основную массу

повстанцев составляли татары и башкиры. Оно шло под лозунгами: «Долой коммунистов и выкачку

хлеба», «Громи ссыпные пункты», «Да здравствует вольная торговля». Был выдвинут и такой

лозунг: «За веру христианскую и ислам». У восставших четко просматривается отсутствие

национальной розни. Они были единодушны в стремлении сохранить Российскую Федерацию,

одновременно оговаривая такие фундаментальные принципы, как самоопределение народностей

и всенародное гражданское право.

Так же как и «чапанная война», восстание «Черного Орла» возникло стихийно. Повстанцы

были вооружены вилами, кольями, кистенями и топорами. Часть из них имела охотничьи ружья и

винтовки. В ходе боев они сумели захватить у продотрядов и милиции пулеметы. Просматривалось

стремление повстанцев внести в стихию элементы организованности. Проводились

принудительные мобилизации в народную армию восставших, распространялись воззвания. В них

указывались причины восстания и определялись цели повстанцев. В одном из воззваний читаем:

«Зачем мы восстали? Кто мы? Кто наши враги? Мы многомиллионное крестьянство. Наши враги

коммунисты. Они пьют нашу кровь и угнетают нас, как рабов... Долой коммунистов. Долой

гражданскую войну. Только выборные в этом [Учредительном – авт.] собрании установят порядок».

Распространялась инструкция по организации власти повстанцев: уничтожать коммунистов,

поставить посты, назначить начальника штаба, коменданта, начальника связи и разведки. Обычно

воззвания печатались на пишущей машинке и расклеивались в населенных пунктах.

Восстание в Бугульминском уезде началось в феврале 1920 г. К середине месяца им была

охвачена большая часть уезда: от 12 до 16 волостей. Для ликвидации восстания в Самаре был

создан военно-революционный штаб в составе: председателя губвоенкома Ульянова, членов

Леплевского, председателя губчека Ф. Кириллова и члена губкома Мясникова. На штаб

возлагалось оперативное и политическое руководство, в Бугульминский уезд были командированы

«тт. Кочетков и Чернов». 12 февраля на общем собрании коммунистов г. Бугульмы была создана

революционная тройка для подавления восстания в уезде. В нее вошли член укома Логвинович,

начальник гарнизона Чуйков и председатель исполкома Тобалов. 15 февраля уезд был объявлен

на военном положении. В ликвидации восстания принимал участие батальон губчека, который

понес большие потери. В карательную экспедицию были включены продотряды Сергиевского и

Абдуллинского районов. Но решающую роль сыграли войсковые соединения Запасной армии под

командованием Б. И. Гольдберга. В карательной экспедиции принимали участие 3-й батальон

ВОХРа, Бугульминский гарнизон и бронепоезд.

И повстанцы, и каратели не щадили друг друга. И та, и другая стороны без суда и следствия

расстреливали пленных. Лишь после подавления восстания дела активных участников

рассматривались на заседаниях военного трибунала, после чего они все равно приговаривались к

смертной казни. 5 марта 1920 г. восстание в Бугульминском уезде было подавлено, но военное

положение Самарский губисполком отменил только 19 марта, а 25 марта был ликвидирован и

чрезвычайный орган – революционный штаб.

Масштабы восстания, ожесточенность и решимость «вилочников» покончить с произволом

коммунистов и продразверсткой были столь велики, что Председатель Реввоенсовета Республики

Л. Д. Троцкий после окончания командировки на Урал (январь-февраль 1920 г.) внес в ЦК РКП(б)

предложение о замене продразверстки натуральным налогом.

Показателем недовольства гражданской войной и социальной политикой правительства В. И.

Ленина стало дезертирство из Красной армии, которое в 1920 г. приняло массовый характер. «Из

ваших товарищей, – писали красноармейцу из с. Толкай, – многие дома: Саня, Ваня и другие». А

вот сообщение из Большой Глушицы: «Все дома, только тебя нет. Приезжай жить дезертиром. Их

не ловят». Глухое брожение началось и в войсковых соединениях Красной армии, большую часть

которой составляли крестьяне. Социально-психологическое состояние солдат Красной армии

зависело от многих факторов. В 1920 г. разруха охватила все отрасли промышленности. Многие

предприятия не работали. Продразверстка, мобилизация в армию и реквизиция скота обусловили

падение аграрного сектора экономики. Военно-политическая ситуация в стране оставалась

сложной. Была не окончена война с Врангелем, Польшей, басмачеством в Туркестане. Все это не

могло не сказываться на настроении красноармейцев – вчерашних крестьян.

31 июля 1920 г. в Самарской губернии вновь вспыхнуло восстание в Бузулукском уезде под

руководством начальника 9-й кавалерийской дивизии А. В. Сапожкова. Он 6 июля в Самаре по