Лысая (СИ)

— Паша, — Полька понизила голос, и на глаза её действительно выступили слёзы, — ну что ты такое говоришь?! Нельзя вешать всё на себя, как ты не поймёшь? Ты ни в чём не виновата… Пойдём, я отведу тебя домой.

— Домой… К родителям? Опять в школу каждый день пиздюхать непонятно зачем, сдавать сраные экзамены, поступать в ебучий вуз, который нахер мне не сдался… Ну нахер. Я этого говна больше не выдержу.

— Да что с тобой, Паша?.. — изумилась Полька тихо. — Пожалуйста, не говори так. Ты нужна им. И не только им…

— Хватит уже. Я заебалась быть кому-то нужной.

Сказав это вместо прощания, Пашка развернулась и зашагала куда-то прочь — и Полька не нашла, что ей ответить.

3.

Полька, пришедшая домой, готова была разреветься от отчаяния.

Она не была зла или рассержена на Лысую — она скорее сердилась на себя, потому что не смогла в такой важный момент подобрать слов или аргументов, чтобы остановить Пашку, сказать, чтобы она вернулась к ним из… Куда бы она там ни ушла. Что и говорить, Полька чувствовала, что скучает по ней, и понимала, что Лысая убита горем, по-другому и быть не могло.

Дима упоминал, что у неё с Истоминым какие-то особые, внешкольные отношения, но Полька этому значения не придавала, потому что не очень-то верила, что бунтарка Лысая может крепко сдружиться с кем-нибудь из учителей. Но теперь доказательства были на лицо: один из учителей скончался в больнице, сейчас в школе даже траурный стенд ему висел, хоть он и проработал всего ничего. Понятное дело, что она была убита горем.

Но как ей помочь?

Полька, стоя посреди квартиры, тяжело дышала, чувствовала, как на глаза наворачиваются слёзы. Попыталась сдержать их, прикусила губу. Посмотрела на себя в большое зеркало, на углу которого висела фотография её брата. Никита Ларин, подаривший ей тёплый шарф и научивший играть в шахматы, никогда бы не сдался, и не стал лить слёзы понапрасну. Он и сейчас улыбался с фотографии — и это придало Польке решимости. Она сжала кулаки.

— Я не сдамся, Никиша! — прошептала она серьёзно, глядя на фотографию и веря, будто брат сквозь огромное расстояние мог её услышать. — Я спасу Пашу! Если не сама, то…

А кого же можно попросить о помощи?

Ксения первой пришла Польке в голову. Конечно! Она же психолог! Она наверняка сможет найти верные слова! Воодушевившись, Полька поспешно вышла из дома и направилась в сторону остановки, попутно считая мелочь на автобус до Полтинника…

Однако в квартире её друга её, похоже, не было: на стук никто не открывал. Без толку протоптавшись около двери около получаса, Полька узнала от прошедшей мимо соседки, что в эту квартиру уже давно никто не приходил, и света в окнах не было. Отыскав в списках входящих вызовов номер Ксении, Полька ей позвонила.

Только с третьего раза ей ответили:

— Да?

— Ксения, здравствуйте, это Полина Ларина… Скажите пожалуйста, мы можем встретиться?

— А сколько сейчас времени?..

От такого вопроса Полька опешила.

— Без десяти два…

— Это что-то срочное?

— Да, это по поводу Паши. Она в беде.

— Что с ней? — судя по голосу, Ксения не слишком сильно обеспокоилась.

— Извините, мне лучше с вами встретиться, это долгий разговор, — торопливо сказала Полька, — вы сейчас не…

— Я у себя дома, на Профессорской.

— Ох… Можно прийти к вам? Вы не заняты?

Послышалась недолгая возня, после которой Ксения сказала, зевнув:

— Это очень срочно?

— Да. Очень.

— Ну тогда прибегай. Квартира 60, в домофон позвони…

За их недолгое знакомство Полька прониклась к Ксении искренней симпатией, которая во много раз усилилась после того, как благодаря ей Полька с мамой оказались избавлены от постоянного гнёта отчима. Ксения при их встречах всегда была очень дружелюбной и серьёзной, разбиралась во многих вещах, о которых Полька имела очень смутное представление, не пасовала перед трудностями и никогда не унывала. Как-то раз за чаем она рассказала, что хозяин квартиры, где она временно обитает, — тот самый Олег Петрович Истомин, учитель из их школы, и что из-за чьего-то нападения он попал в кому, в которой пребывал до сих пор. Узнав о его смерти, Полька думала прежде всего о Пашке, однако, подходя к нужному дому, она поняла, что скорее всего, Ксении сейчас нелегко тоже.

Стало неловко. Согласится ли она помочь Пашке, если сама сейчас находится в аналогичном положении? Думая об этом, Полька долго топталась возле квартиры №60, пока дверь перед ней сама не открылась.

— Ну и чего стоишь? — вздохнула заспанная Ксения. Полька удивлённо подняла брови, увидев синеватые мешки под глазами на бледном лице и, кажется, давно не мытые волосы. Её опасения подтвердились: Ксения сама выглядела так, будто ей нужна была помощь.

— Проходи.

В однокомнатной квартирке сильно пахло спиртом, прямо как у них, пока отчим не съехал. Полька поёжилась, ибо слишком хорошо знала запах, который не предвещал ничего доброго. Ксения, пройдя в комнату, слегка покачивалась. Села на незаправленную кровать возле окна, задёрнутого шторами: в комнате царил рыжеватый полумрак.

Возле кровати стояло три стеклянные бутылки. Похоже, пустые, хотя на дне третьей, кажется, ещё оставалось немного.

«Чёрт», — ругнулась про себя Полька, но решила, что отступать некуда.

— Вы… — она не знала, как сформулировать вопрос, поэтому, начав, сразу же замолчала.

Ксения потёрла кулаком глаз.

— Ну… что там у Паши? — спросила она, и тут же сказала: — Извини, чай… закончился. А водкой угощать не стану.

— Вы же говорили, что не пьёте.

— Сама так думала. Но вот… что-то пошло не так.

— Мне очень жаль, что так вышло, — сдержанно сказала Полька. — Имею в виду… с Олегом Петровичем.

Кажется, она попала в точку: Ксения коротко кивнула, не глядя на неё.

— Он не должен был умереть, Полина. Ему ещё было жить да жить, — она закрыла лицо руками, упёршись локтями в колени. Тяжело вздохнула: плечи её поднялись и опустились. — Ничего, — сказала она со вздохом, убирая руки от лица и шмыгая носом. — Я почти в порядке.

«Неделя прошла, и всё ещё… Может быть, она его любила?» — спросила Полька, до сих пор переминая с ноги на ногу. Огляделась по сторонам, нашла в метре от себя стул и присела на его краешек.

— Вы не в порядке, Ксюш. Вы всю неделю из квартиры не выходите?

— Нет… Конечно нет. С родителями его ездила встречаться. Насчёт похорон договаривались. Позавчера похоронили.

У Польки сжалось сердце. Ксения, обычно держащаяся молодцом, сейчас выглядела слабой и сломленной, будто бы лишилась той силы, что всегда её поддерживала.

Тяжело вздохнув, Полька вдруг сказала:

— У вас очень душно. Давайте здесь приберёмся.

Не слушая вялых возражений Ксении, она встала и начала собирать бутылки. Затем сгребла в охапку сваленную в кучу одежду и отнесла её в стирку (долго промучилась с тем, как завести стиральную машину, но в конце концов, разобралась). Вынесла два полных пакета мусора, а когда вернулась в квартиру — Ксения встрепенулась, решив к ней присоединиться. Они распахнули шторы, впустив в комнату свет, а затем открыли окно — пришлось убрать и с него лишний мусор, а самим удалились из комнаты, потому что на улице по-прежнему было холодно.

Полька убедила Ксению принять душ, и пока за стенкой кухни журчала вода, Полька перемыла всю посуду, а после задумалась о том, чтобы приготовить что-нибудь поесть. Раскрыв холодильник, она обнаружила довольно скудные запасы в виде кусочка сыра, подсолнечного масла, пары яиц и наполовину пустой бутылки водки.

Не сомневаясь ни секунды, Полька вылила её в раковину.

Она сбегала в магазин, расположенный в соседнем доме, и на сэкономленные сто рублей накупила продуктов. Вернувшись, она застала Ксению на кухне: она задумчиво сидела за столом, вытирая мокрую голову синим полотенцем, и смотрела на фотографию в рамке. Осторожно подойдя к ней, Полька заглянула через плечо: на фото стояли вместе улыбающиеся Ксения с тем самым мужчиной, которого она несколько раз видела в школе.