Жара в Архангельске

– Оооо, Ленка! О… о…

В квартире? 91 в панельном доме на Вологодской улице был беспорядок. В коридоре стояли какие-то старые коробки, велосипед, несколько пар обуви валялось кучей на полу. Дверь в комнату, откуда раздавались эти стоны, сдерживаемое учащённое дыхание и скрип старого продавленного дивана, была приоткрыта.

В комнате, где происходило чьё-то бурное совокупление, тоже был беспорядок.

Одежда, очевидно снятая наспех, была кинута ворохом на стулья; на полу стояла тарелка с недоеденной пиццей. Простыня на диване, где трахались двое, сбилась на сторону, подушка упала на пол. Дешёвые обои на стене бежево тлели незатейливым рисунком в цветочек. Такие же дешёвые тюлевые занавески покрывали немытое с осени окно и чахлую герань на подоконнике.

– Ооооо! Оооо…

Парень, сидевший сверху на девушке, с наслаждением кончил. Когда утихли последние конвульсии страсти, он перекатился на спину, не спеша закурил.

– Ммммм, – девушка поцеловала-укусила его в шею, надавливая зубами сонную артерию, как вампир. Парень чуть поморщился и тут же, закрыв глаза, блаженно заулыбался.

– Ну задуши меня, задуши…

– Кххх! – девушка играючи сжала его шею рукой.

Парень докурил и снова принялся ласкать тело партнёрши. Обцеловав её грудь, спускаясь постепенно всё ниже и ниже, принялся делать ей куниллингус. Она, изогнувшись как змея и обхватив руками его крепкий торс, принялась страстно целовать его в губы, потом языком несколько раз провела от низа его живота и до груди.

– О, Ленка! Ты опять меня возбудила…

– Ну это ж я, – лукаво произнесла она, и оба, не прекращая целоваться, опять сплелись в интимной и грешной позе.

– Ленка, я тебя обожаю… Только ты смогла меня так завести…

– Мммм, во как! – она перекатилась на живот, блаженно вытягивая ноги.

Салтыков невольно залюбовался парой этих длинных стройных прекрасных ног – у Оливы, конечно же, таких ног и в помине не было. Не надо бы сейчас вспоминать об Оливе, подумал он, и вновь принялся целовать Ленку.

– О чём задумался? – Ленка игриво взъерошила ему волосы.

– Ни о чём, – ответил Салтыков, – С тобой, Ленка, я расслабляюсь так, что обо всём забываю.

– Мммм, лестно… – Ленка впилась ему в шею страстным поцелуем взасос.

– Ленка, опять?..

– Даааа… – жарко прошептала она, – Иди ко мне…

На этот раз Салтыков кончил не сразу. За несколько часов у неё дома Ленка отвампирила его всего.

– Это был настоящий фейерверк! – блаженно произнёс Салтыков, когда они, наконец, вылезли из постели и оделись, – Ты, Ленка, настоящая горячая северная девушка.

Где там москвичкам…

– А ты спал с москвичками? – спросила Лена.

– Да, спал с одной…

– И как?

– Да никак, – сказал Салтыков, – Она ничего не может в постели. Ноль, одним словом. Не хочу говорить об этом…

И он, задумчиво качая её на своей ноге, начал вполголоса напевать:

– Поли-Эти-Ленааа… Поли-Эти-Ленааа…

Такой у Лены Фокиной был ник на форуме.

– А это не та москвичка, на которой ты, говорят, жениться собрался?

– Глупость какая! – фыркнул Салтыков, – Да я скорей на тебе женюсь, чем на ней…

Салтыков не считал себя идейным подлецом. Да, он понимал, что поступает нечестно по отношению не только к Оливе, но и к Ленке, но он оправдывал себя тем, что он парень, а так как парню для хорошего самочувствия просто необходим регулярный и качественный секс, то он не видел ничего плохого в том, что спит с Ленкой, несмотря на то, что клялся Оливе не изменять ей. В конце концов, думал он, Олива уже и так получила больше того, что заслуживает – а достойной отдачи он не получил от неё. Да, может, она и не виновата в том, что до двадцати одного года оставалась девственницей, и поэтому так напряжена и неопытна в постели, но он-то тоже не монах Сильвестр, ему нужен полноценный секс, а не то, что у него было с Оливой. К тому же, после ноябрьской поездки в Москву, Салтыков как-то разочаровался в Оливе: если летом он потерял голову от новизны, а её первоначальная холодность и лёгкая стервозность по отношению к нему возбуждали Салтыкова настолько, что он не соображал что делал и говорил, то теперь он посмотрел на неё трезвым взглядом и увидел, что она никакая не стерва, а обыкновенная, раскисшая от чрезмерной любви баба, к тому же ещё и некрасивая. Он вспомнил, как они сидели в кафе, и какой контраст являла собой сидевшая рядом с Оливой Аня. Салтыков смотрел на двух подруг, сидящих напротив него, и тогда он впервые отметил, что Олива по сравнению с красивой и статной большеглазой Аней – обыкновенная серенькая чмошка. "Да, как жена она была бы идеальна, – подумал тогда Салтыков, – Она бы сочла за счастье выйти за меня замуж, обстирывала бы меня, обглаживала, готовила бы мне еду, и даже, наверное, закрывала бы глаза на мои измены – ведь она некрасива и отлично знает это. Но жениться на ней сейчас – это значит добровольно надеть на себя ярмо. В конце концов, я молод, я ещё не нагулялся. Вокруг такие красивые девушки… – Салтыков скользнул взглядом по двум длинноногим блондинкам за соседним столиком и разочарованно остановил свой взгляд на маленькой и неказистой Оливе, – А она… Ну что она? Мелкий. Просто мелкий. Да, я обещал на ней жениться, и я женюсь, но не сейчас, а когда-нибудь… потом…" "Когда потом? – спрашивал он сам себя, идя от Лены Фокиной к Негодяеву, – Когда потом? Если даже Ленка знает о помолвке, если даже Макс Копалин, Флудман, Гладиатор то и дело спрашивают меня, когда на свадьбе будем гулять… А мне, можно сказать, самому подложили кота в мешке. Хорош бы я был, если б переспал с ней только после свадьбы! Да, я прекрасно понимаю, почему тот Вовка бросил её тогда… Я в конце концов тоже мужик, и мне тоже хочется трахаться. Она мне этого дать не может, следовательно и я не обязан жениться на ней…" – Слушай, ты разберись уже со своими бабами! – проворчал Дима Негодяев, открыв дверь, – А то я уже устал тебя прикрывать. Вчера Олива весь вечер доставала меня в аське, спрашивала, куда ты пропал и почему не звонишь ей…

– А ты что ответил? – настороженно спросил Салтыков.

– Ответил, как и договаривались. Сказал, что ты завален работой, проектируешь спорткомплекс по срочному заказу…