Жара в Архангельске

– Она поверила?

– Не знаю, поверила она или нет, но врал я убедительно, – сказал Дима, – Только я уже устал врать. Зачем вы впутываете меня в свои отношения? У меня своих проблем хватает…

– Ну, раз врал убедительно, то поверила, – рассмеялся Салтыков, – Она же в этих делах ничего не смыслит во-первых, а во-вторых, не зря же Волкова говорила про неё, что Олива верит всему, даже если ей скажешь, что луна пукает.

– По-моему, это подло, – сказал Саня Негодяев, присутстовавший в холле.

– Эх, Саня, Саня, молоко у тебя ещё на губах не обсохло, – беззлобно произнёс Салтыков, – Это жизнь, Саня. В нашем мире просто необходим здоровый цинизм.

– Если на паритетных условиях, то да, – ответил Саня, – А если другой безоружен, то это уже подлость, а не цинизм.

– И что ты предлагаешь?

– Я ничего не предлагаю, просто мне кажется, если ты уже не собираешься жениться на Оливе, почему бы не сказать ей об этом прямо? Да, состоится неприятный разговор, но так ты по крайней мере будешь честен перед ней и самим собой, ты снимешь с себя этот груз и тебе не придётся больше врать и выкручиваться…

– А ведь Саня-то прав, – поддержал брата Димка, – Действительно, поговори с ней сам. Объясни ей всю ситуацию, она взрослый человек, и если она тебя действительно любит, то поймёт тебя.

– А если нет? – возразил Салтыков, – Какая же женщина сможет это понять? Сколько у меня баб было – ни одна не понимала, и практически каждое такое объяснение заканчивалось истерикой. Вспомни хотя бы Ириску…

– Ты с ней и не объяснялся, – поддел приятеля Димка, – Впрочем, это твоё дело, конечно. Мне вот только интересно, что ты будешь делать, когда Олива явится сюда со своими вещами? Выставишь её за дверь?

– Честно, я об этом даже не думал, – сознался Салтыков.

– А надо бы думать. Ты в курсе, что она и Аня приезжают в Арх тридцатого декабря?

– В курсе, – сказал Салтыков. – Я вчера разговаривал с Аней.

– Так разруливай это дело сейчас, пока не поздно…

– Сейчас ещё рано, – ответил Салтыков, – Пусть приедут на Новый год, а я к тому времени подыщу съёмную квартиру где-нибудь поближке к центру…

– И зачем тебе этот гемор? – Дима недоуменно переглянулся с братом.

– А затем, – загадочно произнёс Салтыков, – Если б Олива не везла с собой симпатичную подругу, вряд ли бы я стал так хлопотать.

– Ясно всё с тобой, – ухмыльнулся Дима, – Только уж, будь добр, устрой это как-нибудь без меня. А то, чует моё сердце, будет тут история похлеще, чем была летом… А мне, сам понимаешь, это совсем ни к чему. …Олива, поговорив как обычно с Аней по телефону, легла спать. Вот уже две недели Салтыков не звонил ей, последняя его смска "мелкий, как дела?" пришла только несколько дней назад, в воскресенье вечером. Олива ответила "нормально, а как у тебя?", на что Салтыков, как обычно в последнее время, сослался на сильную загруженность по работе. Олива не любила, когда он, видимо пытаясь лишний раз показать свою компетентность, пускался в длинные и нудные разговоры о своей работе, сыпая такими терминами как "плита перекрытия", "несущие конструкции", "ростверки свайных фундаментов", "расчёт инженерных сетей", "авторский надзор", "арматура AIII d25", короче, всё то, в чём Олива, конечно же, ничерта не разбиралась.

Салтыков же говорил об этом как будто специально, чтобы унизить её, дав ей лишний раз почувствовать своё невежество, и Олива ненавидела его в эти минуты.

"Конечно, он там работает, он зарабатывает нам на квартиру, – думала она, лёжа в своей постели, – Но почему меня это так бесит? Я уже, кажется, начала ревновать его к работе, потому что ей он уделяет куда больше внимания, чем мне…" Тинькнул телефон. Олива радостно вскочила – смска! Наверное, от него. Она нетерпеливо вскрыла сообщение и через секунду уныло выпустила телефон из рук.

Это была всего лишь рассылка от Билайн.

"Ну напиши же мне, хоть пару слов…" – мысленно умоляла она его. Олива вспомнила, что два года тому назад она так же ждала от него сообщений и так же грустила, когда Салтыков перестал ей писать. А ведь тогда они переписывались вслепую, не знали друг друга даже по фотографиям. Тогда Салтыков разочаровался в ней, а может, решил, что их общение бесперспективно, поэтому и первый перестал писать. Сейчас, конечно, утекло много воды, они год не общались, потом вдруг встретились и стали близки, но, похоже, ситуация повторяется та же самая что и тогда. "Дежа вю", – подумала Олива и мрачно усмехнулась.

"Нет, теперь дежа вю не будет, – временами думала она, устав ждать, – Я уже не та, что была тогда – спасибо Вове, он научил меня, как писать парню первой. Этот горький урок я запомню на всю жизнь… – Олива убирала телефон подальше от соблазна, – А если Салтыков охладел ко мне, это, конечно, очень печально, но я уже не позволю ему бросить себя. Говорят, психологически гораздо легче послать самой, чем ждать пока пошлют тебя".

И Олива, думая, что нашла выход из безвыходной ситуации, отворачивалась к стенке и засыпала. Но во сне ей мерещилось, будто он зовёт её, нежно и трогательно: "мелкий, мелкий…", и всякий раз она просыпалась среди ночи со слезами на глазах.

А у Ани между тем была своя драма. Как она влюбилась летом в Диму Негодяева, так и продолжала сохнуть по нему до сих пор. Каждый вечер, разговаривая по телефону с Оливой, Аня восторженно мечтала о том, как она встретится с Димочкой на Новый год, говорила, что он идеальный, что он редкий, необыкновенный человек, и она полюбила его как никого другого с первого взгляда. Олива слушала восторженные излияния подруги, и ещё больше кручинилась. Да, она была согласна с тем, что Дима идеальный. Олива вполне разделяла вкусы Ани и, пожалуй, сама влюбилась бы в Димку, если бы уже не была занята, и если он не был бы объектом воздыханий её лучшей подруги. А правил дружбы Олива придерживалась твёрдо, опровергая кем-то исстари заведённую чепуху о том, что женской дружбы не бывает. Она была бы только рада, если б у Ани всё получилось с Димой, но и тут было одно "но". Во-первых, Дима тоже был другом Оливы, а во-вторых… А во-вторых, как только с ним начинали заговаривать об Ане, Дима начинал нервничать и сворачивать разговор.